Дорофея Анисимова - Исповедь Розабеллы (СИ)
Не может быть! Это просто моя фантазия.
И снова, будто услышав мои внутренние метания, Дмитрий Анатольевич, кивнул головой и срывающимся голосом, подтвердил:
-Да, она жаждала заполучить тебя, Макс и это желание я тоже исполнил.
На минуту прикрыть глаза. Собраться с силами. Отцепиться от простыни. Прожечь взглядом и уже спокойным голосом спросить:
-Как?
-Просто так вышло, что ты как раз искал убежища, и она попросила меня просто приютить тебя.
Мне показалось или в его глазах блеснуло чувство вины?
Мысли путались, голова шла кругом от всего сказанного. Что за бред? Что, вообще, творится?
Желание посетить старую квартиру и ночной Питер стало еще сильнее, но я поспешил подавить его.
Кто бы ни принудил Дмитрия Анатольевича к этому поступку, это не отменяет того, как хорошо он ко мне относился и как много он сделал для меня. И невозможно отбросить в сторону и то, что практически заменил мне отца.
Нежданный вопрос всплыл в голове, заставляя сердце сжаться.
Нет, Максим ты не посмеешь это спросить. Ты не имеешь права спрашивать об этом.
-Так все это время, я был для вас обузой?
Черт, не смог удержаться.
Дмитрий Анатольевич, услышав это, попытался приподняться на кровати, но повалился обратно со стоном боли. Не дав мне вскочить со своего места, он прошипел, злобно сверкая тусклыми глазами:
-Даже не смей об этом думать, — он вцепился в мою руку и крепко сжал, — за все эти годы ты стал мне родным Максим. Не только из-за того, что с тобой Наталья становится совсем другим человеком, живым, чувствующим… но и потому что ты именно такой, каким я хотел видеть своего наследника и сына. Да и моя жена, Катенька, после моих рассказов, так же полюбила тебя.
Я ничего не ответил. Просто, не знал, что сказать. Все так завертелось, так быстро перевернулось, что я не успел до конца все понять.
Мне нужно время, а этого, как видно, мне не дано. Опекун это понимает и только по этой причине решил довериться, открыться.
Но не слишком ли поздно.
-Максим, — я обратил свой взгляд на Дмитрия Анатольевича и вопросительно поднял брови. Неужели, есть еще что-то, о чем я не знаю? — обещание…
Ах, да! Я совсем забыл про это…
-Что я должен делать?
И плевать на вновь проснувшееся чувство тревоги… плевать на злость и гнев, бушующие внутри… Я обязан этому человеку своим безбедным существованием, а долги я отдаю всегда.
______________________________________________________________________________________
-Отвези меня домой, Максимка.
Голос Натальи вырвал меня из воспоминаний о том дне, и я перевел взгляд на свою жену.
Жена.
Я представлял ее совсем иной. Конечно, я не верю в любовь, преданность, безмерное счастье, хотя любовь н6ескольких людей так и всплывает перед глазами. Дмитрий и Катерина, мать и отец…
Но их совместная жизнь была совсем не такой, какой они хотели. Дмитрию и Катерине пришлось расстаться из-за взбалмошной дочери, а мои отец и мать так и не смогли сохранить свои чувства до последнего.
Они просто все опустили руки и, даже если, любовь и существует, она приносит лишь одни проблемы.
Обещание, которое я должен был осуществить, было исполнено на следующий же день после того разговора. Присутствовали священник, пара свидетелей, Дмитрий Анатольевич со своим лечащим врачом и, как же без них, жених с невестой.
Наталья была на седьмом небе от счастья, а я не мог даже смотреть на нее без отвращения.
Целый день пронзала меня радостными глазами, все дела переложив на слуг и ей было все равно, что гостей будет мало, что торжественной церемонии не следует ожидать. Значение для нее имел лишь тот факт, что теперь я в ее полной власти.
Но все было совсем не так. Зная свою дочь, Дмитрий Анатольевич знал, что она никогда не отступится от своего желания и сделает все возможное, чтобы добиться. Он уже давно придумал план, который дал бы возможность все уладить и не дать Наталье навредить окружающим.
Выслушав тогда его план, я сначала хотел отказаться, но немного поразмыслив, понял, что так будет лучше для всех. Да и клятву не вернешь.
Наталья так обрадовалась своей победе, что даже не обратила внимания на странного священника и нервных свидетелей. Подписывая документ, она не потрудилась даже пробежаться глазами по печатным буквам. Все это было нам на пользу.
В обратном случае, обман был бы раскрыт, и невеста догадалась бы, что ее ведут за нос. Ведь священником был артист, незнакомого мне, театра, а свидетели… до сих пор не знаю кто они, да и желания узнать никогда не было.
Документ заранее был подготовлен и проверен юристом. Все в нем совпадало с подлинным, но все-таки некоторые корректировки были внесены опекуном. В нем значилось, что Наталья является женой Максима Чернышевского, но перестает ею быть в том случае, если муж встретит свою родственную душу и изъявит желание жениться на ней. По пунктам брачного договора, Наталья не имела права вмешиваться в их жизнь и чем-то вредить обоим. В противном случае, она лишается всего наследства, оставленного ей отцом, и оно автоматически перейдет к возлюбленной Максима.
Такие же обязанности налагались и на Максима.
В договоре было еще много таких мелких пунктиков, но этот был самым главным. Дмитрий Анатольевич хорошо просчитал все, зная характер своей дочери. Наталья никогда не допустит того, чтобы наследство было передано ее сопернице.
-Ты слышишь меня, Макс?
И снова ее голос вернул меня в реальность.
-Ты не хочешь пообщаться со своей матерью? — спросил я, снова кидая взгляд на Катерину.
Наталья удивленно уставилась на меня и, пожав плечами, безразлично проговорила:
-У меня нету матери. Отвези меня домой.
Так как гости уже разъехались, а весь забронированный зал опустел, я согласно кивнул и произнес:
-Подожди меня у машины, я подойду.
Удивительно, но Наталья молча послушалась и поторопилась скрыться. Я усмехнулся: она не так спокойна, какой хочет казаться.
Надо попрощаться с последним гостем.
Подойдя к бывшей жене Дмитрия, я присел на рядом стоящий стул, и вперил взгляд в деревянный пол под ногами.
-Ты ведь все знаешь?
Низкий мелодичный голос был переполнен грусти и потаенной боли. Я не мог заставить себя поднять голову и посмотреть на нее, ибо знал, какую боль увижу в этих прекрасных глазах, виданных мной на фотографиях. Не мог, потому что не сдержался бы и проявил свои чувства.
