Темный полдень - Весела Костадинова
— Я, наверное, — тихо ответила она, скользнув рукой по стойке, будто разглядывала что-то невидимое на деревянной поверхности и не поднимая глаз. — Уговорила его, что ты не дура, что с тобой ничего не случится, что вернёшься. Он решил подождать до обеда.
— Тогда мне лучше поспешить…. Может… это… ты ему позвонишь и скажешь, что со мной все норм. Ты найдешь слова, чтобы успокоить.
После ночи, проведенной в доме Андрея, мне совершенно не хотелось видеть Диму. По той простой причине, что солгать ему будет сложнее, чем Наталье. А предсказать его реакцию на правду я бы не взялась. Он сделал мне два предупреждения: не лезть в лес и не связываться с Шумиловских — и оба предупреждения я проигнорировала.
— Айна… — покачала головой Наташа, выразительно глядя на меня.
— Я уже 26 лет Айна, — вздохнула я. — Ты умеешь его успокаивать, а я — только бесить. Мне кажется, он меня уже ненавидит.
— Может, — хитро улыбнулась девушка, подтверждая мои догадки, — ты ему просто нравишься?
Она повторила ровно тот же самый прием, что и я с Андреем. О Боже, во что я влипла? Это даже уже не треугольник, это квадрат!
— Ему нравишься ты, Наташ, и ты это знаешь. А я…. местная блаженная для него и вечный головняк. Так что…. — она покраснела и снова отвела глаза, прекрасно сознавая, что я права. Но мне было проще расставить точки над и, чем танцевать этот сложный танец взаимных намеков и подталкивании, тем более, что на него сил не было. Мало мне неприятностей от мужчин? Начинать портить отношения и здесь не видела смысла.
Где-то внутри меня снова вспыхнула искра влечения, но усилием воли я задавила это безобразие.
— Поэтому, Наташ, прошу тебя, позвони ему и скажи, что все со мной хорошо.
— Дима еще больше разозлиться, — тихо покачала она головой. — Не привык он к тому, что его игнорируют.
— А я не привыкла, что за мной следят! — чуть резче, чем хотелось огрызнулась я, понимая, что вины Натальи в том, что происходит нет. — Ладно, прости. Пойду к нему, может хоть в ФАПе он меня сразу убивать не станет.
Но надежды на это было маловато.
И все же узел пора было разрубить, иначе он грозился перерасти в настоящую ловушку и для меня и, возможно для сложных отношений Натальи и Дмитрия.
Высокую мощную фигуру Хворостова я заметила издалека, он сидел на высоком крыльце ФАПа, уронив голову на руки. Непривычно было видеть его, всегда такого уверенного и сильного, в такой позе — усталой, отчаянной. Я подошла чуть ближе, не подходя, однако, совсем близко, сохраняя разумную дистанцию.
На звук шагов Дмитрий поднял голову, зеленые глаза полыхнули гневом. Он стремительно поднялся и в два шага оказался около меня. Резко схватил за локоть, сжал с такой силой, что я вскрикнула от боли. А потом….
Потом обнял. Прижал к себе как ребенка.
Я застыла в его руках, не успев даже понять, что происходит. Боль в локте ещё отдавалась в теле, но она мгновенно уступила место неожиданной волне тепла. Его дыхание обжигало моё ухо, и я чувствовала, как бешено колотится его сердце.
— Чёрт, Айна, — прошептал он сквозь стиснутые зубы, его голос был хриплым и напряжённым, выдавая и ярость, и облегчение одновременно.
Я много чего могла ожидать, но только не этих объятий — сильных и бережных, отчаянных и гневных. Появилось чувство, что он обнимает, чтобы не ударить, прижимает к себе, чтобы не нагрубить, не накричать на меня.
Я не вырывалась, осознавая, что любое сопротивление может вызвать вспышку гнева. Да и, положа руку на сердце, совсем не хотела вырваться из тепла сильных рук. Снова, как и всегда при встрече с ним, его сила покоряла и заставляла подчиняться, ломая внутреннее сопротивление как тростинку. И как бы я хотела, чтобы эти чувства были истинными! Вдохнула его запах: влажной травы, нагретой земли и хвойного леса, немного пота и усталости. Машинально, не осознавая этого потерлась головой о плечо, как кошка.
— Придушить бы тебя за твое своенравие, — услышала у уха злой, отчаянный шепот. — Или выпороть хорошенько! Где твоя голова, Айна?
Он чуть отстранился и смотрел на меня, полыхая гневом.
— Дим… — я откашлялась. — Дмитрий Иванович, успокойся. Я жива.
— Иди сюда, — он снова сел на ступеньку ФАПа и притянул меня сесть рядом. — Айна…. Или в районе бешенство или…. Я сам не знаю что. Волки словно с цепи сорвались. Вчера мы пятерых пристрелили — они вышли к самым хуторам, на заборы лезли, понимаешь. Их словно что-то гонит из леса. Я в район дал информацию, но пока они там проснуться, — он дернул щекой, прекрасно зная бюрократическую машину. Его руки все еще держали мои, не отпуская. — Я обещал тебе защиту, но как я смогу защитить тебя, если ты не слышишь, что тебе говорят?
— Ты обещал защиту не от волков, — только и ответила я. — Волки — естественны, они — часть дикого мира…. Моя опасность — другая.
— То, что происходит — не естественно, Айна. Животные не могут взбеситься просто так…. Да еще тетка… заладила свое… — он устало потер лицо рукой.
— Надежда?
— Она самая. Заладила: Вöрись чуддэз! Духи леса! Я отправил трупы в Кудымкар, надеюсь подтвердят, что с животными. Народ напуган, Айна. Люди шепчутся, говорят, что «духи леса разбужены» или что «лес обиделся». А что им отвечать? Когда ребёнка находят едва живого, когда волки лезут на заборы? — его голос срывался, гнев затихал, уступая место беспомощности. — Я готов бороться с реальными угрозами, готов защищать всех, но когда вокруг начинают сходить с ума и люди, и звери… Я не знаю, что делать. Понимаешь?
— Около…. Около моего дома…. Два мужика стояли…. — нехотя сказала я.
— Я их к тебе отправил, — признался Хворостов, — на всякий случай. Сегодня и к отшельнику… этому припадочному, тоже отправлю. Московский хлыщ, мнящий себя местным! Если волки нападут — от него одни хрящи останутся…. Если останутся. Хватит с нас трупов!
То, с какой злостью он сказал про Андрея, заставило меня поморщится. Если до неприятностей, эти двое избегали прямого столкновения, то теперь оно было уже совсем рядом. Не думаю, что Андрей подчинился бы приказам Димы. А Хворостов не из тех, кто терпит прямое сопротивление.
— Дмитрий Иванович, сам с ума не сходи, — фыркнула я. — Начинаешь говорить, как они. Шумиловских не дитя, он тебя малость старше. Сам сказал мне не лезть к нему, ты
