Эпиляция, Гауф! - Зоя Анишкина
Высокий, но на удивление ладно сложенный мужчина с довольным видом приобнял милую блондинку сбоку. Та отрицательно головой покачала:
– Нет, милый, она скажет, что это я, змея подколодная, тебя, святого ее ребенка, подбила. А давай-ка лучше ты меня к кровати привяжешь и…
М-да. Веселая семейка. А что, у них там просто замки на дверях не работают? Я как-то отвыкла от родственников, что нагло нарушают твое личное пространство. Но…
– Ладно, Рвач. Теперь я реально обязан на тебе жениться.
Гауф возник сзади и как-то слишком уж подозрительно приобнял меня, зарываясь в волосы. Со стороны все наверняка выглядело мило, но внутри поднимало слишком много противоречивых чувств. Стараясь дышать ровнее, выдавила из себя:
– Жениться на мне ради того, чтобы не видеть тетю Розу? Сильно, Сереж.
– Зато честно и взаимовыгодно! Ты бы от такого не отказалась точно!
Он не видел выражения моего лица. И слава Богу! Потому что сейчас эта безобидная шутка кольнула внутри особенно остро.
Глава 49. Эмма
На удивление, дальше встреча родственников странной (хотя все мы такие) семейки проходила спокойно. Даже как-то мило, что ли. Меня усадили за стол, вкусно накормили и даже кусок в горло лез.
Больше про моих родителей разговор никто не заводил, и я скорее слушала веселые истории из детства Сережи и других его многочисленных родственников.
В какой-то момент поймала себя на мысли, что мне хорошо. Так по-домашнему кайфово, как не было уже очень много лет. Но…
– Эмма, а ты правда занимаешься депиляцией?
Я как-то профукала момент, когда меня решили втянуть в разговор, нещадно вырывая из мыслей. Кивнула. Папа Сережи тут же подхватил:
– Так, а вы не знаете эту историю? Мой балбес проспорил сыну Исмаилова желание. А тот оказался тем еще извращенцем и…
– Отец!
Было весело наблюдать за их перепалкой. Душевные отношения между папой и сыном. Дальше пошли шуточки восемнадцать плюс, а одна из родственниц, что помоложе, в притворном ужасе спросила меня:
– Эмма, милая, и прям все-все ему там вырвала? Девочка моя! Зато, так сказать, товар лицом посмотрела.
Я чуть соком не подавилась. Бросила веселый взгляд на Гауфа. Товар лицом! Да еще как посмотрела! Думаю, мой многообещающий взгляд сказал парню слишком много, и он одними губами произнес:
– Не смей!
Я заговорщически наклонилась к нему и шепотом спросила:
– Не сметь что? Рассказать, что я тебе сразу понравилась там, на кушетке? Мне казалось, ты очень красноречиво это дал мне тогда понять.
Кто бы мог подумать, что один из самых неловких моментов в моей жизни (хотя сегодняшнее событие на кровати оно вряд ли переплюнет) станет таким козырем.
– Рвач… Я бы на твоем месте.
Улыбнулась и откинулась на спинку стула с загадочной улыбкой. Гости ждали от меня реакции, а я всем своим видом показывала, что тут зарыт скелет в шкафу. Ну ладно, признаюсь честно. Скелетище!
– А я перед операцией у какого-то костоправа мучался. Мне еще тоже сказали именно воском, мол, эффект дольше. А я к девочке не пошел, испугать побоялся.
Какой-то дедушка стал откровенничать, и я поняла, что разговор зашел не в то русло. Щеки покраснели. Как представлю, что ко мне пошел этот дядечка…
– Дядя Игорь! Ну вы хоть места операции уточняйте. А то Эмма вас не так поймет. Милая, он на ноге волос лишался!
Глаза матери Гауфа светились весельем, и она мне подмигнула. Я покрылась краской еще гуще, а дядя Сережи удивлено заявил:
– А разве Сережке не ноги брили? А что тогда, не то самое же!
Стол разразился смехом, а я почувствовала руку Гауфа на своей. Вздрогнула – так неожиданно это было. Посмотрела на парня, и тот подмигнул. Причем так похоже на маму свою, что сердце защемило:
– Не выдавай меня, Умка, а то дядю Игоря инфаркт хватит. Он глуховат, отчего очень счастливый человек.
Улыбнулась ему в ответ. Что-то слишком часто меня смущать стали. Мне это решительно не нравилось. Вечер продолжился.
В какой-то момент Сережа и до туалета меня проводил и краткую экскурсию по катакомбам провел. Тут с ним была согласна, их дом реально напоминал лабиринт, где сгинуть милой невинной девице не проблема.
Но признаюсь, что было интересно. Ну и за окном стало темнеть. Я с любопытством рассматривала убегающий закат.
– Точно, пошли! Как раз!
И Гауф внезапно сменил направление. Потащил меня словно на буксире вперед. Такой уверенный и такой настойчивый. Я даже пискнуть не успела!
– Я тебе сейчас офигенное место у нас в доме покажу, там такой вид! Пошли скорее, пока солнце окончательно не село.
Я еле ногами перебирать успевала. Снова катакомбы, снова какие-то проходы, и вот мы на узкой лестнице, что ведет куда-то вверх. Чердак,что ли?
– Гауф, мне было бы приятно, если бы ты сейчас меня хоть оповестил, куда путь держишь. А то мало ли, вдруг мне стоит прощальное письмо написать, Томе позвонить.
Вот кого сейчас здесь не хватало, так Томки. Уверена, она была бы в восторге от такого дома,плюс ко всему тут была тьма мальчишек ее возраста. Сестра бы вмиг нашла, чем заняться. Словно читая мои мысли, Сережа задумчиво сказал:
– Да знал бы, что так все получится, Тамару бы взяли. Я уже прям вижу, как твоя сестра тут всех строит и раскладывает по позициям. Не хватает ее ураганного настроения.
Внутри защемило еще сильнее. Пора бы тормозить. Не хотела себе признаваться, но жуткий мажор сегодня все границы перешел. Слишком милый, слишком сексуальный, слишком правильный.
Слишком легко забыть, что я временное приложение в этой сказке, и влюбиться. Ведь по большому счету, в отличие от него, я-то свое уже все получила.
Мы в одно мгновение очутились на какой-то открытой площадке, и в глаза ударил закат. Потрясающий, окрашенный всеми красками алого закат. Я ахнула и вцепилась в поручни.
Когда глаза привыкли, даже слова не могла сказать. Мне захотелось навсегда замереть вот так, когда перед глазами солнце, что уже практически скрылось за горизонтом, а сзади руки Гауфа, что держат мое дрожащее тело.
– Красиво?
Его голос был хриплым, таким притягательным, а хватка на моих плечах просто стальной. Я лишь пропищала что-то типа «Спасибо». А следом услышала:
– Умка?
Повернулась и оказалась прямо напротив его лица. Темные глаза отражали небо позади меня, а губы были слишком близко. Я на автомате облизала свои, и его радужки потемнели, словно грозовые тучи.
– Можно тебя поцеловать, Рвач?
Он никогда раньше не спрашивал. Никогда
