Кэти Регнери - Красавица и ветеран
– Да, сэр. Готов.
Полковник подвинул к нему пачку бланков.
– Вот, кое-какие бумаги. Ты знаешь, как это делается. Верни, как только заполнишь.
– Да, сэр. – Он прижал бумаги ладонью, затем, подняв голову, встретился с врачом взглядом. – А мое лицо, сэр?
Маккафри открыл лежащую на столе папку. Взглянул, сдвинув брови, на ее содержимое, затем закрыл ее и передал Ашеру.
– Погоди минутку, сынок, не открывай. Я не люблю компьютерные прогнозы, поскольку медицина, в особенности по части реконструктивных операций, далека от точных наук. И мне не хочется, чтобы ты испытал излишнее воодушевление или разочарование, потому что в реальности никаких гарантий нет. Это всего лишь предположение, основанное на том, какие процедуры попытаются сделать врачи. Однако мы полагаем, что вот так ты будешь выглядеть после всех операций.
Ашер смотрел на папку, которая хранила ответ на вопрос, получится у него или нет снова начать жить полноценной жизнью. Он сделал глубокий вдох и, внезапно почувствовав за веками жжение, открыл ее. И то, что оказалось внутри, заставило его ахнуть, и он часто заморгал, чтобы не расплакаться перед полковником.
Нет, человек, который смотрел на него, был далеко не идеален. Его кожа сохранила неровную текстуру и цвет. Его нос был слегка деформирован. Но у него было два симметричных уха, его щека и челюсть выглядели практически нормальными, а веко правого глаза не обвисало. Конечно, если задержать на нем взгляд, можно было заметить, что с ним что-то не то, но если не приглядываться, он вполне мог слиться с толпой. Он не был красавцем, но в целом имел возможность вести нормальную жизнь.
– Сэр, я… я не знаю… я хочу сказать… – Ашер снова взглянул на изображение и заморгал.
– Все нормально, сынок. Я понимаю. – Помолчав, врач мягко заговорил: – Стопроцентной гарантии нет. Это реконструкция, основанная на том, что мы имеем, с учетом того, что нам удавалось в прошлом. Может получиться чуть лучше или чуть хуже. Единственный способ узнать – это попробовать.
– Сколько операций? – спросил Ашер.
– Минимум четыре. Максимум семь.
Ашер поморщился.
– А сколько лет?
– А вот тут я тебя обрадую. Если все пойдет хорошо – около полугода. Мы начнем с твоего уха. В наше время можно сделать новое ухо из хряща, но я бы хотел начать с протеза. Сперва нам придется снять поврежденную кожу, затем мы сделаем операцию и имплантируем магнит, чтобы ухо оставалось на месте, после чего возьмем ткань с твоего лба и восстановим правое веко. И наконец с помощью силиконовых имплантов исправим твою щеку и челюсть. Я знаю, что помимо всего прочего тебя беспокоит нога. Можем заодно подумать, что сделать и с нею тоже.
Ашер покачал головой.
– Семи операций достаточно, док. Я могу жить и с такой ногой. Как есть.
– Тебе придется много ездить туда-сюда, сынок. По четыре часа в один конец во время довольно травматических процедур.
Ашер вновь подумал о Саванне, о ее милом лице и ярких глазах. Он не мог позвать ее с собой в это адское шестимесячное путешествие. Как и не мог попросить ждать его. Он должен ее отпустить. Она уедет в Финикс, а он в Мэриленд. И что бы ни ожидало их в будущем, оно раскроется само – позже.
А пока у него оставалось еще две недели с ней, и он не собирался тратить это время на что-либо еще.
– Что у нас со временем?
– Первую операцию можно провести через три недели.
Ашер с облегчением кивнул.
– Спасибо, сэр.
– Так ты снимешь жилье здесь, в Бетесде? Тебе потребуется провести в городе большую часть июля, августа и сентября. В октябре ты сможешь вернуться домой, однако время от времени приезжать сюда все же придется. Ну а закончено все будет, если обойдется без накладок, уже к Рождеству.
К Рождеству. Черт. Это ведь страшно долго. Не сумев совладать с собой, он, хоть и не имел на то права, задумался, будет ли Саванна ждать его, будет ли он по-прежнему нужен ей к Рождеству. И его сердце сжалось при мысли, что, возможно, уже нет.
– Я подыщу квартиру, сэр.
Кивнув, полковник указал на папку.
– Не могу отставить ее у тебя.
– Знаю, сэр.
– Еще вопросы есть, Ашер?
– Нет, сэр.
Полковник встал и протянул ему руку.
– Ну, тогда увидимся на примерке через неделю. Не забудь, сегодня в четыре часа мы снимаем слепок.
В четыре часа. Все важное в моей жизни происходит в четыре часа.
– Да, сэр. – Ашер пожал врачу руку и вслед за ним вышел из кабинета.
– Ашер, я рад, что ты наконец-то решился на этот шаг. Можно спросить, почему ты передумал?
Ашер ощутил фантомное прикосновение ее рук, вспомнил, как она прижималась к нему, как вскрикнула, когда сегодня утром они вместе достигли кульминации. То, что происходило между ним и Саванной, было слишком личным, слишком сокровенным, чтобы делиться с кем бы то ни было – даже с врачом, которому он симпатизировал и доверял.
– Простите, сэр. По личным причинам.
Понимающе ухмыльнувшись, полковник Маккафри похлопал его по плечу.
– Бьюсь об заклад, она красавица.
– Так и есть, – произнес Ашер, с улыбкой закрывая за собой дверь. Она самая потрясающая девушка на свете.
***
Самая потрясающая девушка на свете тем временем сидела в Мертл-Бич и, будучи прилично навеселе, смотрела в тарелку со стейком, чувствуя протестующее бурление в животе.
Они прибыли в город к полудню, день провели, загорая, на пляже, а когда с наступлением сумерек вернулись, наконец, к своему арендованному бунгало, обнаружили, что парни затеяли барбекю.
Трент поймал свою будущую супругу за талию и пригласил всех на ужин, пообещав стейки, сосиски – от внимания Саванны не укрылось хихиканье в духе Бивиса и Баттхеда, когда прозвучал этот пункт меню – и море холодного пива. Разве могли они отказаться?
Не укрылась от ее внимания и тлеющая улыбочка, которой одарил ее Лэнс Гамильтон, старший брат Трента, с которым у Саванны в старших классах был недолгий (и с треском провалившийся) роман. Позже ходили слухи, что с ним потеряла свою невинность Серена Шеперд – после того, как Лэнс весь вечер накачивал ее ромом с колой, а сам при этом не пил. Спустя некоторое время Лэнс женился на какой-то трепетной штучке, с которой познакомился в Чапел-Хилл, вернулся в Дэнверс, а через несколько лет его застукали в компрометирующей позиции с секретаршей. Трепетная штучка, узнав об измене, перестала быть трепетной, забрала их трехлетнюю дочь, вернулась в Теннесси и подала на развод. И Лэнс, к несчастью, снова сделался холостяком.
За ужином Саванна села в самом конце длинного стола – рядом с Пташкой, поскольку они пришли последними. А потом между ними протиснулся Лэнс.
