Дружба, Inc - Алиса Лисина
В подвальчике висит дым и ужасно громко играет музыка. Акустика здесь такая, что легко оглохнуть. Разговаривать можно только стоя лицом к лицу, иначе ничего не слышно. Бармен Толик разливает пиво, на голове у него островерхий шлем. В таких в кино воевали в Первую мировую прусские офицеры. Видимо, так он участвует в карнавале.
Народа в подвальчике куча, но своего мужа я вижу сразу. Он, как всегда, сидит за стойкой и беседует с главным редактором и Ванечкой. И пьет пиво, разумеется. Дождаться меня он, конечно же, не мог.
— А вот и прекрасная половина. Растрясла меня сегодня как лоха. А чья школа?
Главный улыбается, но немного криво. В руках у него бутылка водки, которую он наклоняет над Ванечкиным стаканом (не забывая, естественно, и себя). Муж поворачивается ко мне. По его глазам видно, что бокал пива, который он пьет, далеко не первый.
— Извини, мобильный разрядился…
— А я, между прочим, волновалась…
Я жду, когда он скажет мне, где он был. Но он почему-то не говорит.
— И давно ты здесь?
— С четырех. Поехал по делам, там задержался, решил, что возвращаться домой уже не стоит. К тому же я думал, что ты на работе…
Заботливый Толик ставит передо мной высокий пластиковый стакан. В принципе пиво — не мой напиток, тем более «Невское». Но французского вина мне здесь не дадут, а водку я не пью вообще. Значит, сойдет и пиво.
— Начало конкурса костюмов! — истошно вопит наш генеральный директор, незаметно подкравшийся к стойке и ухвативший микрофон, подключенный к динамикам. — Участникам записаться и приготовиться…
Я так и не выяснила, где был Игорь, но мне пора исчезать. Муж поворачивается к Ванечке, и я улетучиваюсь. Ему не надо знать, что его ждет сюрприз.
На переодевание и дополнительный макияж уходит всего полчаса. Но когда я снова появляюсь в подвале, мужа уже не видно. Наверное, отошел в туалет.
— Как записать? — Генеральный директор рассматривает мой наряд. — Девушка из высшего общества?
Девушка из высшего общества в высоких сапогах, чулках в сеточку, кожаных шортах и кожаном топике? Странное у него представление о высшем обществе.
— Аннет с пляс Пигаль, — сообщаю я. — Лучшая куртизанка Парижа.
Судя по нахмуренным бровям, слово «куртизанка» ему явно незнакомо, но он все же кивает. А теперь можно разглядеть моих конкурентов.
Их, к счастью, немного. Володя из отдела информации в кофте с натянутым на голову капюшоном и глазами, обведенными чем-то черным. Во рту — игрушечная вампирская челюсть. Вполне хэллоуинский типаж. Его коллега Света, молодая девица высокого роста и с пышным бюстом, почему-то в ночной рубашке и в тапочках. Что это означает, я не в курсе. Художник Витя в ботфортах и белой рубашке с кружевным воротничком, на глазу повязка. Полагаю, что это костюм пирата.
Невысокая женщина лет сорока (не знаю, как ее зовут, но она, кажется, из отдела рекламы) в беретике и с корзинкой в руках. В корзинке — несколько искусственных цветков. Все понятно, цветочница (хотя что делать цветочнице на Хэллоуине?). Кто-то в маске черта и с когтями на пальцах — какая-то нечисть. Кажется, из отдела спорта. Вот, в общем, и все. Негусто, признаться.
Желание участвовать в конкурсе почему-то пропадает. Генеральный директор объявляет, что победитель или победительница получат бутылку «лучшего Шотландского виски». На барной стойке тут же появляется гигантская бутыль «Уайт хорс». Лучшим его назвать нельзя, мой муж вообще пьет только ирландский, я к виски не притрагиваюсь. А к тому же я не уверена, что мне удастся занять первое место. Быть среди проигравших совсем не хочется.
— Итак, представляю участников! — Слово «участников» генеральный директор выговаривает с трудом (похоже, для него праздник начался как минимум пару часов назад). — Д’Артаньян, Децл, покойница, партизанка, пляс Пигаль и оборотень!
Художник пытается возражать, что он пират, а не д’Артаньян. Вампир Володя с трудом двигает игрушечной вампирской челюстью и неразборчиво бубнит, что он совсем не Децл. Света обиженно выкрикивает, что она не покойница, а привидение. «Партизанка», которую я приняла за цветочницу, негромко шепчет, что она вообще-то Красная Шапочка. Оборотень требует, чтобы его называли сатаной.
Лично я могу лишь заметить, что пляс Пигаль — это улица, но этого не делаю. По команде генерального снова начинает орать музыка. Он все равно ничего уже не услышит. А и услышит, вряд ли поймет.
Мы неуверенно топчемся вокруг столба, держась за руки. Абсолютно идиотское ощущение. Потом каждому предлагается выбрать музыку и продефилировать по центру подвальчика, как по подиуму. Я вызываюсь первой и прошу поставить что-нибудь французское. Мне ставят Джорджа Майкла. Логика не совсем ясна. Впрочем, Джордж Майкл наверняка хоть раз был в Париже.
Я осуществляю свой проход, помахивая сумочкой, отчаянно виляя бедрами и стреляя глазами по сторонам. Признаюсь, что чувствую себя полной дурой. Особенно когда генеральный во всеуслышание сообщает собравшимся, что им предстоит выбрать «самый страшный Хэллоуин». Вряд ли стоить ему объяснять, что Хэллоуин — это праздник, а не персонаж, и титул самой страшной меня абсолютно не радует. К тому же я не знаю, где мой муж.
Муж наконец обнаруживается в дальнем углу подвальчика. Он о чем-то дискутирует с Ванечкой и пьет пиво. А потом прямо на моих глазах достает из кармана пиджака хорошо знакомую мне фляжку и к ней прикладывается. Эту фляжку подарила ему я. Купила в бутике «Берберри», между прочим. И я отлично знаю, что в ней.
Нет, вы не угадали. Вовсе не кока-кола. В ней ирландский виски «Бушмиллз», который мой муж запивает пивом. Замечательная идея.
— Может быть, ты наконец пообщаешься со своей женой?
— Почему нет? — Муж отходит со мной к стойке, залезает на свободный табурет и подмигивает бармену, уже подающему ему еще пива. — О, какой наряд!
— Я решила поучаствовать в конкурсе и думала, что ты будешь с удовольствием меня рассматривать, — сообщаю я все тем же холодным тоном. — Так как тебе мой костюм?
— Потрясающе…
Продолжить разговор нам, разумеется, не удается. Мешает Семен Иванович, ведущий фотограф нашей газеты. В редакции все называют его по имени-отчеству и произносят их очень уважительно. Насколько я знаю, Семен Иванович не относится к известнейшим фотографам города Москвы, но в редакции он появляется нечасто, ходит по коридорам с исключительно гордым видом и дверь в кабинет главного редактора открывает ногой.
Говорят, он в хороших отношениях с учредителями и по их просьбе работает еще на несколько издаваемых ими газет и журналов. Со мной он, впрочем, всегда очень вежливо здоровается (хотя за
