Марина Марченко - Птица счастья
– Мама, что с тобой?
– А что? – я как будто проснулась после долгого сна.
– Ты ведешь себя странно как-то.
Спустя некоторую паузу, я ответила:
– Тебе показалось, моя радость. Расскажи мне, что вы сегодня читали в садике?
Игорь продолжил лепетать, а я все так же шла на своей волне. А потом остановилась. Игорь глянул на меня с непониманием. Я присела на корточки и обняла его очень сильно.
– Я так люблю тебя, мой родной.
– Я тоже тебя люблю, мама. Но ты меня сейчас раздавишь.
– Извини, – я вновь взяла его за руку, и мы пошли домой.
Поужинав, Игорь пошел играть в комнату, а я села смотреть телевизор. Я не могла уделить внимание своему ребенку. Мне было сложно делать вид, что ничего не произошло. Когда-нибудь я расскажу ему всю правду. Но сейчас еще совсем рано. Потом я уложила его спать, а сама пошла в ванную и просидела там около часа в раздумьях и со слезами на глазах. Ложилась в кровать я с одной мыслью: «Мне так не хватает тебя, мой любимый Игорь…»
Глава 27
На следующий день, отправив сына в садик, я шла домой и увидела возле своего дома дочь Алекса Катю.
– Катюша, что ты тут сама делаешь? – спросила я у нее.
– Вас жду. Я не могу сама дома находиться, – жалостливо ответила она.
– Почему сама? – удивилась я.
– Папа в больнице. Я всю ночь там сидела, но он так и не очнулся.
– В больнице? Что произошло?
– Врач сказал мне, что он попал в автомобильную аварию. Он сейчас в тяжелом состоянии. – Катя заплакала. – Можно я у вас побуду пока?
Я подошла к ребенку, обняла ее и сказала:
– Конечно можно. Молодец, что пришла.
Мы зашли в дом, я накормила Катю и сделала ей чай.
– Катя, в какой больнице лежит папа?
– Недалеко отсюда. Я вам могу показать. – Катя сделала глоток и взглянула на меня.
– Хорошо. Допивай чай, и мы пойдем к нему.
Когда мы пришли в больницу, нас не пустили к Алексу, сказали, что он пришел в себя, но пока к нему нельзя. Можно будет прийти только завтра. Я расспросила врача, что именно случилось. По его словам, Алекс ехал на машине и врезался в столб. У него тяжелейшая травма головы. Он сейчас очень слаб. И мы были вынуждены отправиться обратно домой.
Катя играла игрушками Игорька, а я была на кухне, готовила кушать, и решила позвонить Наталье.
– Наташа, – начала я. – Не бросай трубку, выслушай меня. Я хочу, чтоб ты, наконец, опомнилась, и поняла, с каким ничтожеством ты живешь.
– Не смей так называть моего мужа, – крикнула она.
– Как раз я и смею. Чтоб ты знала, он сам подстроил нашу ссору. В тот день, когда он ко мне пришел, он пытался меня поцеловать силой, но мне удалось вырваться из его объятий, и я отправила его домой, проспаться.
– Я не верю тебе. Ты говоришь, чтоб оправдать себя.
– Мне не зачем этого делать. Думай, что хочешь. Я тебе сейчас звоню в знак нашей прошедшей, но сильной дружбе. Открою тебе глаза, твой Леха – убийца. Именно он вложил свой непосильный вклад в смерть моего мужа. Я просто хочу, чтоб ты это знала, чтоб ты очнулась от того сна, в который тебя ввел твой Леша.
Наташа молчала.
– Возможно ты мне не веришь. Тогда спроси у него сама, и проследи за реакцией. Очень надеюсь, Наташа, что ты наконец-то прозреешь.
Я положила трубку. Пускай теперь думает над всем, что я сказала.
– Тетя Женя, – услышала я из комнаты.
Я прошла к ней.
– Да, солнышко. Ты меня звала?
– Да. А когда Игорь вернется из садика?
– Скоро. Мы вместе пойдем за ним. Согласна?
– Согласна. Тетя Женя, а с папой все будет хорошо?
– Ну конечно. Тем более он уже пришел в себя. Осталось подождать немного. И все будет хорошо.
Катя подошла ко мне ближе и обняла. Я немного растерялась, но потом опустилась на коленки и обняла ее в ответ. Прекрасный ребенок. Алексу очень повезло с дочерью.
– Я тебя люблю, тетя Женя.
– И я тебя, солнышко, – мне захотелось плакать, но я сдержала себя.
Какой трогательный момент создало это маленькое чудо. Я заглянула в ее красивые бездонные глаза.
– Ты самая прелестная девочка во всем мире.
– Правда?
– Да.
– А ты самая лучшая тетя.
И мы обе засмеялись.
Мы сходили в садик за Игорьком и прекрасно провели вечер. Но все же мне было тяжело на душе. Я могла думать все, что угодно об Алексе, но его дочь была здесь абсолютно не причем. Она маленький ангелочек, огромный клад в жизни Алекса.
Потом я уложила детей спать и сама легла в постель. Я долго не могла уснуть. Столько всего произошло за последние дни, что от разнообразных мыслей голова шла кругом. Я думала, как мне поступить, что будешь дальше, и какое принять решение. И только под утро мое сознание было уже не в состоянии думать. Я уснула.
На следующий день мы все вместе поехали к Алексу в больницу. Уже можно было его посещать. К нему в палату зашла Катя, мы с Игорем остались ждать ее в вестибюле. Через некоторое время она вышла с улыбкой на лице, но все же была грустной.
– Теть Жень, папа хочет, чтоб ты зашла к нему. Он очень просил.
– Хорошо, – ответила я.
Оставив детей в зале ожидания, я прошла к Алексу.
– Привет, – сказал он, увидев меня.
Выглядел он плохо, на лице были царапины и ссадины, голова перебинтована. Но при этом хоть и устало, он улыбался мне.
– Привет. Как ты себя чувствуешь? – ровным голосом произнесла я, стоя на том же месте, недалеко от дверей.
Я пыталась сохранять спокойствие, несмотря на то, что творилось у меня в душе.
– Отлично, – он смотрел на меня пронзающим взглядом, слегка приподняв уголки губ.
– Ты как всегда шутишь?
– Не шучу, я говорю правду, – сказал он. – Я два дня назад так гнался за тобой, но не успел. А сегодня ты рядом. И от этого мне легче.
Я смотрела в его ярко выраженные карие глаза, они были очень искренними.
– Жень, – Алекс хотел продолжить, делая попытку приподняться, но у него это не получилось, и он обратно плюхнулся на подушку. Его лицо скривилось от боли.
Мне было жаль его, но я не подала виду. Спустя минуту хрипловатым голосом он начал говорить:
– Я хотел тебе сказать, что люблю тебя. – Он говорил очень медленно, видимо ему было еще тяжело разговаривать. – Я не имею права просить прощения. Не вернешь того, что было. Но знай, я никого так еще не любил, как тебя. Я не знаю, возможно ли смириться со всем тем, что произошло, но жизни без тебя у меня уже не будет. Если я тебя потеряю, я потеряю все. Больше мне ничего не будет нужно. Я буду жить только ради дочери. Но это уже будет не жизнь, а просто существование.
Он был очень слаб, но даже это не сломало в нем мужской твердости в своей речи. Он умоляюще, но с уверенностью смотрел на меня.
Мои глаза наполнились слезами, одна крупная скатилась по моей щеке. Я молча подошла ближе и присела на край кровати. Алекс осторожно приблизил руку к моему лицу, и ладонью нежно вытер слезу. Он ненадолго еще остановил ладонь на моей щеке, а когда решил убрать ее, я взяла его за руку и тихо проговорила:
