Эпиляция, Гауф! - Зоя Анишкина
Определенно, что-то важное, раз я тихо ответила:
– Целуй, Гауф.
Глава 50. Гауф
Романтиком я никогда не был, да и за этот вечер успел тысячу и один раз передумать, что делать дальше. Отец прожигал взглядом, мать смотрела так… что сбежать хотелось.
Но хуже всего то, как вела себя она. Эпиляторша, писькодралка. Сейчас внутри от этих снисходительных слов все поднималось жуткой волной негодования. Я даже в голове ее так называть не мог!
А она такая мягкая, нежная и чертовски сильная. За веселыми перепалками и диалогами я рассматривал ее. Втихаря набрал на телефоне историю семьи Рвач.
Сердце мне едва приступ не устроило. И все потому, что я смотрел на безразличные строки хроники событий и понимал: это для меня статьи и короткие видео лишь очередное из новостей.
А для девушки рядом чудовищное «до» и «после». Как она справилась? Я даже на секунду закрыл глаза и представил, что сейчас мне сообщили о смерти родителей. Всего на одну секунду!
Твою ж… Мне уже далеко не пятнадцать, но сердце сковал жуткий страх. Такой яркий и липкий, что стало не по себе. А сколько ей было? Совсем же девчонка.
А Тома, получается, вообще их не запомнила. Просто не знала. Такие живые они были на выступлениях, такие счастливые, и вот в одну секунду все оборвалось.
А она даже не помнит их! Сидел в туалете, и голову разрывало какое-то новое чувство, новая эмоция. Нет, это не жалость, не сочувствие. Восхищение! Я бесконечно восхищался этими девочками, что стояли против всего мира.
Да и бабушке огромное уважение. В ее-то возрасте взвалить на себя опеку над двумя детьми… Хотя Умка-то моя наверняка тогда уже ребенком быть перестала.
Как говорил отец, мы дети, пока живы наши родители. Раньше я как-то иначе воспринимал эту фразу, а теперь до меня наконец-то дошел ее смысл.
Идея с нашей «башней» пришла в голову спонтанно. Мы сюда редко поднимались, хотя, когда только переехали в дом после ремонта, даже была привычка встречать семьей закат.
Это было что-то вроде традиции – толпиться на крошечном закутке и смотреть вдаль. Туда, где диск солнца потихоньку убегал за горизонт. Но сегодня все было иначе.
Сегодня я впервые в жизни почувствовал потребность привести кого-то сюда. Нет, я не святой, и в доме была не одна девушка. И занимался я с ними не математикой.
Да только никогда и никого я не хотел привести именно в это место. Боялся. Реально. Вдруг что подумают, упаси Боже, кольца или какого еще предложения ждать будут.
А Эмма… Она так доверчиво охала, так… Да чтоб меня! Она смотрелась в лучах закатного солнца как видение из фильма. Красивая, нежная, восторженная.
Да я бы в жизни не поверил, если бы кто сказал про такое. Что я буду смотреть на девушку и думать о том, что больше всего на свете хочу ее поцеловать.
Не из вожделения, не из желания трахнуть, а просто потому, что она сейчас виделась мне самой прекрасной на свете. Но… Между нами всегда стояла договоренность, и мне до боли захотелось хотя бы сейчас ее отмести.
Поэтому я спросил разрешения поцеловать ее. Я. Спросил. Разрешения! Да отродясь такого не было.
Но поражало не это, а то, что я реально ждал ее ответа, затаив дыхание. И она дала его… Но прежде, чем ее губы произнесли слова, я уже знал вердикт, уже наклонялся, чтобы коснуться ее.
Так же нежно и осторожно, как чувствовал, сжать ее лицо в руках, ощутить дрожь ресниц и мягкость тела. Умка прильнула ко мне, и тут захотелось послать все к чертям.
Сделать ее своей. По-настоящему, не прикрываясь дурацким спором или договоренностями. Слушать ее болтовню о работе, вдыхать ее аромат, когда обнимаешь за талию.
Легально.
Я сам не заметил, в какой момент потерял голову. Но это мгновение словно поставило точку в споре с самим собой. Больше не хотелось врать: я хотел попробовать ее всю. С ней…
Она редко отвечала на поцелуи, но сейчас что-то сломалось. Сорвало нам обоим крышу и заставило пойти навстречу чувствам. Поэтому и я позволил себе чуточку больше.
Сжал ее в объятиях и разрешил рукам проскользнуть чуть дальше границ приличия, ощутить тепло и нежность ее кожи, коснуться там, куда смогу дотянуться.
Легкий стон, сорвавшийся с ее губ, стал неоценимой наградой. Ответным шагом, что давал мне надежду. Надежду на то, что я смогу с ней объясниться. Честно.
В какой-то момент она словно силой оттолкнула меня и отвернулась. Я не стал терять время и даже в такой позе умудрился прижать девушку к себе. Отпускать ее категорически не хотелось.
Я чувствовал, как быстро она дышит, ощущал странное напряжение. Неправильное. Надо ей сказать сейчас, что она мне нравится. Честно во всем признаться.
Но… Но я медлил. Рядом с этим желанием поместилось другое – не самое приятное сомнение. А вдруг откажет. Я же для нее мажор, я же дня нее возможность решить проблемы.
Так ли искренна она? Поэтому я медлил, медлил ровно до того момента, пока не зазвонил мой телефон, разрушая волшебство.
Глава 51. Эмма
Волшебство закончилось как у Золушки. Собственно, только у меня не часы пробили полночь, а сотовый разразился громкой мелодией. Вздрогнула и прикрыла глаза.
Должно быть, именно в этот момент солнце таки скрылось за горизонтом, а я подумала, что слишком размечталась. Слишком разнежилась в его объятиях. Непозволительно расслабилась.
И все потому, что Гауф каким-то непостижимым образом умудрился перетянуть меня на сторону зла, а именно в эшелон его обожательниц. Не знаю, как он это делал, но теперь я тоже готова была пускать по нему слюни.
– Пойдем вниз?
Собственный голос показался мне сухим и надрывным. Приятная хрипотца исчезла, и я словно заболела. Причем реально горло начало саднить, а глаза слезиться.
Господи, пусть это будет аллергия, а не дурацкая влюбленность! Пусть я не стану одной из вереницы тупых дур, что клюнули на крутого мажора. Хотя…
Пока мы спускались по коридору (Гауф вообще рот открывать отказался, лишь кивая, как китайский болванчик), я подумала, что, возможно, не такая я уж и дура.
Нет, он знатный засранец и разговаривает со всеми как придурок последний. Только вот я за это время уже привыкла, ну и… Со мной он так не
