Вера Колочкова - Слеза Шамаханской царицы
– Нет, Светка! Чего ты ко мне привязалась? Сказала же – отстань!
– Да все, все, поняла... Ну, тогда пока, Лизок?
– Пока, Свет...
Положила трубку, нервным движением пальцев потерла виски, сама себе удивляясь – чего это вдруг оборвала разговор с долей явного раздражения? Тем более направленного в сторону Светки... Уж она-то его точно не заслужила и могла бы обидеться на правах близкой подруги.
Ну да, вполне могла бы... А только не обидится. Потому и не обидится, что подруга настоящая. Поймала раздражение на лету и в себя приняла, будто отчерпнула из ее души немного чернухи. Все как по закону сохранения энергии – в одном месте убавилось, в другом прибавилось... А Светке на фоне ее семейного счастья прилетевший кусочек чужой чернухи – это ж тьфу, горстка семечек, разгрызла да сплюнула. Слава богу, обе они это понимают и не церемонятся меж собой реверансами да вежливым пустословием. На то и дружба существует... Редкий дар, бесценный. А в горестные минуты – просто необходимый.
Грустно улыбнувшись, обвела взглядом гостиную – а без расписной плошки будто не хватает чего, всегда глаза за это яркое пятно привычно цеплялись. И черепки с пола надо убрать... А это что? Еще и какая-то фотография вместе с плошкой на пол свалилась...
Да, хорошая фотография – они с Владом вдвоем на фоне какого-то застолья. Плечо к плечу, на лицах одинаковое выражение – хмельной веселостью застывшее. Когда ж это было, чей здесь праздник? Нет, не вспомнить... А лица очень уж хороши в своей счастливой беззаботности. Неужели у них когда-то были такие лица, не обремененные ни тяжестью виноватой влюбленности, ни достоинством мудрого унижения? И за что им все это, господи? Хотя, говорят, нельзя спрашивать: за что? Надо спрашивать: для чего? Но тогда... для чего, интересно? Чтобы и без того нелегкая жизнь медом не казалась, что ли? Или для того, чтобы все сложности усложнить, перессорить мать с сыном, отца с дочерью, разнести с трудом склеенную семью вдребезги? Странно даже спрашивать: для чего?.. Наверное, как-нибудь по-философски это и умно звучит, но для нормальной человеческой жизни – жестоко слишком. Уж пусть лучше будет слезливо-обиженное – за что...
Тут же с готовностью закопошились внутри слезы, и пришлось бежать от них сломя голову – хватит уже на сегодня слез. Хватит! Надо чем-то полезным заняться, от слез отвлекающим. Ужином, например. Привычным делом. Странно, почему большинство замужних женщин так любят жаловаться на время, проведенное у плиты? Оно ж, по сути, благословенно – еду для своих любимых готовить... Ей вот, например, всегда нравилось...
Рука дрогнула, и острый нож скользнул с половинки белой луковицы – отчего же она в прошедшем-то времени думает... Надо себе говорить – нравится! И сейчас нравится, и всегда будет нравиться! И дай бог, чтобы это «нравится» никогда не иссякло, не разнеслось пеплом гордыни, и надо держаться за него из последних сил, как за брошенный судьбой спасательный круг! Да, пусть она такая и есть – совсем без гордыни. Обыкновенная женщина-клуша, дурочка с переулочка. Ну и что? У каждого в жизни свой спасательный круг... А что слезы из глаз все-таки вырвались – это ничего, это не страшно. Это от лука, наверное. Ее семья любит, чтобы в котлетах много лука было...
Протянула руку, включила телевизор – отвлечься от грустных мыслей. Импозантный ведущий на экране тоже взахлеб готовил какую-то вкусную еду, одновременно пытая приглашенную девицу-звездульку о тайнах ее певческого успеха. Надо же, как нынче модно стало интервью брать – наденут на ведущего и на очередную звездульку кухонные фартучки, ложки-поварешки в руки дадут... Забавно! Звездулька жеманится, морщит носик, заглядывает в кипящую кастрюлю, одновременно нахваливая себя, талантливую, на чем свет стоит. Лиза даже увлеклась, слушая ее щебетание, и вздрогнула от звука хлопнувшей входной двери.
Выглянула в прихожую – Влад... Бледный, раздрызганный, сердито похмельный. И растерялась вдруг – не ждала, что рано придет. Хотя... Ему ж теперь не надо около архитектурного института торчать...
Так, а вот случайно-злорадные мысли нужно отбросить. Злорадство – мудрому унижению не товарищ. Тихо, Лиза, тихо... Не говори ему ничего. Улыбнись, иди дальше ужин готовить да звездульку в телевизоре слушать. Тем более котлеты на сковородке подгорают...
Через полчаса осторожно заглянула в спальню – лежит на кровати в одежде, спит. Лицо во сне хмурое, несчастное, на фоне белой наволочки отливает синевой свежей щетины. И сердце зашлось неуместной жалостью – эк тебя сильно приперло, мужик... Закрыла тихо дверь – пусть спит.
Вскоре пришли мама с Сонечкой – веселые, свежие от мороза, затолклись в прихожей с объятиями-поцелуями.
– Ну, как ты, болезная, отошла немного? – придирчиво вгляделась мама ей в лицо.
– Да, мам, все хорошо.
– А отчего глаза невеселые? Ты плакала, что ли?
– Нормальные глаза, мам!
– Да я уж вижу, какие они у тебя нормальные... Нет, меня не обманешь, доченька. Что я, первый год на свете живу? Давай выкладывай, что случилось!
– Ничего. Абсолютно ничего не случилось.
– Не ври! Я запах любой вашей неприятности всегда носом чую... Нехорошо в доме, обстановка нервная. Как заходишь, будто током бьет.
– Да не придумывай, мам. Нормальная обстановка...
– А Владик где?
– Да вон, в спальне... Устал, отдохнуть лег.
– А чего это он залег в неурочное время? Ой, темнишь ты, Елизавета, темнишь... И лицо у тебя... Признайся – ведь плакала недавно, да?
– Мам, ну не надо, прошу тебя...
Глянула почти умоляюще – и в самом деле чуть не расплакалась. Бедная мама отпрянула, замахала испуганно руками:
– Ладно, ладно, не буду... Хочешь скрытничать – твое дело. Ужином-то хоть накормишь?
– Да, конечно! Идите с Сонечкой, мойте руки! Ой, а где у нас Сонечка-то, мам?
– Так в спальню к отцу побежала! Ты же сама сказала, он в спальне, вот она туда сразу и шмыгнула!
– Да ты что? О господи, разбудит же...
Заглянула в спальню – ну да, так и есть... Влад сидит на постели в обнимку с дочерью, прижимает ее к себе, как после долгой разлуки. В глазах мука, а улыбка хорошая, почти счастливая. Что ж, и то хлеб...
– Доченька, давай хоть валенки снимем! И шубку... Вот зачем папу разбудила, скажи?
– Да я сам ее раздену, Лиза... Ничего, ты иди.
– Там мама пришла, Влад... Может, выйдешь к ужину? А то неудобно...
– Да, конечно... – кивнул, обреченно улыбнувшись. – Да, я сейчас...
На шум выползла из своей комнаты заспанная Ленка, зашла на кухню, сдержанно поздоровалась с мамой, уселась за стол. Так и собралась за ужином вся семья, только Максима не было.
– А где Максим? – тут же поинтересовалась мама, и Ленка дернулась от ее вопроса испуганно, перевела заполошный взгляд с одного лица на другое.
