Жена поневоле - Нинель Лав
Ему вспомнилось недавнее предсказание девки-гадалки — приемыша мусорной братии из города Владимира, и, «показанные» ей картинки из его прошлого, сами собой снова вставали перед его глазами: вот он идет по улице с девушкой, вот сидит с ней в кино, вот на рассвете вылезает в окошко из ее комнаты…
Эта женщина, молча сидящая напротив в цветастом легкомысленном платье, напоминала ему его ошибку молодости, которую уже не исправить и которая теперь мучила и терзала по ночам его больное сердце — может, зря он тогда расстался с единственно близким ему человеком: ведь она обещала его ждать из тюрьмы, а он посмеялся над ее слезами и прогнал, не писал и старался не вспоминать.
Может, зря? Подумаешь пять лет — это ведь не вся жизнь! Тогда он был совсем молодым, а она еще моложе… У нее были такие же красивые русые волосы, только заплетенные в длинную толстую косу, такое же цветастое платье и глаза у нее были такие же светлые и ласковые…
Они просидели в молчании минут десять — Кира все время помнила наставление Петра о том, что нельзя первой заговаривать и называть цену, и поэтому молчала, как рыба — ну правила у них такие «бандюганские» и нарушать их она не собиралась.
Наконец, «старикашка» отвел глаза, поднял руку и показал три пальца. Пальцы были короткие, узловатые, расписанные наколками, но без украшений — похоже, хозяин предпочитал украшать своих «ротвейлеров», а не себя.
Кира посмотрела на Виктора, они поняли друг друга с одного взгляда — вот какого замечательного телохранителя удалось заполучить Вячеславу!
Медленно, двумя пальцами левой руки, чтобы не провоцировать мордоворотов, Виктор отвернул за лацкан край пиджака, показывая свое оружие, подождал немного, двумя пальцами правой руки отвернул край пиджака, показывая, что там нет оружия, и двумя пальцами левой руки медленно и осторожно вынул из внутреннего кармана запечатанную пачку тысячных купюр, медленно и аккуратно положил ее на стол около Киры, так же медленно и осторожно достал вторую пачку, а потом и третью.
Когда третья пачка легла на первые две, Кира подвинула их на середину стола рядом с кепкой и посмотрела в серое, изможденное лицо «старикашки», ожидая, что тот кивнет головой и, наконец-то, даст ей какие-нибудь заверения, но мужчина показал ей глазами, куда надо положить деньги, и Кира положила пачки прямо в кепку.
«Старикашка» поднялся, сгреб кепку, не коснувшись денег, и пошел в сторону кухни, за ним, пятясь спинами и не сводя с Виктора настороженных глаз, «пошли» мордовороты.
Кира открыла рот, чтобы возмутиться вдогонку, но Виктор положил ей на плечо руку, удерживая на месте от ненужных движений и восклицаний.
— Тихо, — беззвучно прошептал он, и Кира снова удивилась его способности говорить, не шевеля губами. — Сидите смирно.
Когда в зале кроме них никого не осталось, Кира, наконец-то, встала из-за стола.
— И что все это значит? — недовольно спросила она у Виктора.
— Дело сделано — можем ехать домой.
Хмыкнув, она сунула сумочку под мышку и пошла к выходу.
— Вот так делаются ваши мужские дела? — спросила она, выйдя из ресторана.
— По-моему, все прошло гладко, — не понимал ее недовольства Виктор. — Деньги взяли, ни мордобоя, ни перестрелки. Что еще нужно?
— Ну, я думала надо обговорить условия…
— Зачем? Петр все за вас сказал. Только почему сам Крокодил с вами встретился — он такой мелочью не занимается.
— Кто?
— Кликуха у него — Крокодил.
— Почему Крокодил?
— Все-то вам надо объяснять, Кира Дмитриевна! — стоя вполоборота на ступенях и закрывая собой «объект охранения», Виктор внимательно смотрел по сторонам. — Фамилия у него — Нильский, оттого и крокодил, а может, потому что, многих сожрал и не подавился, говорят, даже брата родного не пожалел. Тот крупную сумму проиграл в казино и к Крокодилу пошел на поклон за деньгами, но Крокодил денег не дал: пришлось брату квартиру продавать и в коммуналку с отцом и матерью переезжать.
— Жестоко.
— Почему? Брата же не убили, отсрочку дали, подождали, пока тот квартиру продаст, а могли и порезать — чтоб другим была наука.
— Нет, не понять мне ваши мужские дела! — Кира поежилась, вспомнив холодный взгляд «старикашки» — и правда, похож на крокодилий: сидит крокодил в засаде, смотрит на вошедшую в воду жертву и ждет! Быр! Жуть!
— А, по-моему, вы хорошо справились: и одеколон оценили, и улыбнулись ему, а главное, молчали.
Но Кира не поверила — ведь Крокодил не дал никаких обещаний — просто взял деньги и ушел. Что это все значит?
— Хочется надеяться, что все у нас получилось…
— Получилось, — успокоил Виктор и шагнул со ступеней к машине. — Пойдемте отсюда, Кира Дмитриевна. На Таганку к нотариусу?
Кира кивнула.
39
По дороге на Таганку они заехали в супермаркет, и Кира накупила всяких сладостей и бабушкино любимое печенье «курабье» в жестяной коробке — может она и, правда, сошла с ума, что поверила во все эти подарки «девочке- призраку», но дав обещание надо его выполнять, к тому же появилась пусть иллюзорная возможность передать привет своей любимой бабулечке…
Вспомнив о завтрашнем собрании, Кира достала из сумочки платиновую карточку Бурмистрова и хитро прищурилась, на губах у нее появилась лукавая улыбка.
Она «прошлась» по магазинам прикупить новую одежку и туфельки, и сапожки, и сумочку, и бельишко, «посидела» («зря», по мнению Виктора) в парикмахерской, наводя красоту на себя любимую: от кончиков волос до кончиков ногтей на ногах, «забежала» в ювелирный салон, купив длинные жемчужные бусы и такие же жемчужные серьги, «заскочила на минутку» в кондитерскую, выбирая новые пироженки для дочерей (две дюжины — на всякий случай), и, увидев салон связи, попросила остановиться около него.
— Помогите мне выбрать телефон для девочки десяти — двенадцати лет, — обратилась она к молодому человеку с бейджиком на кармане, — и обязательно
