Случайная мама (СИ) - Ручей Наталья
– Насмотрелась на круп? – слышу голос Матвея Сергеевича. – Тогда присаживайся, здесь вид куда лучше.
Обернувшись, замечаю плетеное кресло, которое стоит на крыльце. И от умиления вздыхаю, рассмотрев на нем маленькую подушечку. Надо же, запомнил и организовал мне место со всеми удобствами.
Пока я приспосабливаюсь, пробую, как мне больше нравится – с подушечкой или без, – пока вхожу во вкус и понимаю, как обалденно в этом кресле раскачиваться, Матвей Сергеевич успевает переодеться.
Джинсы, рубашка с закатанными рукавами и расстегнутым воротом. Вместо дорогой обуви мягкие слипоны. Он без труда выносит мангал, устанавливает его, чтобы не свалился в самый ответственный момент. Потом выносит уже замаринованное мясо, овощи и занимается ими.
Смотрю, как он крутится. Иногда наклоняется. Иногда что-то поправляет. И не могу с ним не согласиться: о да, здесь вид действительно лучше.
– А вы часто сюда приезжаете? – спрашиваю, когда он вдруг оборачивается.
– Хочешь узнать, насколько я одичал? – усмехается он. – К сожалению, я бываю здесь значительно реже, чем мне бы хотелось.
Ну да, в самом деле, у него же бизнес. Это не как у меня: взял с собой ноутбук – и работай хоть дома спокойно, только изредка появляйся.
– А мы что, – спрашиваю, заметив, что он поднимается ко мне на крыльцо, – на свадьбе в прошлый раз не наелись? Тоже себе ужин устраивали?
– Нет, но я решил, что ты будешь не против улучшенной версии нашего совместного вечера.
Я смотрю на мангал, делаю глубокий вдох и молча с ним соглашаюсь. Кто я такая, чтобы отговаривать мужчину, когда он хочет готовить?
Матвей Сергеевич скрывается в доме, а вскоре выходит с бокалом и стаканом в руках. В бокале вино, он передает его мне. А сам потягивает… ну, судя по цвету, виски или коньяк. Он не садится. Упирается в изгородь и смотрит так пристально, что я начинаю ерзать и чувствовать себя немного неловко.
– Почему именно здесь?
Я веду рукой в сторону леса, солнца, которое добровольно насаживается на высокие кроны. Матвей Сергеевич становится вполоборота и какое-то время молчит, как будто пытается заново охватить взглядом всю эту картину.
– Близко к конюшне, достаточно далеко от людей, и мне нравится здесь природа.
Сделав глоток вина, я, как и он, устремляю взгляд в сторону горизонта. И тихонечко, чтобы не испортить этот момент, отгоняю от уха летающих насекомых. Отчасти это можно даже считать справедливым: баш на баш. Хочешь поесть на природе – не забудь покормить комаров.
Наверное, он все-таки замечает, как я устанавливаю тесный контакт с окружающим миром, потому что предлагает:
– Если хочешь, можешь зайти пока в дом.
Я качаю головой. Ни за что. Отблески огня, запах мяса, дымка, которая тянется в сторону леса, ветерок, который то и дело норовит мне испортить прическу, птичья трель, прерываемая совиным уханьем. И мужчина, который со знанием дела занимается для нас ужином. Ни за что не променяю все это на стены.
Мы оба молчим.
Я настолько расслабляюсь, что даже вино пить не хочется. Так, делаю пару глотков. А в основном просто кручу бокал в руке и получаю удовольствие от ощущения того, как он медленно нагревается, как тонут в нем блики от фонаря, который зажигается над дверью. Кстати, мягкий свет манит к себе насекомых, и они тут же оставляют меня в покое.
Я настолько глубоко погружаюсь в тишину, уют и комфорт, созданный из элементарных для кого-то вещей, что не сразу понимаю, что ко мне обращаются. Задерживаю взгляд на Матвее Сергеевиче, и он повторяет.
– Ты ведь не из тех женщин, которые после шести не едят?
– После хот-догов у заправки и мнения бабушки по поводу моей фигуры вы еще сомневаетесь?
– Отлично. Нет, не то чтобы твоя бабушка ошибается. А то, что мне не придется смотреть, как ты страдаешь над листочком салата.
– Хм… Судя по эффекту и советам, которые мне поступали от вашей Светланы, она больше делает упор на капусту.
И только сказав это, понимаю, что сморозила глупость. Матвей Сергеевич в лице не меняется, нет. А вот я тут же хочу избавиться от эха своих же слов, которое, кажется, нависает над нами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})– Вам помочь?
Поднявшись, начинаю суетиться, зачем-то двигаю кресло. Не знаю, куда поставить бокал. Осматриваюсь, как будто не я здесь сидела практически час.
Яров оглядывается и, к моему удивлению, кивает. Мне сразу становится легче. Хотя мне и приходится всего лишь постоять рядом с ним и подержать поднос, на который он сгружает горячие шашлыки. А так он все уже сделал: оказывается, на крыльце имеется раскладной столик, и все, что нужно, – поднять деревянное полотно и выдвинуть ножку.
Шашлык, овощи-гриль, вино, сок, какие-то хлебцы и сыр – все быстро появляется на столе.
– Присоединяйся, – говорит Яров, придвигая к столику второе плетеное кресло.
Я опускаю ладони на спинку кресла.
Крыльцо большое, поэтому оба кресла разместятся здесь без проблем. Хоть напротив друг друга, хоть рядом.
Он ждет.
А я думаю.
Он меня не торопит.
Он приготовил ужин, накрыл стол, он сделал все сам, но мое кресло не тронул.
Оно легкое, его легко подтолкнуть.
И я подталкиваю.
Оно становится так, как я и хочу, – не напротив, а рядом.
Возможно, мне и чудится, что взгляд Матвея Сергеевича немного теплеет, отчего становится жарко щекам. А на самом деле меня греет осознание, что я все сделала правильно. Какая разница? Я не хочу ни в чем разбираться.
За шашлыком тянусь первой, чуть овощей, чтобы разбавить картину, но что скрывать: мясо мне нравится значительно больше.
– О боже… – выдыхаю, попробовав. – Я никогда такого не ела!
Матвей Сергеевич, усмехаясь, обновляет мне в бокале вино. Но пить некогда. И я благодарна, что нет глупых тостов, когда приходится отрываться и ждать окончания монолога.
Он тоже не торопится с виски (теперь я вижу бутылку): по-моему, у него в бокале столько же, сколько и было.
– А кто мариновал мясо? – интересуюсь, когда утолен первый голод. – Я бы хотела узнать рецепт маринада.
– Я. Это проверенный, семейный рецепт.
И тут я делаю паузу дольше.
– Когда вы только успели?!
– Где-то между тем, когда моя невестка пыталась меня отчитать за то, что я тебя совратил, и тем, когда она пришла с неожиданным приглашением сходить на балет.
Я рассматриваю деревянный столик, вожу по его краю пальцем. Ох, неудобно так получилось…
Натали-то понятно, ей за меня стало обидно, решила вступиться. Это я хороша: наболтала, а сама ни в чем не уверена. Нет, за болтливость я с нее, конечно, спрошу! Но потом. С себя, кстати, тоже.
– Вам везет: вы раньше меня догадались.
– А еще я помню больше, чем ты, но это ведь не значит, что ты будешь в накладе.
Я не вижу, но чувствую, что он улыбается. А я смущаюсь. Нет, правда смущаюсь. А потом решаю: и пусть. Он прав: я не жалею, что согласилась приехать. На самом деле я уже не помню, когда так хорошо отдыхала. Да, путешествовала, и много, но все это было не то. Мне куда больше нравится здесь и сейчас.
Вкусный ужин, необременительный разговор, несколько глотков изумительного вина, красивый мужчина рядом со мной. Плед, который он выносит и набрасывает мне на плечи, решив, что мне стало прохладно. И который спустя какое-то время я набрасываю на нас двоих, потому что решаю, что он в рубашке и ему тоже не жарко.
И его пальцы, которые сначала отводят прядь от моего лица, а потом, когда он располагает руку на спинке моего кресла, принимаются массировать мою шею. Сначала мягко и почти незаметно, но постепенно куда уверенней, жестче, а в какой-то момент вообще заставляют меня повернуть голову и фиксируют, чтобы не отвернулась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})И его взгляд, который исследует мои губы, распаляя меня, заставляя хотеть, чтобы он к ним прикоснулся.
– А это… – Мое дыхание смешивается с его за секунды до. – Это тоже напоминание того вечера или корректировка?