Помощница (СИ) - Алена Февраль
При каждом его слове, моё дыхание учащается и в итоге становится сиплым… порывистым. Внизу живота стало так щекочуще-возбуждающе, словно там поселились миллиарды мотыльков.
Уперев попой раковину, я с трепетом наблюдаю его тихие шаги. А когда он подходит, я сжимаю края холодной керамики, чтобы хоть немного охладиться.
От Алекса исходят волны возбуждения, жара и чего-то такого… первобытного… заставляющего хотеть и бояться его одновременно.
— Ва-ряя, — вместе с воздухом, выпускает из легких мое имя Алекс и с осторожностью хищника проводит ладонью от моего виска до плеча, а потом обратно.
Секунда… и он набрасывается на мои губы. Властно. Жадно. Настойчиво. Он берёт, а не отдает. Он выгрызает, а не делиться.
После минуты такого поцелуя, у меня горят губы, но я не сопротивляюсь — пусть наслаждается. Моё время ещё придёт, я точно это знаю. А пока пусть насытиться сам, я подожду. Я умею ждать и доверять ему: пусть и это тоже увидит во мне.
Я не успеваю понять, когда он успел стянуть с меня новые пижамные штаны. Это я осознаю лишь тогда, когда его ладони сжимают полушария попы, а в ухе раздается сиплое бормотание.
— Твоя чертова ночная рубашка… где она, Варя? Хочу оттрахать тебя в ней и выбросить её на хер… Закрыть свой больной гештальт…
— В спальне, — тихо отвечаю я мужчине и тут же оказываюсь на руках.
Он несет меня в спальню.
А потом всё завертелось как в калейдоскопе.
Поворот и Алекс стягивает с меня оставшиеся вещи.
Поворот и он, с выражением извращенца на лице, натягивает на меня старенькую ночную рубашку.
Поворот и он вертит меня вокруг своей оси, и любуется моим «нарядом».
Поворот и… Я вскрикиваю и давлюсь собственным воздухом от резкого вторжения его пальцев между моих ног.
Алекс загибает меня пополам, укладывает грудью прямо на ворох выброшенных на комод вещей, которые он раскидал пока искал ночнушку, и начинает ласкать меня сзади. Его пальцы то выходят из меня, то погружаются на полную глубину. А в это время большой палец ласкает самое чувствительное местечко, отчего я кричу в голос и умоляю его не останавливаться.
И когда я чувствую, что удовольствие перешло все пределы и границы, член Алекса резко входит в меня… на всю длинну. Его стон и мой сливаются и мы погружаемся в такое важное и ценное для нас состояние — мы становимся единым целым. Разлучёнными частицами, которые наконец притянулась друг другу и соединились.
Глаза в глаза.
Он развернул меня. Перевернул на спину, чтобы самому оказаться сверху и смотреть на меня безотрывно. Такой его взгляд я запомню навсегда. Ещё я запомню как мы одновременно улетаем за грани реальности, а потом погружаемся в сладкую негу, и наконец расслабляемся.
50
Почти весь следующий день мы проводим в постели Алекса.
Кушаем на туалетном столике, сидя на постели…
Играем с малышом на расправленной постели…
В часы сна малыша, мы выносим кроватку в гостиную и снова не вылезаем из постели. Долго ласкаем и исследуем тела друг друга губами и ладонями… Медленно, не торопясь занимаемся любовью… Смакуем каждое мгновение, заставляем время остановиться. Любим друг друга! А в минуты отдыха говорим-говорим…
— Скучал по мне? — хрипло бормочу я, распластавшись на груди Алекса, после очередного акта наслаждения.
Рука мужчины, ласкающая мою спину, замирает и напрягается.
— Скучал… — тихо начинает Алекс, — это не то слово. Скудное слово «скучал» даже близко не напоминает моё прошлое состояние, Варя… Я выл от безысходности, готов был землю рыть от беспомощности и лез на стены от непрекращающейся тоски и боли. Куда не пойду везде ты…ты… Я даже к психиатру решил сходить, чтобы она мне колёса выписала. Так херово мне было без тебя.
От его слов, моё сердце сжимается и ноет в такт его страданиям.
— И я с ума сходила. Мечтала, что вновь окажусь рядом с вами… Люблю вас очень, Алекс. Правда…
И вдруг в тишину дома врывается гул дверного звонка.
Я подскакиваю на кровати, словно ужаленная. Почему то в душе расползается тревога, а щеки начинают гореть.
Кутаясь в покрывало, я со скоростью пули натягиваю пижамные штаны и осматриваюсь в поисках футболки.
— Ты что так подскочила, Варь? — тихо бормочет Алекс, медленно усаживаясь на край кровати.
Потом, он также медленно поднялся и, совсем не стесняясь своей наготы, принялся искать свои шорты.
— Просто… — натужено выдавливаю я из себя, стараясь не думать о плохом, — как бы малыш от такой трели не проснулся.
— Не переживай. Он на террасе спит, поэтому точно не проснется.
Алекс натягивает шорты и выходит из спальни, а я боязливо плетусь следом.
Когда мужчина смотрит в окно, его лицо резко меняется.
— Варя, иди в спальню, — сквозь зубы цедит мужчина и накидывает ветровку на голое тело, — я скоро вернусь.
— Кто там? — испуганно бормочу я.
— Никто.
И снова моя трусость затуманивает моё сознание.
— Я боюсь за тебя… — начинаю я, но тут же прерываюсь от истошного крика за дверью.
— Открывайте, мерзкие твари! Быстро! Я сейчас вашу халупу оболью бензином и подожгу…
Голос Ольги прерывается сильным кашлем, но потом вновь разрывается страшным визгом.
— Быстро!
— Боже, — тихо бормочу я, пока Алекс открывает дверь.
Мужчина выходит на крыльцо и пытается прикрыть за собой дверь, но я иду следом и не позволяю этого сделать.
— Я с тобой, — сжав его руку бормочу я и в ужасе смотрю на сестру.
Сегодня она выглядит максимально плохо. Одутловатое, желтое лицо, отёкшие губы и нос. Редкие, грязные волосы свисают над лицом, как у девочки из знаменитого фильма ужасов. И взгляд у Оли тоже достоин любого ужастика. Одежда грязная и словно выгоревшая на солнце.
— Ты как этот адрес узнала? — жёстко спрашивает Алекс.
— Радуетесь жизни, суки, — игнорирует вопрос бывшего мужа сестра, — вы живете такие счастливые, а я подыхаю из-за вас.
— Ты сама во всем виновата. А теперь давай, пиздуй отсюда, — в ненависти выплевывает Алекс и закрывает меня спиной.
— Плати мне! — истошно орёт Ольга и сама вздрагивает от своего вопля.
— Уже. Переплатил.
— Я сдыхаю. Видишь!?
— Вини в этом только себя.
— Не-ет, — сипло цедит сестра и выпячивает палец в мою сторону, — она виновата. Святоша и умница. Все эту гадину всегда любили. Она всех у меня забрала, дрянь. Вначале маму. Потом любовь деда с бабкой. Я
