Ее вишенка - Пенелопа Блум
Мы тоже уселись, я быстро поцеловал Хейли и погладил ей попку. Позади нас возмущенно ахнула какая-то старушенция; я обернулся и подмигнул ей. На миг она изумленно выпрямилась, но потом… кокетливо повела бровями! Видимо, вспомнила молодость.
Я тут же отвернулся и сел, глядя прямо перед собой, как контуженый. Если мне кто-нибудь когда-нибудь скажет, что сексуальное влечение с годами ослабевает, обязательно посоветую ему проводить несколько дней в неделю в доме престарелых.
– Знаешь, – сказал я Хейли на ухо шепотом, – если бы не возрастная менопауза, то уверен, что такие заведения стали бы просто рассадником случайных беременностей и страстных любовных треугольников.
Она неодобрительно посмотрела на меня:
– Не понимаю, что у тебя в голове творится…
– Как это не понимаешь? То и творится, о чем говорю…
Она покачала головой, улыбаясь:
– Почему-то не удивляюсь.
– А кто этот симпатичный молодой человек? – Бабуля с любопытством посмотрела на Брюса.
Сегодня она выглядела впечатляюще: белые волосы уложены в пышную прическу – ей-богу, как сахарная вата на палочке. Ярко-голубые глаза, гордый вид; только взгляните косо – она без раздумий врежет вам в челюсть! Грозная женщина… и очень милая пожилая леди.
– Я Брюс Чамберсон, а это моя жена Наташа.
Бабуля посмотрела на них обоих проницательным взглядом, кивнула и улыбнулась:
– Брюс, ты мне нравишься больше, чем твой брат. Он настоящий придурок!
– Какого черта? – Я был уязвлен.
– Ты спер мои шлепанцы! Я знаю, что это ты, – сказала она и ткнула в меня пальцем.
Я поднял ладони вверх:
– Тихо, тихо! Если я и крал кое-что раньше, это не значит, что на меня теперь всех собак можно вешать… У вас деменция.
– Настал мой час! – Бабуля вскочила на ноги. – Сегодня прирежу гада!
Я рассмеялся:
– Увлекаетесь сериалами? «Полицейские»? Или что-то еще?
– Когда вы уже поладите? – скучающим голосом спросила Хейли.
– Когда старая перечница перестанет меня подкалывать, – ответил я с кислым видом.
– Если твой дружок-клептоман еще что-нибудь стащит у меня, придушу его! Сколько бы там денег у него ни было.
– Сил не хватит!
– Вы это серьезно? – Брюс глядел на нас обоих как на сумасшедших.
Бабуля бросила на меня яростный взгляд. Хейли кашлянула:
– Они не слишком-то обожают друг друга. Но стоит им немного выпить – неразлейвода! Как старые собутыльники.
– Клевета, – проворчала Бабуля.
– Как тебе удалось здесь остаться? – спросила Наташа.
Они с Брюсом уселись справа от меня. Можно было выбирать, на чем сидеть – в углу вперемешку стояли складные шезлонги, кресла с откидной спинкой и хлипкие пластиковые стулья.
– Думаю, побоялись отказать Бабуле, – сказала Хейли. – Конечно, надолго не дадут, но пока что все нормально. Сплю на диване в ее комнате.
– Храпит как слон, – вставила Бабуля.
Хейли покраснела.
– Просто у меня уже несколько дней нос заложен… Боюсь, гайморит.
– Ха! Моя дорогая, гайморит тут ни при чем. Знаю, что и чем у тебя заложено… Тянешь в рот всякую гадость – я имею в виду член этого ворюги!
Наташа в этот момент пила воду. Едва не захлебнувшись, она откинулась назад, стул начал падать… Брюс спокойно протянул руку, поймал стул и вернул Наташу в вертикальное положение. С самым невозмутимым видом – все как всегда, ничего особенного.
Я чуть не подавился смехом. Протянул ладонь Бабуле – «дай пять»!
Чокнутая, конечно, но когда бывала в ударе, могла насмешить до упаду, надо отдать ей должное.
Однако Хейли не пришлось смущаться от неловкого молчания, которое неизменно последовало бы за такой шуткой. На сцену поднялась молодая женщина – объявить начало игры. Еще несколько работников интерната раздавали карточки лото.
– Извини, – сказал я Хейли, встал и начал проталкиваться к сцене.
Женщина на сцене недоуменно на меня посмотрела – не понимала, зачем я сюда вылез.
– Мне просто нужно… разрешите… да черт подери, дайте сюда эту хрень! – прорычал я и выхватил у нее из рук микрофон.
Последние слова прозвучали на весь зал, и воцарилась тишина.
– Да верну я его, успокойтесь! Мне просто нужно кое-что сказать моей девушке.
Хейли спрятала лицо в ладони, но все же раздвинула пальцы, чтобы видеть меня.
– Мы познакомились из-за вишневого пирога, а потом ты подарила мне свою вишенку. Мы чуть не расстались. Ты швырнула в меня таким же пирогом, чуть не убила. И я хочу закончить эту историю тем, с чего все началось. Вишенкой!
Я вынул из кармана вишенку и кинул Хейли. Я представлял себе – вишенка летит ей в руки, она ее ловит… наверняка у нее хорошая реакция.
Но все получилось не так! Вишенка угодила ей в лоб и шлепнулась на пол. Хейли схватилась за лицо.
– О черт… – снова на весь зал.
Я тут же бросил микрофон и побежал обратно.
Толпа гудела; я подошел к Хейли, поднял с пола вишенку. Отодвинул кресло сидевшего перед ней старика, чтобы было место. Встал на одно колено и протянул ей этот самый символ нашей с ней истории.
– Съешь мою вишенку?
– Что? – спросила она.
– Ну, надкуси, – попросил я.
Она с тревогой посмотрела на меня. Подумала, что я сошел с ума.
– Она же была на полу!
– Просто попробуй, только осторожно – зубы не сломай.
Она взяла вишенку, медленно надкусила… и вынула изо рта. Двумя пальцами извлекла из нее обручальное кольцо! Я сам засунул его внутрь – с помощью ножа и пищевого клея. Вышло совершенно незаметно.
Хейли по привычке пожевала губу.
– С удовольствием…
– «Съем твою вишенку», – подсказал я. – Извини, я уже представил себе, как ты это скажешь.
– С удовольствием съем твою вишенку!
– Да, черт побери! – Я взял кольцо, надел ей на палец и поцеловал ее.
– В жизни не видел большего идиотизма, – пробормотал Брюс.
– А по-моему, очень мило! – восхитилась Наташа.
– Ну, по крайней мере, у него куча денег… – Каким-то образом растерзанная вишенка оказалась в руках у Бабули, она положила ее в рот и принялась жевать.
– Бабушка! – возмущенно вскрикнула Хейли. Но при этом не сводила глаз с кольца и улыбалась.
Бабуля пожала плечами:
– Это же правда! Я бы и за Квазимодо вышла замуж, если его так упаковать.
– Я ответила «да» не потому, что он богат!
– Черт, – сказал я. – Я же не Квазимодо. Значит – нет?
Хейли засмеялась:
– Значит – да!
– Слава богу… а то я заплатил Эрлу, чтобы он снял все на мой телефон. Не хватало еще, чтобы он запечатлел, как меня отвергают. Эрл! Ты все записал?
