Измена. Во власти лжи (СИ) - Анна Томченко
— Когда я смогу её увидеть? — Спросил я равнодушным голосом, потому что внутри меня просто переворачивались все органы, все тряслось и дрожало.
Твою мать, это было кошмарно.
Я не мог в это поверить.
Моя Есения пострадала из-за меня.
Моя Есения пострадала, потому что последнее время перед родами было самым тяжёлым, а у нас и так была сложная беременность.
Твою мать.
Я не дышал на неё всю беременность, я не спал с ней, натягивал на неё эти дебильные длинные сорочки, чтобы только не видеть её тонких щиколоток, идеальных бёдер, изящной линии спины с тонкими, хрупкими, проступающими позвонками.
Я делал все возможное, чтобы не навредить ей.
И не уберёг.
И виноват.
Сознание заметалось в голове. Я ощутил, как к вискам волнообразно подступила боль, сверлящая, заставляющая стискивать зубы.
— Пока ничего не можем сказать. В палату реанимации никого не пускаем. Но вы можете пока расположиться в частной палате. И, соответственно, ждать перевода. Ребёнок пока будет на искусственном вскармливании, — Тихо заметил врач, и я заскрежетал зубами.
Ребёнок, малыш, которого Еся так сильно хотела сейчас недополучал её любви. Из-за того-то, что я продолбался. Я ошибся, подверг опасности свою жену.
— Я вас понял, — сказал я тихо, и врач, пожав плечами, заметил.
— От вас ничего не зависело, такое случается редко, но случается, никто в этом не виноват.
У меня, конечно, были большие вопросы в отношении того, что никто в этом не виноват, потому что, глядя на течение родов, я понимал что либо проблема в том, что я изначально не планировал присутствовать на них, либо как раз-таки все вопросики к персоналу, который недостаточно компетентен, и вместо того, чтобы следить за роженицей, рвутся к отцу и пытаются втюхать ему ребёнка.
— Мы будем держать вас в курсе, все будет хорошо, Рустам Булатович, все будет хорошо.
Глава 40
Врач скрылся за дверью родового коридора, а я, развернувшись, пошёл к матери и сыну.
— Что, что там Рустам?
Я не хотел вдаваться в подробности. Просто общими фразами обрисовал ситуацию.
— Есению прооперировали, она сегодня будет ещё в реанимации. Вот. Но мне нужно, чтобы вы вернулись домой, собрали её вещи. Водитель все сюда привезёт, и дальше уже будем смотреть по обстановке.
— В смысле? Ты что, хочешь, чтобы мы уехали? — Вспыхнула мать и заломила руки на груди.
— Да, мам, вам надо уехать, потому что, во-первых, с тобой Тимур, ребёнок не может столько времени находиться в больнице, а во-вторых, в этой ситуации я постараюсь как-то сам разобраться и вынуждать находиться со мной ещё двух человек по меньшей мере бессмысленно. Поэтому лучше вы поедете домой, будете отдыхать, готовиться к выписке и так далее. Самое главное, соберите сумку с вещами Есении и малыша. Я уверен, у неё уже есть какие-то сложенные первые распашонки, бодики, комбезики, и надо собрать только её вещи. А её вещи… я список напишу.
Но мать была против такого расклада.
— Нет. Знаешь что? Давай ты поедешь вместе с Тимуром домой, а я останусь. Как раз оформим палату для семейного пребывания, как раз оформим все документы, а вы езжайте, я и одна смогу тут справиться.
Я покачал головой, стиснул зубы.
— Мама, ты неисправима, я тебе говорю одно, а ты мне противоречишь и говоришь другое. Если я сказал, что вам надо ехать домой, значит, вам надо ехать домой, не надо устраивать сейчас никаких торгов, никаких обсуждений. То, что я сказал это никак не обсуждается, поэтому прими к сведению, что я решил, вы сделали.
— Рустам. Ну нет, это очень, очень сложно. Ты не знаешь, как помочь сходить в душ.
— Мам до душа ещё херова туча времени. Еся ещё в реанимации. Я не знаю, когда её переведут.
— Ну что там такого случилось, что она в реанимации?
Я закатил глаза, зажал щетину на подбородке пальцами. Это было невыносимо. Вот я сейчас оказывался в той ситуации, когда мама очередную свою гениальную мысль пыталась втюхать мне за дорого. А вот как с Тимуром: давай я заберу у тебя сына, буду сама его воспитывать. Вот так и здесь: давай я останусь с твоей молодой женой и буду её воспитывать?
Да нахрен мне это воспитание сдалось.
— Мам, не перечь мне. Собирайся и уезжай. Твой водитель, я так понимаю, до сих пор ждёт на парковке, поэтому проблем уехать не будет, потом его отправишь ко мне уже с вещами.
— Нет, я сама потом приеду, я успею что-нибудь приготовить, ещё привезти.
— Мам, ты издеваешься, здесь ресторан, какой приготовить?
— Вот не надо мне, — вздохнула полной грудью мама, и в этот момент Тимур попытался её остановить, перехватить за руку, но мать была непримирима. — Вот не надо тут мне ладно, я сама знаю, что лучше для только что родившей, надо чай крутой, с молоком…
Я заскрежетал зубами, это было невыносимо, мама иногда выполняла роль реально какой-то очень раздражающей позиции и вымораживала своим поведением до ужаса, мне кажется поэтому отец всегда в таких случаях выбирал какое-нибудь очень жестокое, противоположное её поведению свойство и бил этим на протяжении всего брака.
Я просто представил, что вот если бы у меня Есения вот такие вот фортели выкидывала, то мне кажется, я свихнулся.
— Так это не обсуждается, Тимур, если бабушка у нас сейчас артачится, давай я тебе вызову водителя, езжай домой и сам понимаешь…
— Да, — тихо сказал сын, и я нахмурил брови. Его покладистость сейчас меня напрягла. Ага, он что, планирует, что останется один? Нет, я оставлю с ним водителя и няньку приглашу.
— Тимура одного в дом? — вспыхнула мать, а я покачал головой и заметил:
— Вот чтоб Тимура не одного в дом, собирайся и езжайте вместе, что ты время тянешь.
