Симона Элькелес - Лучше, чем идеально (ЛП)
— Это неофициальная работа, помнишь?
— Это больше, чем сорок часов в неделю. Я имею дело с тобой, Лапочка, а не с кусочком торта.
— Я подготовлю две коробки батончиков мюсли для поездки, — я протягиваю руку. — По рукам?
Он долго смотрит на мою руку. Затем качает головой.
— Послушай, Эштин. Я не...
— Давай же, Дерек. Это не смешно. Мне не на кого рассчитывать. Мой парень бросил меня, у нас нет приличного квотербека. Моя жизнь — полный бардак. Я погрязла здесь. Докажи, что это все не безнадежно.
Он снова потирает шею и несколько раз вздыхает, глядя через двор. Наконец он произносит:
— Все в порядке. По рукам.
Глава 31
Дерек
Меня вынудили переехать в Иллинойс.
Меня вынудили ехать в Техас.
Меня вынудили поехать с девушкой, которую мне хочется поцеловать и одновременно хочется держаться от нее подальше.
Как, черт возьми, такое могло произойти со мной? Я не смог сказать Эштин «нет», когда она рассказала, как много для нее значат футбол и эта поездка. Когда-то футбол много значил и для меня.
В Эштин есть тот огонек, к которому я привык. Я вижу его в ее глазах. Не знаю, что она будет делать, когда приедет в футбольный лагерь, но не сомневаюсь в том, что она использует весь свой арсенал, чтобы привлечь внимание скаутов.
Четыре дня спустя мы нагружаем мой внедорожник. Эштин раздувает целую проблему из налета на кладовую за нездоровой пищей для перекусов. Я засовываю в рюкзак несколько батончиков мюсли, купленных Эштин, но решаю добавить принадлежности для приготовления еды для себя.
— Что это? — спрашивает Эштин, когда я выхожу из дома.
— Блендер.
— Ты берешь в дорогу блендер?
— Ага.
Дайте мне немного шпината и бананов, и у меня будет отличный завтрак. Если Эштин думает, что я собираюсь есть конфетки и печеньки на завтрак, обед и ужин, то пусть еще раз хорошенько подумает.
Попрощавшись с Брэнди, Джулианом и Гасом, мы готовы покинуть город.
Когда я открываю дверь, Фалкор прыгает на заднее сиденье.
— Тебя не приглашали.
Он смотрит на меня грустными глазами и не шевелится. Эштин пытается вывести его, но он не двигается, пока я не говорю:
— Вон.
Внезапно сбоку появляется Джулиан, обнимая меня за ногу своими детскими ручками:
— Ты вернешься, правда?
— Конечно, я вернусь, — я становлюсь на колени рядом с ним.
Эштин выглядывает в окошко:
— Эй, Джулиан. Хочешь меня тоже обнять?
Джилиан кивает.
Эштин выходит из машины и становится на колени. Она притягивает его к себе и обнимает. Это крепкое объятье полно тепла и эмоций... ей не хочется отпускать его. Похоже, прямо сейчас она получает столь желанную ею бескорыстную любовь Джулиана. То, что я никогда не смогу дать ей.
После того как мы выезжаем на автомагистраль, Эштин скидывает туфли и устраивается поудобнее. Вскоре мы покидаем город и не видим ничего, кроме ферм и одинокого ястреба, парящего в вышине.
— Ты голоден? — она лезет в рюкзак и достает несколько крекеров и баночку плавленого сыра. — Хочешь?
— Нет.
— Это не убьет тебя, Дерек, — она подносит крекер, намазанный сыром, к моему рту. — Попробуй.
Я открываю рот, и она засовывает крекер, кончик ее пальца касается моей губы и чуть-чуть задерживается на ней, пока я не закрываю рот. Такое ощущение, будто это интимный момент, но это безумие. Она просто покормила меня крекером, не пытаясь флиртовать.
Я говорю это своему телу, которое отреагировало, как только она коснулась меня своими женственными пальчиками, полностью предающими ее имидж «стойкой девушки-футболистки».
Она протягивает следующий крекер. У меня есть искушение взять его, но я не хочу, чтобы эти пальчики снова приближались к моему рту. Ее правило об отсутствии поцелуев и касаний зацементировано в моем мозгу.
— Я не буду.
— Как хочешь, — она широко открывает рот и забрасывает сыр.
Держать Эштин на расстоянии — это то, что мне нужно, даже если у меня есть какое-то затаенное чувство, в котором я не могу разобраться... и на самом деле не хочу. Никаких поцелуев или касаний. Бросаю взгляд на Эштин. Она слизывает сыр со своей верхней губы и не представляет, что сводит меня с ума.
Она визжит и упирается обеими руками в переднюю панель.
— Дерек, ты раздавишь белку!
Дерьмо! Я резко сворачиваю в сторону, чтобы объехать зверька, шины визжат, когда машину заносит на обочину.
— Ты раздавил ее? — спрашивает она в панике, заглядывая в зеркало заднего вида.
— Нет.
Она грозит мне пальчиком, тем же, что был на моих губах несколько минут назад.
— Будь внимателен на дороге. Ты мог убить нас.
Я не единственный, кто тестирует правило «без-касаний». Хватаю банку и бросаю ее назад. Все, теперь я не буду отвлекаться.
Она расстроено вопит:
— Что это было?
— Мне так легче сосредоточиться на дороге.
Она в недоумении качает головой, но если она считает, что я объясню, почему бросил банку с сыром назад, ей придется ждать долго. Некоторые вещи нуждаются в том, чтобы быть невысказанными. Поскольку ей больше нечего намазывать на свои крекеры, она запихивает оставшиеся в рюкзак, который, без сомнения, заполнен еще большим количеством дерьма.
Я останавливаюсь на заправке и протягиваю ключи Эштин. Она поведет, а я пересяду на сиденье пассажира. Мне хочется вернуться в общежитие, где все беспокойство было в том, как провести лето без вызова в кабинет Кроу. Когда я был на первом курсе, у меня все было распланировано. Я бы пошел в колледж и играл в футбол.
Все изменилось после смерти мамы.
В моей голове всплывают воспоминания, которые я держу там запертыми, как в сейфе. Я все еще слышу знакомый звук маминого смеха на кухне и вижу испачканное пятнами полотенце, обернутое вокруг ее головы после того, как она покрасила концы волос голубой краской. Это был любимый цвет отца, и она хотела вспоминать о нем каждый раз, как посмотрится в зеркало. Он был на службе, а она скучала, и ей было одиноко.
Несколько месяцев спустя у нее был диагностирован рак, и она потеряла все волосы.
Все то время, пока я занимался в школе, мама ходила на химиотерапию. В тот момент, когда ее волосы начали выпадать, я нашел ее в ванной плачущей перед зеркалом, в то время как она смотрела на огромную проплешину и на прядь волос в расческе.
Два дня спустя она взяла папину машинку для стрижки волос и велела мне довести дело до конца. Я бы побрил свою голову заодно с ней, но это не уберегло бы ее от постоянных слез. Если бы я мог бороться с раком вместо нее, я бы это сделал.
