Впусти меня в сердце - Аля Морейно
- Только в общих чертах. В последнее время мы мало общаемся.
Как такое возможно? Именно сейчас, когда он остался один, когда ему нужна поддержка, от него все отвернулись? Это несправедливо!
- Но ему, наверное, нужна помощь! – вырывается непроизвольный упрёк.
- Полина, он сейчас должен, в первую очередь, помочь себе сам. Поверь, если бы Сергей реально нуждался в моей помощи, я бы никогда не отказал ему.
Приближается Новый год. Сердце разрывается от мысли, что муж будет встречать его где-то один. Но я не могу повлиять на ситуацию.
Зима в этом году снежная. Надюша подросла, с огромным восторгом катается на санках и бросает в меня снежки. Мороз не сильный, мы подолгу гуляем во дворе, наслаждаясь снежными развлечениями.
- Сергей Мирославович, мне запрещено вас к ней подпускать, – из общего гама вычленяю голос Богдана и ищу мужа глазами.
Он пытается отодвинуть охранника и войти на детскую площадку. Первый порыв – бежать к нему. Сколько можно терзать душу? Но спохватываюсь и остаюсь на месте. Смотрю на него неотрывно.
Расстояние между нами большое, сокращать его не решаюсь. Я стала ужасно трусливая. Всю смелость из меня забрал мой богатырь. Видимо, кто-то сверху посчитал, что ему она нужнее.
- Папа! Папочка! – Надюша замечает Сергея и бежит в сторону забора.
- Пусти меня к дочери! – просит Долинский Богдана, но тот остаётся непреклонным.
- Она вам не дочь, – по-прежнему твёрдо стоит на своём охранник.
Догоняю малышку возле забора. Она плачет и рвётся к Сергею. Встречаемся с ним взглядами. Обжигаюсь о его отчаяние.
- Сергей Мирославович, вам лучше уйти. Вы – юрист и понимаете, что нарушать судебное предписание не имеете права. Видите, что девочка расстроена… Не усугубляйте.
Муж больше не спорит, ещё раз пересекается со мной взглядом, отворачивается и уходит.
Я ничего не понимаю… Это какое-то извращённое издевательство. Надо мной, над Надюшей, над ним самим. И даже над нашим будущим малышом.
Глава 20
Накануне Нового года царит суматоха. Мы с Богданом закупаем последние необходимые продукты и едем с Надюшей в центр к огромной украшенной ёлке, где устраивают представление для детворы.
У дочки в садике на днях был утренник с “настоящим” Дедом Морозом, который пел, плясал и раздавал детям конфеты, карандаши, фломастеры и раскраски из большого мешка. Он произвёл на малышку огромное впечатление. Дома только и разговоров о нём и о будущих подарках.
Я даже хотела пригласить к нам актёров, поздравляющих детей с Новым годом, но свёкор запретил из соображений безопасности.
Что-то у них там происходит, что они постоянно начеку. Он руководит всем из дома, у нас часто бывает его помощник – парень чуть старше меня. Все совещания Мирослав Данилович проводит удалённо. В отеле наняли управляющего и заменили часть сотрудников.
И Сергей там больше не работает…
Я наблюдаю только со стороны, после больницы ездила в отель лишь однажды. Острой необходимости в моём присутствии там больше нет. Отделка последней части номеров закончена, скоро начнут устанавливать мебель.
Пока Надюша уплетает последний в этом году ужин, выглядываю в окно. Возле въезда во двор замечаю знакомый внедорожник. Охрана его не впускает. Долинский выходит из будки и смотрит на наши окна.
- Я хочу спуститься вниз и поговорить с Сергеем, – осторожно говорю свёкру.
- С ума сошла? Никуда ты не пойдёшь, – говорит категорично. – Я отпустил Богдана. Тебя некому сопровождать.
Хочу возразить, что я и без няньки в состоянии дойти до проходной, но уже давно поняла, что спорить бессмысленно.
- Тогда позовите его к нам, – предлагаю альтернативу. – Не дело, чтобы человек встречал Новый год один.
Мирослав Данилович оставляет мою реплику без внимания. Я злюсь. Мне надоел информационный вакуум вокруг меня. Но ещё больше бесит клетка, в которой меня заперли без достаточных объяснений.
- Что Сергей натворил такого, что вы от него шарахаетесь как от прокажённого? – в который раз задаю один и тот же вопрос.
- Я вовсе не шарахаюсь, мы периодически видимся и каждый день созваниваемся. Но от тебя он должен держаться подальше.
Меня очень удивляют его слова. Я думала, что свёкор после конфликта в больнице или каких-то других событий прекратил общение с сыном. А оказывается, прекратила по его указанию только я?
- Что за судебное предписание? – вспоминаю слова Богдана.
На столе вибрирует мобильный свёкра. Он смотрит на имя исходящего абонента и сбрасывает.
- Запрет на общение с тобой, – отвечает просто, будто само собой разумеется.
- Судебный? Но почему? Он ведь мне ничего не сделал, только напугал.
На самом деле, конечно, не только. На руке после его выходки с капельницей потом была сильная гематома. Но и это вряд ли могло стать основанием для суда.
- Просто повезло, что шкаф упал не на тебя. И где гарантия, что он не упал бы на тебя на следующий день? Полина, я понимаю, что ты – добрая душа, уже его простила и теперь будешь всячески выгораживать. Но он нестабилен, агрессивен и опасен. И в любой момент может совершить что-то ужасное по отношению к тебе. Я предвижу это, я могу действовать на опережение, и я действую.
- Но разве это справедливо? – почти кричу в отчаянии. – Наказывать за то, что ещё не случилось и может вообще никогда не произойти.
Я видела его недавно. Я чувствовала, как ему больно. Он бы никогда не причинил мне зла…
Смотрю вниз. Джип продолжает стоять. И я радуюсь: может быть, хоть сегодня ему++ удастся как-то прорваться?
- Твоя безопасность важнее справедливости, – Мирослав Данилович отвечает спокойно, уверенный в правоте.
Неужели он такой бездушный и ему совсем плевать на сына?
- Но не только это, – продолжает. – Сергей стал слишком эмоциональным, а значит, уязвимым. Это поставило под удар наш бизнес и грозило нам большими финансовыми потерями. Его нужно было вывести из игры. Кстати, благодаря тому, что ты вовремя раскусила человека, выдавшего себя за твоего покойного мужа, я успел отозвать доверенность и подстраховаться с судом.
- Он был как-то связан с вашим бизнесом? – я и раньше догадывалась, что была лишь средством для достижения какой-то не благой цели. Но узнать, что
