Разлучница между нами (СИ) - Оксана Барских
Прочитав записку, я захожу обратно в дом, обмахиваясь билетами, но насладиться ими в полной мере не могу. Из головы никак не выходит то, что сказал мне Герасим. Даже подарки не могут заставить меня забыть о важном. То, что вызывает не только беспокойство, но и страх.
Если Антон проходил в деле о смерти своего брата Игоря, как подозреваемый, то почему так усиленно скрывал это? Да еще так умело, что даже не было никакой шумихи?
Почему-то вдруг вспоминаю слова свекрови, когда она узнала о том, что Антон спутался с Фаиной. В тот самый день, когда на весь дом транслировался их интим.
“Так вот почему умер Гарик. А я-то дура, не поверила. Господи…”
Глава 26
– Спасибо, что согласилась пойти со мной, Маш. Одной я как-то отвыкла, – говорю я Маше, когда мы входим в зал Большого Театра.
– Это тебе спасибо, что позвала. Кеша не любитель, а одну бы ни за что не отпустил. К тому же, не пропадать же билету. Ты уверена, что не зря Герасима не позвала? Он ведь извинился и пояснил, почему так вышло. К тому же, я тонко порасспрашивала Кешу насчет него, он бы просто так извиняться не стал. Значит, чувствует вину перед понравившейся женщиной. То есть, тобой.
– Нет уж, Маш. Я только недавно развелась, так что никаких новых отношений. Да и потом, не верю я во все эти симпатии с первого взгляда. Не про меня это.
– Не нравится мне твой настрой, – цокает Маша и прищуривается, и мне ой как не нравится этот ее взгляд.
– Нет, Маша, нет!
– С завтрашнего дня я займусь тобой и твоей самооценкой. А начнем мы со СПА и шопинга.
Я едва не стону, так как Маша настроена серьезно. Как только у нее такое строгое выражение лица и решительный вид, это означает только одно. Она не остановится, пока не добьется своего.
Я, конечно, едва не закатываю глаза, но внутри чувствую благодарность. Я и сама понимаю, что мне нужно заниматься собственной жизнью, а чтобы привести ее в порядок, как и всякой женщине, надо начинать с внешнего вида. И самый первый шаг – это нравиться самой себе в отражении зеркала.
Как только звучит второй звонок, что означает, что до начала спектакля осталось всего пять минут, мы оставляет бокалы и идет внутрь, на свои места. Зал довольно быстро заполняется, а как только раздается третий звонок, слева от меня присаживается довольно крупный мужчина.
Я бы и не обратила на него внимание, если бы не почувствовала на себе его немигающий взгляд. Нервничаю и после этого поворачиваю голову, собираясь глянуть на незнакомца жестким взглядом, чтобы прекратил так пялиться.
– Что-то не так? – чуть раздраженно спрашиваю я, когда в ответ на мою вздернутую бровь не следует никакой реакции.
В темноте не сразу распознаю очертания его лица, а затем едва не отшатываюсь, увидев легкую полуулыбку на знакомом лице.
– Вы? – слишком громко выдыхаю я и слышу шиканья со стороны других зрителей.
Извиняюсь и снова смотрю на Герасима, поджав губы.
– Что вы тут делаете? Вы же отдали билеты мне, сказали, что я могу пригласить кого угодно.
– Разве я как-то препятствовал этому? – подает он, наконец, голос, отвечая на мой вопрос-претензию.
– Тогда что вы тут делаете? – шиплю я уже тише, чтобы не мешать никому смотреть спектакль, который начался несколько секунд назад.
Маша увлечена просмотром, как и остальные, а вот я никак не могу сосредоточиться на выступлении артистов, слишком взбудоражена появлением Герасима.
– Я хотел сходить на этот спектакль, поэтому купил себе еще один билет. Не мог же пропустить выступление такого именитого артиста.
Он говорит так, будто это мне о чем-то говорит, но я не совсем понимаю, кого он имеет в виду, так как даже афиши особо не смотрела. Молчу, не задавая наводящих вопросов, чтобы не показаться ему профаном в этой области, хотя это так и есть. Вот только перед ним почему-то не хочется ударить в грязь лицом.
– Еще скажите, что чисто случайно купили себе билет рядом со мной, – снова говорю я шепотом, а у самой всё горит внутри от возмущения и его вранья.
Мои глаза привыкают к полутьме, поэтому я прекрасно вижу его лукавые глаза и дергающийся уголок губ.
– И скажу, Дина, – пожимает он плечами. – В кассе оставался последний билет, я его и ухватил. Кто же знал, что по случайному стечению обстоятельств наши места окажутся рядом.
– Хватит врать! Мы узнавали, билеты уже давно раскуплены.
Я ни капли не лукавлю. Маша, как узнала про Большой, хотела и Кешу приобщить, но нам не удалось достать ни один билет, а брать у перекупщиков оказалось слишком дорого. Правда, Кеша этому наоборот обрадовался, но Маша этого не заметила, слишком расстроенная, что муж не увидит спектакль.
– Перекупил билет у друга.
Герасим не теряется и отвечает довольно быстро. Врет, не моргнув и глазом.
– Вы только что сказали, что взяли билет в кассе, а теперь, что у друга. Вы уж определитесь!
– Тише вы! Не одни тут находитесь. Мешаете нам смотреть. Идите и снаружи ругайтесь с мужем! – рычит на нас одна из женщин спереди.
Хочется поправить, что этот мужлан мне не муж и даже не друг, но я понимаю, что это будет лишнее.
– Простите, – вместо этого сконфуженно отвечаю я и злобно зыркаю на Герасима, который вальяжно откидывается на спинку кресла и сосредоточенно смотрит на сцену.
Мне ничего другого, как последовать его примеру, не остается, но я всё время сижу как на иголках, не в силах отвлечься от его присутствия. У него слишком давящая аура, которую просто так не проигнорировать.
Когда наступает антракт, я подхватываю ничего не подозревающую Машу под руку и вывожу ее из зала, а оказавшись в буфете мы берем чай.
– Что такое, Дин? Ты вся вспотела аж. Неужели не понравился спектакль?
– Что? Нет, всё красиво, просто мне совсем не до сцены, – отвечаю я, делая большой глоток из бокала. Никак не могу успокоиться, хотя прошло уже довольно много времени.
– А что такое?
Маша хмурится, не понимая, в чем дело, а я вдруг вспоминаю, что если она сильно увлечена, то ничего больше вокруг не слышит и не видит.