Здесь умирает надежда (ЛП) - Малком Энн

Как и я, он был голым, поэтому я сосредоточилась на его глазах, чтобы не отвлечься.

— Карсон решил «приставить ко мне мужчину», — я имитировала его голос и показала воздушные кавычки, все еще свирепо глядя на Карсона. — Следовательно, мы расстаемся.

Его сердитый взгляд усилился, когда я произнесла смехотворно драматичную фразу, которую на самом деле не имела в виду, но это из-за ярости. Он оттолкнулся от дверного косяка и направился ко мне.

— Рен, повесь трубку, — потребовал он.

Я хмуро посмотрела на него.

— Я разговариваю со своей лучшей подругой.

— Сейчас три часа ночи, — без всякой необходимости указал он. — Повесь трубку.

— Подружки поддерживают круглосуточно, — огрызнулась я. — Так вот, мы с Карсоном расстаемся, расскажу все завтра за поздним завтраком, — сказала я Стелле.

Она усмехнулась по телефону.

— Хорошо, детка. Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — пробормотала я, прежде чем повесить трубку.

Взгляд Карсона был яростным.

— Звонить подруге в три часа ночи, чтобы попытаться сыграть со мной в какую-то дерьмовую игру, это слишком даже для тебя.

Я раздраженно фыркнула, запустив руки в волосы.

— Когда какой-то телохранитель ходит за мной весь день, это токсично для альфа-самца, даже для тебя, — выплюнула я в ответ. — И моим обычным делом было бы отправиться в свой винный погреб и взять хороший «Пино-нуар», чтобы снять остроту своего гнева, но я не могу этого сделать, да? — теперь я уже кричала.

— Почему ты не можешь выпить вина, Рен? — тихо спросил Карсон.

Я уставилась на него, тяжело дыша, моя кровь кипела. Не знаю, это избыток гормонов или просто старая женская ярость. Сейчас это не имело большого значения.

— Что? — потребовала я.

Он шагнул вперед.

— Почему ты не можешь выпить вина, Рен? — повторил он.

— Что это за вопрос? — выстрелила я в ответ, наблюдая за его приближением с колотящимся сердцем. — Ты знаешь, почему не могу.

Его руки легли на мои бедра, когда он остановился передо мной.

— Потому что ты носишь моего ребенка. — Его голос был по-прежнему тихим. Смертоносным. — Потому что любой, кто захочет причинить мне боль, сделает это через тебя.

Его рука переместилась к моему животу.

— Потому что я, бл*дь, не смог бы жить рядом, если с тобой что-то случится из-за меня. Ты сражаешься, потому что хочешь обрести свободу. Но, малышка… Я не говорю, что тебе нельзя жить своей жизнью так, как тебе хочется. Я говорю, что, когда меня не будет с тобой, — будет хорошо обученный, хорошо вооруженный человек, защищающий тебя и нашего ребенка.

Я поджала губы, все еще злясь. Но я действительно не могла спорить. Сейчас важна не только я. И сейчас я знала, что опасности, угрожающие жизни Карсона, были реальны. Он не склонен к драматизму. Он настаивал на этом не для того, чтобы казаться контролирующим мудаком. Он делал это, потому что волновался. Потому что он был в ужасе. Теперь я это поняла, когда красная пленка покинула мои глаза.

Вся оставшаяся ярость тоже улетучилась.

— У меня никогда не было семьи, настоящей семьи, — тихо продолжил он. — Я никогда не думал, что у меня будет такое счастье. Я смирился с этим. Но в ту секунду, когда встретил тебя, я понял, что ты моя. Я знал, что ты — это все, что мне нужно. Все, что мне когда-либо понадобится. — Он посмотрел на мой живот. — Потом ты сказала мне, что носишь моего ребенка. Ты сделала мне подарок. Сокровище. Семья, Рен. — Другой рукой он обхватил мою щеку. — Я буду делать все, что могу, лишь бы защитить тебя. И нашего ребенка. Ты будешь злиться, потому что у тебя сильная воля. Потому что ты прожила свою жизнь на своих собственных условиях. Потому что ты, бл*дь, ненавидишь, когда тебе говорят, что делать, — он провел большим пальцем по моей нижней губе, — но я не говорю тебе, что делать, малышка. Я просто говорю, что рядом будет вооруженный человек.

Мои глаза наполнились слезами от его слов.

У него никогда не было семьи. Его ужасный отец позаботился об этом.

— У меня тоже никогда не было семьи, — прошептала я. — Ну, мне безумно повезло, что у меня есть родители, готовые подарить целый мир, но только если они смогут его купить. — Я оглядела комнату, отметив ее теплоту, представляя маленького ребенка, бегающего вокруг Карсона.

— Я хочу дать тебе это, — провозгласила я. — Хочу сделать это с тобой.

Глаза Карсона мерцали, и я была готова превратиться в рыдающее месиво, если этот прекрасный, честный момент продлится намного дольше.

— Найми хотя бы того, кто любит ходить по магазинам и говорить об уходе за кожей? — с надеждой спросила я.

Губы Карсона растянулись в улыбке, прежде чем он поцеловал меня в лоб.

— Посмотрю, что можно сделать, дорогая.

На следующий день мужчина по имени Филипп сопровождал меня в кафе.

У него действительно была потрясающая кожа, и он был рад поговорить со мной об альтернативах ретинолу теперь, когда я была беременна, так что я рада.

Ну, типа.

Мне не нравилось, когда кто-то следовал за мной повсюду и мог сообщать кому угодно о моих действиях и местонахождении. Даже Карсону. Я жила своей жизнью, по своим правилам, как себя помнила. Мои родители никогда не устанавливали для меня правил или комендантского часа. В моей жизни никогда не было авторитета.

Но я должна доверять Карсону. Доверять его намерениям.

О чем я объявила своим друзьям за выпивкой, как только они пришли.

Можно было с уверенностью сказать, что это их шокировало.

Стелла разбрызгала мартини по всему столу.

Ясмин и Зои потеряли дар речи. Буквально потеряли дар речи. Они были моими друзьями в течение многих лет. В течение многих лет я говорила им, что у меня никогда не будет детей.

И для меня, девушки, которая никогда не говорит «никогда», я была действительно чертовски серьезна.

Я просто не учла Карсона и его супер-сперму.

Мои подруги знали меня лучше, чем кто-либо другой. Их мнение для меня самое важное. Так что я была в ужасе. Мне нужно, чтобы они сказали мне, что все будет хорошо.

Что я смогу это сделать.

Но Стелла пыталась навести порядок; Зои и Ясмин сидели с широко раскрытыми глазами и безмолвствовали.

— Кто-то должен что-то сказать, — огрызнулась я, свирепо глядя на каждого из них. — Потому что я не могу пить, чтобы успокоить свои нервы.

Ясмин первой взяла себя в руки.

— Дорогая, это… здорово? — Ее голос был высоким и неуверенным, и он никак не мог успокоить мое беспокойство.

— Это здорово, если ты хочешь, чтобы это было здорово, — поправила Зои, всегда рациональная, поддерживающая подруга. Она была не из тех, кто кричит, прыгает вокруг, плачет и покупает пинетки или что-то в этом роде. Она была влюблена в свою жизнь и не хотела детей.

— Да, — быстро сказала Стелла, — если ты не хочешь, чтобы это было здорово, тогда это тоже нормально, детка. Это твое тело.

Они обе кивнули, и Стелла сжала руку Ясмин.

Мы все были рядом с ней, когда пять лет назад ей пришлось принять трудное, душераздирающее решение. Ясмин очень хотела детей. Но больше всего на свете она хотела сделать карьеру. Но она хотела, чтобы дети были от мужа.

Я знала, что ее все еще преследует подобное решение. Что она все еще сомневалась в этом, хотя мы все знали, что так было правильно. Но мы не могли ей этого сказать. Ничто не изменит ее чувств по этому поводу.

Я знала это лучше, чем кто-либо другой.

— Конечно, я, черт возьми, хочу этого! — крикнула я, чувствуя смутную тошноту при мысли о том, чтобы забрать у Карсона семью. — Я люблю этого мужчину и его дурацкую супер-сперму, которая, видимо, сильнее таблеток.

— Ты принимала противозачаточные? — спросила Стелла, слегка побледнев.

У меня не было ни энергии, ни присутствия духа, чтобы понять, почему она так отреагировала.