Ольга Сенько - Красота в наследство
Но одних родительских наставлений на эту тему для Верки оказалось маловато. Учиться она не любила и не хотела. По ее мнению, образование не давало шансов на нормальную жизнь. И примеры окружающих все больше подтверждали Веркину правоту. Знакомые интеллигентные семьи влачили примерно такое же жалкое существование, да еще и раздражали тем, что посматривали на люмпенов по-прежнему свысока.
После школы, которую Верка закончила без скандалов, но с преобладанием троек в аттестате, она все-таки пошла на курсы парикмахеров. Дело это ей не то чтобы нравилось, но и отвращения не вызывало, а в будущем обещало верный заработок. Родители выбор одобрили, оставив свою мечту увидеть дочь учительницей или бухгалтером. Парикмахер — тоже неплохо, опять же в белом халате и не на холоде. Кто знает, обладай Верка трудолюбием и дисциплиной, а этих хороших качеств она была начисто лишена, она и достигла бы высот в профессии. Потому что талант у нее, несомненно, был. Она выучилась на женского мастера. И под настроение могла соорудить на голове такое, что клиентка потом долго ходила счастливая и часто смотрелась в зеркало. У Верки было чутье и неизвестно откуда прорезавшийся тонкий вкус. Прически получались необычными, но удивительно шли женщинам. Она не слушала пожеланий клиенток и стригла сама, сообразуясь с собственной интуицией. За что быстро снискала неприязнь коллег по цеху. Хотя не только за это. Она насмешничала над творчеством товарок, которые украшали головы клиенток неизменными «бяшами». Химическая завивка (самая выгодная услуга) за нее боролись, брали по очереди, и поток осчастливленных на шесть месяцев теток, одинаковых, как кильки в банке, вытекал из дверей парикмахерской. Важна была еще и скорость обслуживания — работа сдельная. А Верка стригла долго, прикидывая и примеряясь. Зарабатывала, соответственно, мало. Но тем не менее заниматься халтурой, как все, не хотела. Ей было скучно. Постепенно образовалась своя клиентура: способные сделать хорошую стрижку мастера были редкостью, но тут Верку подводила необязательность. Она частенько опаздывала на работу и пару раз прогуляла, не сумев проснуться после имевшей место быть накануне пьянки. На нее сыпались попреки и угрозы увольнения, и она сочла за благо уйти сама, справедливо полагая, что заработает такие же деньги и без участия государства.
Перейдя на вольные хлеба, Верка почувствовала себя лучше. Теперь она ходила по домам и работала, как и когда ей вздумается, договариваясь с клиентами по телефону. Могла неделями ничего не делать, если не хотелось, а могла быстро набрать клиентов и заработать, когда давила нужда. Женщины, недовольные ее необязательностью, все равно неизменно возвращались к Верке. Уж слишком хорошо она стригла. И когда в последнее время она стала заламывать высокие цены, стали еще больше уважать и стремились попасть к ней. Такова человеческая психология: раз стоит дорого, значит, есть за что. И было за что, решала клиентка, глядя потом на себя в зеркало. У Верки была легкая рука. Но жила она по принципу «сапожник без сапог», и у самой на голове было неизвестно что, свою голову стричь не хотела из суеверия. Зато масть меняла регулярно. На собственную внешность ее тонкий вкус не распространялся.
Сложившаяся ситуация Верку вполне устраивала. Она могла себе позволить быть независимым человеком, а это большая роскошь, недоступная большинству. Работала по желанию и по вдохновению. Роскошно не жила, но на необходимое всегда могла заработать. Единственное «но» — на нее периодически нападала хандра, ничего не хотелось делать, и тогда Верка или валялась дома, или шлялась по сомнительным местам в сомнительных компаниях, чаще всего со знакомыми мужиками, пьянствовала и бездельничала. В эти периоды жизни ее невозможно было найти и заставить работать. Отсутствие денег ее не трогало.
Случалось это не часто: раза два в году. Такой образ жизни она вела два года — после развода с мужем и размена квартиры.
Личную жизнь человека, особенно женщины, определяет ее характер. Верка выросла в среде, которой чужды были лишние условности. Она никогда в своей жизни не слышала нравоучений, разве только от школьных учителей, но их она умела пропускать мимо ушей. Дома же ее никто не доставал. Родители довольствовались малым, в основном тратились на Верку. Для нее они и жили, и работали. А что прилично и что неприлично, что можно делать и что нельзя и как себя вести — эти вопросы обсуждать и мусолить им даже в голову не приходило. Люди были простые и жили естественно. Верка им платила тем же, никогда их не попрекала и жить тоже не учила. Жила потихоньку своей жизнью Класса до девятого бегала в кино с подружками, болталась по улицам дотемна. Потом начались дискотеки, танцы. Знакомилась с ребятами. Начала курить и попивать. Как все девчонки.
Сексуальным воспитанием ее тоже занималась улица и подруги. Трагедий тут никаких не было. В пятнадцать лет Верка, больше влекомая любопытством и алкогольными парами, на пикнике — ходили с ребятами, дворовой компанией — познала тайну половой жизни. Парню было двадцать лет, он недавно вернулся из армии и положил глаз на Верку. Ухаживать не ухаживал, наверное, не умел, просто поглядывал в ее сторону. А в подпитии на природе осмелел, увел ее подальше в лес. Пьяная Верка ржала, и случившееся не произвело на нее особого впечатления. Не было ни слез, ни ахов. Он даже обиделся. Потом они встречались около года, Витька даже подумывал на ней жениться. К сексу Верку он приохотил быстро, она вскипала, как электрочайник, и кончала часто с громким криком, пугая его своей безудержной страстью. Была, как пионерка, готова всегда и везде, и Витька стал бояться не без оснований, что не сможет с ней справиться. Здоровья не хватит. В шестнадцать лет Верка жадными порочными глазами стала шарить по окружающим мужикам и молодым ребятам. Потом начала ему изменять, особенно и не скрываясь. Витька ревновал, пробовал бить конкурентов, но потом понял, что бесполезно. Веркину натуру не переделаешь. Любил он ее, но в жены она определенно не годилась. Разве с такой справишься! Заездит. Бить и воспитывать Верку ему даже в голову не пришло. Результат был известен заранее. Он счел за лучшее ретироваться.
В Верке совмещались несовместимые качества и привычки. Она любила шумное веселье, разгульные компании, рестораны и пикники. Была заводилой. Но иногда могла неделями сидеть дома и не высовывать носа на улицу. Ей названивали подружки и приятели, она посылала их к черту. Потом, встряхнувшись после спячки, появлялась во дворе, и все начиналось по новой. Чувствуя Веркину похотливость, мужики постоянно увивались вокруг нее, и она тасовала их без особой придирчивости. Главное Веркино требование: чистоплотность. Не любила, а точнее, терпеть не могла вонючих немытых козлов. К безденежным относилась лояльно, входя в положение. По этой части требовательностью не отличалась. Поэтому проституткой ее ну никак нельзя было назвать. Просто девочка была одарена природой сверх меры, и эта природа брала свое. Там и на десять баб хватило бы, как выразился один измученный Веркой парень.
