Горечь и сладость любви - Наталия Николаевна Антонова
– За что же они так жестоко обошлись с тобой?
– А, – отмахнулась она небрежно, – однокурсника не поделили.
– О! – сделал он вид, что удивился. – А потом решил пошутить: – Могли бы разыграть его в карты или подраться из-за него на дуэли.
– Мы рассматривали разные варианты, – серьёзно отозвалась девушка.
– И на чём же остановились? – продолжал иронизировать он.
– Не бери в голову, – отозвалась Раиса и спросила: – Ты на машине?
– На такси.
– Я тоже, надо же, какое совпадение. Но вообще-то я живу в двух шагах от клуба.
– Снимаешь квартиру?
– Угадал.
– На двоих с подругой?
– Нет, одна.
– Не дорого получается?
– У меня папа – олигарх, – беззаботно отозвалась она.
– Тогда другое дело, – не придал он значения её словам.
– Пойдём, выпьем ещё по коктейлю.
– Идём, – согласился он.
Выпив свой бокал до половины, Раиса принялась рассматривать Эдуарда сквозь стекло бокала.
– Какой ты забавный, – рассмеялась она.
– Тебя, наверное, родители в детстве не водили в комнату смеха, – хмыкнул он.
– Угадал! А тебе не надоело здесь? – она кивнула на зал.
– Да как тебе сказать…
– Пойдём ко мне, – предложила она как само собой разумеющееся.
Эдуард некоторое время, прищурившись, рассматривал девушку, а потом неожиданно для самого себя подумал: «А почему бы и нет», – и согласился.
Оказавшись в квартире Раи, он удивлённо присвистнул:
– Ничего себе квартирка. И кто только за неё платит?
– Я же говорю, что папа – олигарх, – пожала плечами Раиса.
– Ну-ну, – усмехнулся он.
В постели новая знакомая художника оказалась такой затейницей, что у Эдуарда отпали все сомнения по поводу того, чем она занимается и откуда у неё деньги на шикарную жизнь.
В любое другое время и с другой девушкой он бы брезгливо поджал губы, собрал свои вещички и испарился.
Но с Раисой он остался. Эдуард сам не мог объяснить, что удержало его от поспешного бегства. А потом решил, что он просто соскучился по раскованным отношениям. Размеренная жизнь с Верой была прекрасна. Но, как оказалось, ему всё больше и больше не хватало специй – остроты, новизны, неожиданности.
Вера была замечательной, но предсказуемой, с ней можно было не сомневаться в том, что дважды два четыре. А ведь иногда хотелось получить иной ответ, даже загодя зная, что он неверен. Но ведь хочется!
Это было последним, о чём подумал Эдуард, прежде чем совершенно изнуренный погрузился в пучину глубокого сна без сновидений.
Проснулся он от голоса Раи. Она довольно громко разговаривала с кем-то по сотовому телефону на кухне. Когда заспанный художник появился в дверях, она уже закончила свой разговор.
– Кофе будешь?
– Буду.
– Наливай. Он там, в кофейнике, – кивнула она на белый глянцевый столик в углу.
В мозгу Эдуарда промелькнула мысль, что Вера сама налила бы ему кофе.
Но он не заострил на ней внимания и спросил:
– Кому ты звонила в такую рань?
– Подружке, с которой парня не поделила.
– Зачем? – спросил он скучающим тоном.
– Сообщить, что я выиграла пари.
– Какое пари? – не понял Эдуард.
– Что я пересплю с тобой.
– Что? – поперхнулся кофе Прилунин.
Скорчив смешную рожицу, Раиса объяснила:
– Помнишь, мы с подружкой никак не могли разрешить наш спор. Стреляться на дуэли – небезопасно, можно испортить внешность, да и полиции пальба вряд ли понравится, всё-таки уже не девятнадцатый век. Разыграть парня в карты – как-то уж слишком вульгарно. А тут бармен возьми и сообщи нам: «Глядите, девчонки, вот за тем столиком сам Эдуард Прилунин сидит. Его картины недавно в «Космосе» выставлялись». Рина сразу заинтересовалась, богатый ты или нет. Хотя для нас с ней это не было важным.
Эдуард закрывал и открывал рот, как выброшенная на берег рыба, не в силах произнести ни слова.
Но Раиса, не обращая внимания на его реакцию, продолжила:
– Тут мне и пришла в голову идея! Если я пересплю с тобой, то парень мой, если нет, то её. Короче, мы заключили пари. Бармен разбил наши руки! Правда здорово?! – её глаза сверкали от осознания своего триумфа.
– Что ж иди, забирай свой трофей, – зло процедил сквозь зубы обретший дар речи художник.
– Ты не понял. Я позвонила ей, чтобы сказать, что она может оставить его себе. Не дуйся! Иди сюда, – она поманила его к себе и раскрыла объятия.
Ему захотелось плеснуть ей в лицо горячим кофе, но он сдержался и проговорил почти спокойно:
– Извини, я должен идти.
– Ты что, обиделся? – удивилась она вполне искренне.
– Нет, что ты! Я чувствую себя на вершине блаженства оттого, что оказался участником безобидного девичьего розыгрыша.
– Никакой это был не розыгрыш, – Рая подула на чёлку, упавшую ей на глаза, – а пари.
– Пари так пари, – он вернулся в спальню и стал натягивать на себя одежду.
Раиса проследовала вслед за ним:
– Ну, не дуйся, Эдик! Ведь ничего страшного не произошло.
– Как же, как же, – пробормотал он, чувствуя себя бессловесной вещью, которую использовали, не интересуясь её мнением. Да и какое мнение может быть у вещи?! Вещь – она и есть вещь!
– Мы замечательно провели время, – лениво протянула Раиса, при этом в её глазах прыгали чёртики.
– Извини, мне на самом деле пора, – он направился к двери.
– Ну, как хочешь, – сладко всем телом потянулась Раиса, – удерживать я тебя не стану.
– И правильно сделаешь.
– Даже позавтракать не останешься?
– Позавтракаю дома, – солгал он, на самом деле собираясь зайти в кафе.
Сейчас же всё, что ему хотелось, так это поскорее уйти отсюда и больше никогда не видеть эту наглую деваху.
«Девка! Уличная девка, – думал он про себя зло. – Так бесстыдно обвести меня вокруг пальца! Можно даже сказать, надругаться над моими чувствами». Хотя о каких чувствах идёт речь, Эдуард и сам понятия не имел.
Глава 17
Как и планировал, Эдуард зашёл в кафе, заказал себе еду. Но так и не съел ни кусочка. Бросив на стол деньги за заказанные блюда, он поспешил уйти. Обслуга смотрела ему вслед широко раскрытыми глазами.
– Чего это он? – спросил официант.
– Кто его знает, – пожал плечами бармен.
– Может, съел чего? – ухмыльнулся выглянувший из кухни повар.
– Если он чего-нибудь и съел, то явно не то, что приготовил ты, – усмехнулся уборщик.
Эдуард же, только придя домой, вспомнил, что так и не включил свой телефон. Достав сотовый, он убедился в том, что Вера звонила ему весь вечер и утро. Видимо, она беспокоилась всерьёз. Да и эсэмэсок от неё было столько, что у Эдуарда запестрило перед глазами. «Чёрт! – подумал
