Допрос с приСТРАТИем (СИ) - Марина Дмитриева
ГЛАВА 20
«— Кристи, я не верю в то, что ты мне говоришь. Надеюсь, это шутка?
— Володь, что ты, как маленький, в самом деле, еще заплачь тут. Шуткой скорее можно назвать наши отношения. Точнее, мне было хорошо с тобой, не скрою, в постели ты, — закатила глаза к небу, — огонь. Но я надеялась, ты понимал, — все не навсегда. Постель, только постель, а в остальном ты слабоват. Ай, прости… не для меня, в общем.
Красивые зеленые глаза метали молнии, в них больше не осталось ничего летнего, настоящая буря, даже смерч. А еще боль, сколько же боли чудилось в его глазах. Прости, любимый, мое сердце тоже плачет кровавыми слезами. Широкая мужская ладонь поднялась, собираясь отвесить мне оплеуху, невольно зажмурила глаза, но удара не последовало. Володя с рычащим звуком толкнул меня вглубь кабинета, припечатав спиной к стене. Вскрикнула от неожиданности, но твердые мужские губы, накрывшие мой рот, поглотили этот нечаянный возглас. От неожиданности, эмоций, которые вызвал поцелуй, а самое главное, от осознания, что этого больше никогда не будет в моей жизни, захотелось реветь в голос. А губы продолжали терзать, мучить, дарить наслаждение, уносить в круговерть взаимного желания. Пока есть силы, надо отстраниться, оттолкнуть от себя обжигающие мужские руки и бьющие током губы… Поздно! В теле словно не осталось костей, его поцелуй их расплавил. Боже! Мир пошел крутиться, вертеться перед глазами, мы сейчас вовсе не в кабинете полицейского участка, это какая-то воронка из нашей сумасшедшей страсти, и она опять засасывает меня, все сильней и сильней. Хотела бы я не отвечать на поцелуй Карпова, но тело предало разум, наплевало на все установки, которые давались перед этой встречей. Губы сами раскрылись, а пальцы побежали по широким мужским плечам и вверх, запутались в жестковатом ежике темно-русых волос. Дальше был только поцелуй… и больше ни одной связной мысли. Пока немного насмешливый голос не спросил:
— Маленькая, ты все еще хочешь уйти?
«Маленькая» — запрещенный прием. Нет, это последнее, что я хочу сделать. Но сознание уже очнулось. Бить надо наотмашь, наверняка, не щадя ни себя, ни его. Чтобы ему было больно, чтобы от этой боли Карпов не смог рационально думать, не смог докопаться до истинной причины моего ухода. Рассмеялась. Противно, по-стервозному.
— Люблю целоваться! Всегда загораюсь, стоит только кому-нибудь ко мне прикоснуться. А какой восхитительный любовник Роберт Евгеньевич!
Ой-ой! Руки Карпова сжались в кулаки.
— Представляешь, Роберт Евгеньевич купил землю в Бобравихе! Я уже занимаюсь проектом, это будет нечто совершенно необычное и прекрасное, — продолжила я наносить удары, протыкая его чувства точеными копьями. Только копья эти обоюдоострые, меня они кололи еще сильнее. Володино лицо на глазах темнело, застывало мрачной пугающей маской.
— Ну же, Вов, не распускай нюни, ты еще встретишь домашнюю клушу, о которой, помнится, мечтал, и она нарожает тебе кучу детишек.
— Знаешь, Кристина, когда узнал тебя ближе, имел глупость подумать, что нашел настоящий клад, оказалось, первое впечатление было верным… Ты дешевка, стекляшка, кажущаяся бриллиантом!
Больно, вот это действительно больно. Он тоже умеет бить наотмашь словами…»
* * *— Куда подевалась эта сука?!
Вздрогнула.
— Посмотри вон за тем гаражом.
Сердце, того гляди, выпрыгнет от страха из груди.
«Что дрожишь, Крысеныш, лучше выходи, все равно они тебя найдут».
Я сидела в щели между двумя гаражами, она была такая узкая, что мне пришлось сильно потрудиться, дабы туда протиснуться. Расщелина эта закрывалась куском шифера, и я практически вжалась в него, стараясь слиться воедино с серой ребристой поверхностью. Хорошо, что снег растаял, а то бы меня непременно отыскали по следам.
— Черт, не вижу ее! — раздался совсем рядом мужской голос.
Стук сердца отдавал в ушах барабанами. Надеюсь, никто кроме меня не слышит этого тревожного набата.
— Может, она с другой стоны обошла?! Там есть еще один выход!
Если бы раньше знала, непременно обошла.
— Пойду проверю!
Пожалуйста, пусть он меня не заметит, пусть пройдет мимо!
В расщелине было очень грязно, валялись какие-то бумажки, бутылки и даже использованные шприцы. Но я не кривлю брезгливо носик. Сейчас это казалось такой мелочью. Более того, наличие подобного мусора очень обнадеживающий факт, значит, тут не закрытое пространство и сюда можно попасть с улицы. Главное, чтобы ребятки меня не нашли.
«Крысеныш, маленький крысеныш, и не надейся, ты не сможешь спрятаться».
Как же надоел этот вносящий панику голос Роберта Евгеньевича. Захотелось биться головой о стенку, лишь бы больше никогда его не слышать.
Бандиты продолжали периодически кричать, но теперь их голоса звучали в отдалении. Интересно, что они сделали с Псевдотаксистом и Плечистым?
Зубы начали выбивать морзянку. За волнениями побега я сначала совершенно не чувствовала холода, но после получасового сидения в этой грязной щели в полной мере ощутила, что погода сегодня не совсем благоприятна для игр в прятки на природе. Размяла озябшие пальцы, потом решилась наконец-то пошевелить ногами. Голень пронзила судорога. Зажала поспешно губы, чтобы ни одного возгласа, даже случайным образом, не вырвалось изо рта. Сейчас от моего молчания, как и все эти пять лет ада, очень многое зависит.
Володю я тоже защищала тогда. Узнай Роберт Евгеньевич о нашей, противоречащей его планам любви, он никогда не оставил бы Карпова в покое. О продвижении по службе ему точно пришлось бы забыть. Но, боже мой, как хотелось в тот день кинуться к нему на шею, поделиться своими страхами, попросить помощи, побыть просто слабой женщиной, переложив на сильные мужские плечи Карпова свои проблемы! Но нет, я ушла, взвалив на себя этот непомерно тяжелый крест, под грузом которого еще немного и свихнулась бы.
Крики молодчиков стихли. Потом послышался шум мотора машины. Неужели уехали? Но выйти не решилась. Трусиха! Все так же сидела напуганной мышкой в своем убежище, прислушиваясь к каждому шороху извне. От холода уже не чувствовала ног, да и вместо носа ледышка. Если выживу, точно заболею.
«— Кристи, знаешь, какое лучшее лекарство при первых признаках
