Знаки внимания - Тамара Шатохина
— Я же рассказывала Степановичу, что не совсем нашу — у бабушки есть знакомая. Она серьезно заболела и предложила пользоваться участком, засадить его. Ну, и присматривать, конечно. Я и моталась посмотреть — там маленький домик. Бабушка сказала что теперь откажемся, без машины не наездишься, — терпеливо объясняю я, так же терпеливо, как он только что говорил со мной. И несмело уточняю, чтобы знать причину такой неожиданной его откровенности: — А это, наверное, Страшный разрешил тебе рассказать про слежку?
Он кивает: — Да, и хорошо что ты спросила сама, а то я и не знал, как это все… начать говорить. Я был за то, чтобы сразу все тебе рассказать — еще тогда, он тоже вроде вначале собирался, но потом не стал. Сказал — ты воспримешь все очень серьезно и станешь трястись, как какой-то там хвостик, и смысл пугать тебя? С этим невозможно было бы нормально жить, а мы, как будто, делали все, чтобы обезопасить тебя. Да… еще звонки того мужика — их проверили, там зарегистрировано на старенькую пенсионерку. А оператор за деньги сообщала ему о твоем приходе. Ее уволили, слежки за тобой больше не было. Но мы все равно присматривали.
Я шумно выдыхаю…. тогда Георгий заставил меня рассказать о марке и сделал какие-то свои выводы. Но они не предотвратили того, что случилось — покушения. Значит, выводы были неправильными. В то, что кто-то увидел, как Андрей следит за электриком и сразу убил того, мне не верилось. Это было бы уже слишком. Скорее, он сам понял, что попался, перенервничал, может допустил в работе ошибку… Признали же его гибель несчастным случаем, разбирались люди… Но это сейчас не главное, я думаю о другом — вот почему они оказались рядом так быстро, они уже ехали на сигнал того маячка в моей машине. Вот почему! Облегчение и эйфория накатывают по новой и всей своей силой обрушиваются на Ваню:
— Вань, ты такое солнце! Если бы ты только знал!
* * *
Мама медленно покачала головой, потянулась и дотронулась до моих пальцев, погладила их и сразу же убрала руку. Я не дернулась и не отодвинулась на этот раз, просто в голову не пришло.
— Мне они зачем, Катя? К слову пришлось, разговор перевести на менее болезненную тему… У меня там новый круг знакомых и один из них заядлый коллекционер. Зашла как-то речь об этом, и я заинтересовалась, а еще вспомнились рассказы Дарьи Марковны и мамы: раньше были специальные магазины «Филателия» — для обмена марками и просто — их скупки. А на улицах стояли киоски Союзпечати и в них, кроме газет и журналов, продавались новые, только что выпущенные наборы марок. Помню — у нас дома тоже валялся старый альбом, и там куча их была — цветы, животные, знаменитые картины, бабочки, машины. Потом я этот альбом больше не видела, родители, наверное, отдали кому-то из мальчишек-соседей. Или просто затерялось, пропало все куда-то после их смерти. Но я помню, как это было — рядами под целлофаном, ярко, красиво… А если совсем уж честно, то после знакомства с ним мелькнула у меня мысль — тебе нужна квартира, Катюша. Мы тогда погорячились со своей… Ты же не возьмешь у меня деньги? Они так и лежат на счету — почти все. Вот видишь… А этот человек не то, чтобы богат, но коллекция у него значительная и он состоит в этом их обществе, а главное — он как будто неплохой мужик.
— Ты спрашивала его, рассказала о марке? — затаила я дыхание.
— С ума ты сошла? — удивилась она, — нет, конечно.
— Не говори никому, мы решили не трогать ее, временно оставить все, как есть. Даже из дома убрали от греха, как говорит бабушка.
— Хорошо, — легко согласилась она, — расскажи мне тогда о себе… пожалуйста. Я уже знаю, что ты работаешь по профессии в очень хорошем месте, а как у тебя с личной жизнью? Есть кто-нибудь? — улыбалась она и смотрела на меня, медленно обводя взглядом мое лицо, будто изучая его и запоминая.
— Есть. Я встречаюсь с сыном папиного друга. Это они выкупили его дело тогда, приехав с Урала.
— Земляки? — казалось, она совсем не расстроилась из-за упоминания того времени — развода, дележки… Невозможная женщина.
— Как бы я хотела посмотреть на твоего парня… может, у тебя есть его фотки? Обязательно должны быть фотки в телефоне.
Я покраснела от непонятной неловкости — фото Сергея у меня не было. А вот мои у него были…
— Мы часто видимся, зачем мне это? — неловко пробормотала я и набросилась на салат.
— Катюша…, - помолчав, печально сказала она, — не очень спеши замуж, ты еще совсем молоденькая. Ты любишь свою работу, так же? Только начала жить… ищи дольше, но лучше. Если ты не совсем уверена…
— Я уверена. Ты не считаешь, что как раз тебе не стоит… — оборвала я себя и отвернулась — я не хотела говорить ничего подобного. Но она не обиделась, а тихонько засмеялась.
— Ты такая хорошенькая, когда розовеешь — мигом слетает налет этого вашего семейного аристократизма. И появляется моя маленькая девочка. Разреши мне сделать фото? Ты же не против, что тебе стоит?
Она сфотографировала меня раз десять. И непонятно чему радовалась при этом — тому, что я красная? А потом предложила:
— Я хочу сделать тебе подарок на память о своем приезде, ты разрешишь?
— Вы будто сговорились. Папа с покаянными подарками…
— Папа подарил тебе…? — мягко поинтересовалась она.
— Машину, на которой я сейчас приехала — «Жука».
— Тебе нравится, ты довольна?
— Само собой, раз я сама выбирала.
— А свой покаянный подарок я выберу сама, договорились?
— Ладно, только доешь то, что на тарелке, — поставила я условие, потому что не знала, что еще можно сказать. Я не могла отказать ей, только не сейчас, когда узнала такое и еще не определилась — что об этом думать.
— У меня плохо с аппетитом, Катюша, совсем не хочется. Наверное, все же переволновалась. Сейчас платишь ты или я? — подтянула она ближе свою сумочку, — не люблю споров на эту тему.
— Тогда я, ты же в гостях в нашем городе.
— В гостях, — радостно согласилась она, легко разрешая мне оплатить заказ. А я никак не могла понять — что не так? Почему появилось ощущение, словно я отстаю на шаг в нашем разговоре, в общении? А еще говорю не то и не так. Но ее, похоже, все устраивало
