Измена.ru - Ольга Сергеевна Рузанова
— Наташа, я сейчас очень занят, — говорит он приглушенно, — Успокойся. Поспи. Я приеду вечером, и мы все обсудим.
— Скажи мне, что ты не знал, Ром!..
— Я понятия не имею, о чем ты! Клянусь!
— Хорошо!.. Хорошо, ладно!.. Я тебя жду.
Оставшееся до вечера время тянется бесконечно долго. Все эти долгие часы я то мечусь по квартире как зверь по клетке, то впадаю в анабиоз и лежу без движения, уставившись взглядом в белый потолок.
В девять Березовский звонит, чтобы предупредить, что задерживается еще на час, а потом внезапно я проваливаюсь в сон. Густой, тяжелый, муторный. От него болит голова, сильно тошнит и хочется плакать.
Просыпаюсь с трудом, не сразу понимая, где нахожусь и кто рядом.
— Наташ, хватит! Успокойся!.. — вдруг проникает в сознание обеспокоенный голос мужа.
— Рома...
— Ты ревешь! Что случилось?..
Моя ладонь взлетает и касается мокрых щек. Сбитое дыхание и икота говорят о том, что плакала я сильно и долго.
— Сколько времени?
— Полночь почти, пришлось задержаться.
— Ты был с ней?.. — вырывается у меня.
— Твою мать! Нет!.. Мы не виделись сегодня!
Я быстро часто и киваю и, сев в кровати, обнимаю Березовского за шею. Прилипаю к нему всем телом, продолжая сотрясаться от глухих рыданий.
— Рома. Откуда у нее этот кулон?
— Какой кулон, я ни хрена не понимаю?!
— Мой кулон! Наш! Половинка сердечка, которую я потеряла!
— Где?
— Я видела на ее странице! Она с ним в клипе снималась! — шепчу торопливо, — Это ты ей разрешил?! Зачем?!
— Ничего я не разрешал! Что за бред, Гайка?! Вся истерика из-за какого-то кулона? Ты серьезно?..
— Не из-за какого-то! Из-за нашего!.. Она специально это делает!
Отстранившись, он растирает лицо обеими ладонями и устремляет на меня уставший взгляд. Я тоже смотрю на него, впиваюсь глазами, судорожно ища признаки перемен в его лице.
— Наташ, у меня был пиздец, какой тяжелый день. И вчера, и завтра тоже. Послезавтра старт курса, который вытянул из меня все жилы. У меня конфликт с Арчи, и я не могу дозвониться до Антона, который обещал выйти на связь и не выходит.
— Почему?
— Я заебался, Гайка!.. — сжимает пальцы висками и закрывает глаза, — Послушай... Давай, я куплю тебе путевку на море.
— На море? Зачем?
Двинувшись ко мне, сам обвивает руками и прижимает мою голову к своей груди.
— Ты не вывозишь.
— Ты хочешь от меня избавиться, Ром? Я тебе надоела? — Глупости не говори, — он еще крепче меня обнимает. — Просто вижу, что ты не справляешься, Наташ. Представь: белоснежная яхта, теплое море, пятизвездочный отель. Ты отдохнешь, позагораешь, а еще перестанешь думать о том, что никогда не случится, и выводить меня своими безосновательными претензиями… — строго договаривает. Мой муж… правда меня не понимает? Неужели я одна все это вижу? Опоила эта рыжая всех, что ли? — Если я сейчас уеду, мы разведемся, — поникшим голосом произношу. — Вздор! О чем ты говоришь вообще? — Она тебе нравится? — Бред, — отворачивается он на секунду, — Вот увидишь. Рома… Ром!.. Послушай меня! — Заглядываю в серо-голубые глаза. — Я так чувствую, любимый. Ты всегда говорил, что у меня хорошая интуиция. Я вижу, как Ильяна на тебя смотрит. Я не слепая. — И как же? — У нее глаза горят, как у хищницы, — взрываюсь. — Даже поведение меняется. Ее ведет от тебя, если хочешь знать!.. Березовский раздраженно смеется и устало прикрывает веки: — Думаю, тебе надо показаться врачу. У тебя навязчивая идея, я не знаю… галлюцинации? Как еще это назвать, когда человек воображает то, чего на самом деле нет? — Вот увидишь. Я… поеду, куда ты скажешь. Но, я тебя предупреждала. Запомни, измену я не прощу.
— Не будет никакой измены! Выдыхай, Наташ!
— Завтра у меня выставка, а после нее, если я тебе тут мешаю, я уеду!..
— Сука! — цедит, прижав ладонь ко лбу, и падает на подушку, — У нас завтра важное мероприятие вечером. Американцы прилетают.
— Ты забыл про мою выставку, Рома?..
— Нет. Я буду.
Глава 37. Роман
В одном из самых модных в этом сезоне ресторанов Москвы шумно и пахнет жженым. Только что, с огненными фонтанами и тортом поздравляли с днем рождения одного известного телеведущего.
— Ром, стейк прожаренный? Тебе нравится, милый?.. — спрашивает Ильяна и без лишних разговоров отбирает у меня вилку.
— Нормальный, — откинувшись на спинку стула, стискиваю челюсть.
Подцепляет говядину и отправляет себе в рот, смыкая ярко-красные, ровно обведенные губы.
— М-м, — закатывает глаза от удовольствия. — Это вкусно, любимый!
Дышу через раз от злости.
Переигрывает, пиздец. Ей бы в дешевые сериалы. На фига с этой музыкой связалась?
Вштыренная Дороти, активно жуя ярко-розовую жвачку, понимающе улыбается и обнимает Элтона. Узкая ладонь ныряет под воротник рубашки и тискает перекаченную грудь.
Это в принципе первые американцы, с которыми мне довелось пообщаться лично, поэтому смотрю на них как на гребаных инопланетян. Выглядят реально как сверхлюди: глянцевая, загорелая кожа, белоснежные зубы-импланты, волосы с неестественным блеском и брендовая, безвкусная одежда.
Усмехнувшись, пью колу из стеклянной бутылки.
Они, конечно, парочка — отпад. Два раза уже потрахались в туалете. Ни за что бы ни поверил, если бы не увидел сам. Решил сходить отлить, а там наши американцы в позе развороченного гамбургера. Со спущенными трусами и штанами.
Извинился, вышел.
И как ни в чем не бывало: фрики вернулись за стол, улыбаются, бухают.
В зале становится шумно. Я оглядываюсь на забурившуюся в ресторан толпу молодежи. Явно небедной, учитывая уровень заведения, которое выбрал Арчи для встречи с гостями. Девчонки снимают верхнюю одежду, стряхивая мокрый снег. Галдят как чайки. Парни обмениваются рукопожатиями.
В Москве сегодня что-то типа Ночи Музеев. В городе много иностранцев и туристов, потому что в Третьяковке выставка мирового масштаба.
Смотрю на часы. Время пока есть.
«Готовишься, Гайка?» — пишу жене, которую сам отвез в Дом Фотографии.
«Ага. Волнуюсь, Ром. Сильно».
«Все хорошо будет. Я тебя люблю».
«Ты приедешь?».
«Да, но пока занят. Буду позже».
— Иля! Роман! У вас эксклюзивные отношения? — интересуется Дороти, по-американски широко при этом улыбаясь.
Ильяна кидает на
