Пленница - Ольга Вечная
Именно в этот момент из-за куста цветущей пираканты выруливает Алтай. Уже достаточно темно, фонари я включила самые тусклые, но это не мешает мне узнать его фигуру издалека.
Мгновенно. Боже.
Я зажмуриваюсь и облокачиваюсь на спинку стула.
Спасибо, Господи.
Распахиваю глаза и улыбаюсь до ушей. Хочу бежать ему навстречу и прыгать вокруг, как маленькая! Вместо этого приветственно взмахиваю лопаткой.
Он по-хозяйски заходит в уличную кухню. Одет как обычно в черное, слегка хмурится.
- Привет, - говорит запросто. Судя по тону — не злой.
Мимоходом заглядывает в сковородку.
- Привет. Ты же сказал, что во вторник приедешь.
- Закончил раньше. Как ты?
- Капец как рада тебя видеть! - сжимаю ладони.
- Неужели? - усмехается саркастично. - Соскучилась?
Черт. Ты просто меньшее из зол. Но ты хочешь тепла, я это помню.
Он возвращается к сковородке, берет вилку.
- Ты голодный? Если бы я знала, я бы приготовила что-нибудь существеннее. Ты сказал про вторник. Я так запомнила.
Он быстро оценивает мой скромный прикид: молочные велосипедки в рубчик и такой же топ. Правда, не ждала.
- Я привез тебе новый телефон, будешь теперь на связи.
Он подхватывает кусочек омлета, отправляет в рот. А у меня сердце кровью обливается. Ну кто так делает? Поцарапает же хорошую сковородку.
- Давай, я положу в тарелку.
- Я не голодный. Пойду приму душ, потому поговорим.
- Да вижу, что не голодный! - закатываю глаза.
Прорываюсь вперед, подхватываю лопаткой омлет и угощаю его: раз мужчине так нравится есть именно со сковородки, то хотя бы так.
- Съедобно? - спрашиваю.
- Маловато соли.
- Стараюсь ограничить ее в рационе и теперь обещаю, что буду следить за тобой... ой!
Обрываюсь на полуслове, когда он хватает за талию. Бесцеремонно поднимает в воздух и плюхает на барную стойку. От прикосновения и ощущения его бешеной, как у быка, блин, силы градус волнения усиливается. Как и ступор. Кожа начинает гореть.
Я быстро облизываю губы, когда он встает между моих ног и меланхолично досаливает. Махина мускулистая. Невоспитанный боксер. Нельзя же столько соли, эй!
Алтай обнимает меня одной рукой, и снова угощается моим ужином. Вот теперь ему вкусно. При этом слегка перебирает пальцами по пояснице, поглаживает. Я для него снова эти чертовы четки, не иначе.
Алтай наклоняется к моей груди, сначала слегка прикасается губами, а потом погружает дыхание в ложбинку. Меня передергивает от неожиданности.
- Тише, не обижу, - говорит он.
Какое там! Пальцы ног подгибаются, а душа в узел стянулась. Он прижимается своим обезображенным ртом к моей коже. Контракт обескураживающий. Здесь слишком светло, чтобы это не замечать. Я поднимаю руки, держу их в воздухе и открываю рот, силясь вдох сделать.
Черт. Черт. Черт.
Его ладонь скользит ниже, касается ягодиц. Бережно, запредельно чувственно, словно я принцесса — особенная, вкусная, желанная. У меня кожа под его рукой воспламеняется. Я понять ничего не могу, в себе самой путаюсь. Столько дерьма про него в голове, а мне приятно. Просто приятно быть в его руках, чувствовать это деликатное внимание. И кожа плавится, как и гордость, как и здравый смысл. Папа столько раз говорил, что он чудовище. Боксер. Вор. Убийца. Разве можно чувствовать к чудовищу то, что ощущаю?
Алтай там временем ведет губами по груди, обдает жаром дыхания. Едва соски напрягаются в твердые бусины, он их прикусывает через ткань по очереди. В этот момент у меня получается начать дышать. Причем сразу глубоко, часто, громко.
Он откладывает вилку и поворачивается ко мне. Заставляет опереться на руки, ведет губами вниз. Касается языком пупка.
Я царапаю ногтями мраморную столешницу. Сердце сейчас из груди выскочит.
Быстро сглатываю, наблюдая, как он наслаждается моим животом. Как облизывает его, целует. Я инстинктивно раздвигаю ноги шире, и он ведет ладонью по внутренней части бедра — до колена, потом обратно. Через промежность и к другой ноге.
Искры сейчас полетят.
- Хочешь еще? - спрашивает он, поднимает глаза, и я закрываю свои.
Киваю.
Его пальцы касаются моих самых чувствительных точек между ног. Он начинает гладить, сжимать, надавливать. Я запрокидываю голову, он быстро считывает мою реакцию и в движениях появляется ритм. Который постепенно ускоряется.
- Камера, - вдруг вспоминаю. Спохватываюсь, сажусь резко, пытаюсь ноги свести.
- Я удалю. Продолжим, - резковато. Толкает рукой в грудь и раздвигает ноги.
Склоняется над лобком.
- Обещаешь? - шепчу я жалобно.
Он так просто и естественно кивает, что все мои опасения в дребезги разбиваются об откуда-то взявшееся доверие.
Алтай берется за резинку велосипедок и тянет вниз.
Глава 30
Я послушно обвиваю руками его шею. При этом моя грудь касается его груди и я улыбаюсь, ощущая тот самый трепет.
Опираюсь на его плечи и приподнимаюсь. Алтай усмехается. Шлепает меня по заднице.
- Симпатичная попка.
Эффектно стягивает с меня шорты и стринги разом. Рассмеявшись, я вновь усаживаюсь на барную стойку. Дрожу от смеси восторга, нетерпения и робости. Сквозь ресницы вижу, как он разводит мои ноги и рассматривает меня там. Боже. Щеки вспыхивают от стыдливого удовольствия, его член прилично выпирает, и у меня нет мысли прикрыться. А дальше начинается магия: мир спиралью закручивается, я с ним в вихрь удовольствия устремляюсь. Здесь нет прошлого и будущего, здесь только мы с Алтаем.
Сердце на разрыв от его близости, запаха, касаний.
От зашкаливающей интимности происходящего. Его рука снова у меня между ног. Движения быстрые, ритмичные, жадные, но не грубые. Алтай рывком притягивает меня к себе, сам тянется к шее. Его рот оставляет влажные поцелуи, и я рассыпаюсь с стонах. Удовольствие накрывает гигантскими волнами. Мы ерзаем, тремся, горячие, как бане.
Задыхаюсь под напором. Он входит в меня пальцами, я выгибаюсь, и он ускоряется. Остановиться немыслимо. Очередная волна накрывает с головой.
Он быстро трахает меня рукой, при этом целуя, облизывая. Большой, горячий. Предельно контрастный, и это лишает рассудка. Внизу живота так сильно печет, что я впервые осознаю, что значит — хотеть мужчину. Хотеть по-настоящему, физически, господи боже. Обнимаю его дико. Тогда Алтай резко меняет темп, как в прошлый раз, свободной рукой касается подбородка, вызывая у меня дрожь. А затем ускоряется, и меня накрывает. Я кончаю прямо на его руке, забывая
