Грехопадение - Белла Джей
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Да. А что?
— Просто спросил. Я просто вспомнил в лифте тебе было нехорошо.
Я улыбнулась.
— Теперь я в порядке. Не волнуйся.
— Хорошо. Его выражение лица смягчилось. — А теперь иди и надень то красное платье, которое я хотел бы сорвать с твоего тела позже.
Я оскалилась в однобокой ухмылке.
— Немногого ли хочешь?
— О, ты даже не представляешь.
— Думаю, представляю. — Я прикусила губу, чувствуя, как по щекам разливается жар, и развернулась, чтобы пойти в другую сторону, слегка покачивая бедрами, так как чувствовала его горячий взгляд на своей заднице.
17. СВЯТОЙ
Я захлопнул дверь и вошел в кабинет, где меня ждал Джеймс.
— Он будет там.
— Сукин сын. — Я топал через комнату.
— Вполне логично, что он там будет, ведь он единственный человек, который может представлять семью Торрес.
Я сел в кресло и сжал кулаки.
— Я не доверяю ему рядом с ней.
— Я тебя не виню. Особенно если он знает о том дополнительном пункте в завещании своего отца.
— Есть какие-нибудь признаки того, что он знает?
Джеймс покачал головой.
— Если он и знает, то очень хорошо делает вид, что ничего не знает.
— Мой отец знает об этом, поэтому мне интересно, как он собирается это разыграть.
— Что ты имеешь в виду?
Я провел пальцами по челюсти.
— Если бы я был на месте отца, я бы хотел разыграть это двумя способами. Первый — рассказать Рафаэлю и попытаться манипулировать им, чтобы он выполнил мою просьбу. Второй — не говорить Рафаэлю и посмотреть, как все сложится, надеясь, что этот ублюдок окажется достаточно тупым и жадным, чтобы сделать какую-нибудь глупость, которая, в свою очередь, оставит его руки чистыми.
Джеймс сузил глаза.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, но, если Рафаэль сделает какую-нибудь глупость, разве это не повлечет за собой причинение вреда Миле?
Мой желудок вывернулся наизнанку.
— Да. Это так.
— На что мы надеемся?
Я потер виски, чувствуя, как вся чертова вселенная давит мне на плечи.
— Я не знаю, чувак. Честно говоря, ни хрена не знаю. Если Рафаэль будет вести себя как жадный ублюдок, каким я его знаю, Мила пострадает. Если мой отец поведет себя как манипулирующий мудак, каким я его знаю, Мила пострадает. Черт! — Я хлопнул кулаком по столу. — Впервые в этой войне с отцом я оказался в гребаной ситуации Уловка-22 (1). Я в полной заднице, что бы отец ни решил сделать.
Джеймс постучал пальцем по подлокотнику своего кресла — раздражающая привычка, которую он перенял от меня за эти годы.
— Это потому, что ты не рассчитывал влюбиться в девушку Торрес. Она должна была стать не более чем сопутствующим ущербом.
Я сузил глаза, глядя на него, а по шее пробежали мурашки от раздражения.
— Мне кажется, что мы уже говорили об этом раньше.
Джеймс ухмыльнулся.
— Послушай, мужик, посмотри на это с другой стороны. Дело не в том, что между тобой и Милой, что бы это ни было, а в том гребаном пункте, который все усложняет, о котором никто не знал, и который выебал нас всех в задницу.
— Но я не понимаю, — пробормотал я, пытаясь разобраться в ситуации. — Я не понимаю, почему Торрес сделал то, что сделал, а потом в последнюю минуту изменил свое завещание, добавив к нему указание держать его в тайне до…
— Пока не будет выполнено одно из условий.
— Именно. То есть я понимаю, почему он предусмотрел лазейку, оставив десять процентов первенцу на случай, если Мила когда-нибудь вернется в семью. Но это? Я не понимаю.
Джеймс встал и начал вышагивать, так он часто делал, когда чувствовал себя расстроенным и замкнутым в ситуации, которую, казалось, невозможно разрулить.
— Джеймс, послушай. — Я сел прямо и оперся локтями на стол. — Может быть, если нам повезет, у нас будет немного времени, чтобы все обдумать. На данный момент я владею контрольным пакетом акций компании, а значит, мой отец ни черта не может сделать с акциями Рафаэля.
— Отсюда и причина, по которой они еще не завершили сделку.
— Именно. Нам просто нужно попытаться понять, как мы можем сделать два шага вперед, а не один в этой гонке за властью. — Я вздохнул и посмотрел на свои наручные часы. — Нам нужно готовиться. Давай оставим сегодняшний вечер позади, может быть, возьмем выходные, чтобы прийти в себя.
— Да, сэр. — Он направился к двери, когда я окликнул его. — Джеймс.
— Да?
— Мне нужна удвоенная охрана вокруг нее сегодня вечером.
Он кивнул.
— Уже сделано.
— Спасибо.
Джеймс вышел из комнаты, а я закрыла глаза, откинувшись в кресле. Можно было с уверенностью сказать, что ничего не идет по плану: на поле боя добавилось слишком много переменных. Переменных, которых я не ожидал. Переменные, против которых у меня не было оружия. Если бы несколько месяцев назад меня спросили, есть ли в этом мире хоть что-то, что заставило бы меня прекратить поиски гибели отца, я бы ответил односложным "нет". Но теперь я уже не был так уверен. Мила была ураганом, к которому я не был готов. Ураганом, который разрушил мои планы и заставил меня взглянуть на все с другой стороны. Она сумела открыть мне глаза, и я не мог не задаться вопросом, какой будет моя жизнь без этой ярости, которая гноилась во мне годами. Я думал, какой была бы жизнь, если бы в ней были только мы, когда мой отец и прошлые конфликты вообще не фигурировали в нашей жизни. Меня до смерти пугал тот факт, что я дошел до точки, когда моя потребность в мести рассеивалась, а желание обрести хоть какое-то подобие мира усиливалось. И все из-за женщины, которая начинала не более чем подпись. Пешка, которая была просто шипом на моей стороне, потому что она была обузой, необходимым злом.
Я провел ладонями по лицу.
Прошлой ночью, когда она заснула в моих объятиях, я не мог перестать смотреть на нее — точно так же, как в ту ночь, которую мы
