Татьяна Лисицына - Двойное предательство (СИ)
Удивляясь сама на себя, она рассказала ей историю своей жизни. Бомжиха сидела, изредка кивая головой и поддакивая, давая понять Кате, что она ее слушает. И исчез вокзал, исчезли люди, остались только они двое: Катя и тетя Маша, и было все равно кто, что из себя представляет в настоящем времени, они были просто два человека, один говорил, а другой слушал.
— Ты справишься, ты сильная, — сказала тетя Маша, когда Катя закончила.
— Как же мне жить с этим?
— Прошлое забудется, а девочку забери.
— А смогу ли я полюбить ее? Я сейчас к ней ничего не чувствую.
— Я только знаю одно, если ты возьмешь девочку и вырастишь ее как свою родную, будет тебе утешение в старости, а оставишь ее там, в детском доме — всю жизнь проживешь с чувством вины перед ней. А виноватой и обязанной быть ой, как тяжело, от этого и все беды, Катенька. Мой тебе совет — возьми девочку, сиротку бедную. Знаешь, как ей плохо там, в детском доме, она ли виновата, что взрослые запутались и таких дел наворочали.
— Я боюсь, я не смогу стать ей хорошей матерью.
— Сможешь, ничего сразу не бывает. А ты пока съезди, посмотри на нее, поиграй с ней, игрушку ей купи.
— Хотите еще пива? Или может в кафе пойдем? — предложила Катя.
— Меня на порог ни в одно кафе не пустят, солнышко, а вот по бутылочке и по пирожку не откажусь. Мы еще твоего парня не обсудили, Игорька.
Катя достала кошелек и протянула его тете Маше.
— Ты дай мне сто рублей, больше не надо. Уж больно ты доверчивая, нельзя так. А вдруг я убегу с твоим кошельком?
— Не думаю, что меня очень это расстроит, — грустно улыбнулась Катя.
— Я мигом.
Катя закрыла глаза и уселась поудобнее, до этого дня он всегда ненавидела вокзалы и их сутолоку, но сегодня ей было здесь хорошо.
Тетя Маша вернулась быстро.
— А я боялась, что ты уйдешь, не дождешься меня. Знаешь, что я подумала, ты поезжай к ней прямо сегодня, что откладывать? Может, она так тебе понравится, что все вопросы сразу отпадут.
— Господи! Раньше я так хотела ребенка, а теперь все перегорело внутри. Ничего не хочу!
— Ты покушай, — как-то особенно ласково сказала тетя Маша, протягивая кулек и бутылку пива.
Катя достала пирожок и подумала, что после смерти родителей так внимательно, как эта бездомная женщина, ее никто и не слушал никогда. Да она ни с кем и не была особенно откровенной, всегда все носила в себе. Был, конечно, Паша, а потом Игорь. Но разве с мужчинами можно все рассказать?
— Теперь насчет твоего парня. Как решишь насчет девочки, позвони этому Игорю своему, и расскажи все. Ну или не все, сама решишь, что лучше сказать. Если он в кусты, значит, дерьмо, а не мужик, не жалей, а если замуж предложит, выходи и не раздумывай.
— Как все просто, тетя Маша.
— А ты не усложняй, радуйся каждому дню, солнцу, которое светит, не вешай носа, и все будет хорошо. Вот посмотри на меня, я все потеряла, мерзну от холода зимой, хожу в обносках, а все равно люблю эту жизнь, этот город, встречаю хороших людей, вот тебя встретила сегодня, значит день удался. Все будет у тебя хорошо, Катенька. Иди к ней, к девочке. Ей плохо там, и ей нужна мама.
— Спасибо вам, тетя Маша, — Катя встала, — мне действительно стало легче. — Мне действительно пора. Я зайду как-нибудь к вам.
— Это не обязательно. Таким чистеньким девушкам не место рядом со мной. Будь счастлива и не вешай нос.
Катя направилась к метро и перед входом оглянулась — тетя Маша смотрела ей вслед. Катя помахала ей рукой и улыбнулась.
Глава 48
Детский дом оказался на самой окраине Москвы, Катя добралась туда уже поздно, но заведующая согласилась с ней поговорить. Катя провели к ней в кабинет. Заведующая оказалась строгой дамой пятидесяти лет с безупречной прической и маникюром.
— Чем могу помочь? — спросила она, строго глядя на Катю из-под очков.
Катя растерялась. Она не знала как начать этот разговор. Ей нужно было увидеть девочку.
— Я бы хотела увидеть Лизу Арсеньеву, — сказала она нерешительно.
— А кто вы ей? — спросила дама строго.
Катя молчала. А кто она ей? Ребенку, которому она невольно помогла появиться на свет. Ребенку, который испортил ей жизнь? Да как ей рассказать, этой даме обо всей этой истории, которая даже самой Кате кажется нереальной?
— Я, я… — не знаю. — Мне просто нужно ее увидеть.
— Вы хотите ее усыновить? — спросила она.
— Да… нет… не знаю, — Катя почувствовала, что сейчас расплачется. — Я знала ее родителей, — наконец придумала она.
— А-а, — протянула заведующая. — Ужасная история. Бедная женщина, какой-то маньяк убил ее, а потом сам пошел в милицию.
Катя чуть улыбнулась:
— Не совсем так.
— Ну, это версия из газет. Но бедный ребенок. Такая славная девочка, мы ее так полюбили.
«Дитя убийц», — подумала Катя.
— Вы замужем? — спросила она.
— Я развожусь, — сказала Катя.
Как сказать этой милейшей даме, что она пока еще официальная жена этого маньяка?
Она закрыла лицо руками, чтобы не засмеяться нервным смехом.
Дама поняла этот жест по-своему.
— Не расстраивайтесь. Все — к лучшему. Вы еще встретите свою любовь.
— Верится с трудом, — ответила Катя.
— Я вас уверяю. Мне пятьдесят. Недавно вышла замуж, второй раз, конечно, живем душа в душу. Жизнь иногда подбрасывает такие сюрпризы.
— Согласна с вами, — выдавила из себя улыбку Катя.
— Так что же делать-то с вами? Сейчас уже поздно. Дети ужинают. Может, завтра приедете с утра?
— А можно я на нее только посмотрю, чтобы она меня не видела? — вдруг спросила Катя. — Она меня не знает.
— Не знает? — заведующая подняла вопросительно брови.
— Я только вернулась из-за границы, девочку видела крошечной.
— А-а. Ну, хорошо. Не знаю почему, но хочу вам помочь. Оденьте халат, и мы с вами пройдем в столовую.
— Спасибо вам, — она вдруг почувствовала симпатию к этой такой строгой с виду, женщине.
— Пойдемте. Только обещайте не разговаривать с ней.
— Конечно.
Был ужин, все детишки сидели в столовой. Запеканка со сгущенкой. Катя помнила как не любила ее еще с детского сада. Вот и Лиза размазывала сгущенку по тарелке, ковыряла вилкой, но не ела. Катя впилась глазами в ее лицо, выискивая черты ее родителей. Наверно, если бы Лиза оказалась похожей на Злату в детстве, она бы ушла и больше не вернулась. Но Лиза была другой, она удивительным образом напоминала маленькую Катю, только глаза были карие.
«Может, перепутали в роддоме», — подумала Катя, но тут же отбросила эту мысль. Она во все глаза смотрела на Лизу, пытаясь определить свое отношение к ней, но не чувствовала ничего кроме жалости, причем жалости ко всем этим ребятишкам, оставшимся без родителей. У каждого из них в глазах тоска, и они были какими-то неухоженными и несчастными. Страшно подумать, но это чувство одиночества они пронесут с собой всю жизнь и любое напоминание о детстве будет болезненным. Все-таки она должна попытаться спасти Лизу от этого. Если бы только у нее хватило сил ее полюбить. Заведующая тронула ее за рукав, и Катя последовала за ней, но в дверях оглянулась, и ее глаза встретились с Лизиными. Мгновение они смотрели друг на друга, а потом Лиза улыбнулась, словно узнала ее.
— Ну как она вам? — спросила заведующая.
— Очень милая и грустная.
— Она очень переживает, первое время отказывалась от еды, целый день сидела в углу со своей куклой, которую привезла из дома. Но сейчас уже играет с другими детьми, кризис миновал. Дети быстро адаптируются ко всему.
— Когда мне лучше прийти завтра? — спросила Катя. — Я бы хотела пообщаться с ней, принести какую-нибудь игрушку.
— Приходите к двенадцати, вы сможете погулять в нашем парке.
— Хорошо, я приду.
— Скажите, а у вас есть дети? — спросила дама, не сводя с нее внимательного взгляда.
— Нет, у меня никого нет, — вздохнула Катя. — Я приду завтра.
Глава 49
Игрушку Катя выбирала очень долго. Ей хотелось подарить Лизе что-нибудь необычное, и, в конце концов, она нашла ежика. Мягкий, коричневый, с черными бусинками глаз и с иголками из меха, он приглянулся ей сразу, когда она взяла его с полки. «Надеюсь, что Лизе понравится», — подумала она. К сожалению, она совсем не знала Лизу, ее привязанностей и привычек, она даже не знала в какие игры она любит играть. Да и вообще, Катя ничего не знала о детях. «Если я приму решение взять Лизу, надо будет купить какие-то книги о воспитании детей. Только смогу ли я стать мамой?» — в который раз она задала себе этот вопрос. Для этого пришлось бы слишком многое вычеркнуть из памяти.
