Э. Джеймс - Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках
– Как это произошло?
– Я подвешивал ее к потолку игровой комнаты. Вообще-то, это один из твоих вопросов. Карабины на потолке именно для подвешивания – игры со связыванием. Одна веревка затянулась слишком туго.
Ана в ужасе поднимает руку, умоляя меня замолчать. Явно перебор информации.
– Пожалуйста, без подробностей. Значит, ты не будешь меня подвешивать?
– Нет, если ты сама не захочешь. Можешь внести подвешивание в список недопустимых действий.
– Ладно. – Ана облегченно выдыхает.
Давай дальше, Грей.
– Как насчет повиновения? Думаешь, у тебя получится?
Ана пристально смотрит на меня, словно видит мою темную душу насквозь, и я не знаю, что она скажет.
Хреново. Может, сейчас все и закончится.
– Постараюсь, – шепчет она.
Моя очередь выдыхать. Я по-прежнему в игре!
– Хорошо.
– Теперь о сроках. Один месяц вместо трех – это слишком мало, особенно если ты хочешь проводить один уик-энд в месяц без меня.
За это время мы ничего не успеем. Ее нужно обучать, а я не смогу обходиться без нее, пусть и ненадолго. Так ей и говорю. Может, сойдемся, как она предлагает, на компромиссе?
– Давай ты будешь проводить без меня один выходной день в месяц? Но тогда я требую одну ночь среди недели.
Я вижу, как Ана задумывается.
– Ладно, – наконец говорит она с серьезным видом.
Хорошо.
– Пожалуйста, давай договоримся на три месяца. Если решишь, что такие отношения тебя не устраивают, можешь уйти, когда пожелаешь.
– Три месяца, – повторяет Ана.
Так она согласна или нет? Будем считать, что да. Отлично. Ну, приступим.
– Что касается полного владения… Это просто термин, который берет начало в принципе повиновения. Он нужен, чтобы привести тебя к определенному образу мыслей, дать понять, что я за человек. И запомни – как только ты станешь моей сабой, я буду делать с тобой все, что захочу. Тебе придется это принять, и без возражений. Поэтому необходимо доверие. Я буду трахать тебя, когда захочу, где захочу и как захочу. Я буду тебя наказывать, потому что ты будешь ошибаться и нарушать правила. Я буду учить тебя доставлять мне удовольствие. Знаю, ты раньше с этим не сталкивалась, поэтому начнем постепенно, и я тебе помогу. Мы создадим разные сценарии. Я хочу, чтобы ты мне доверяла, однако понимаю, что вначале должен доверие заслужить, и я его заслужу. Теперь о «других действиях по моему усмотрению» – опять же, эта формулировка используется для того, чтобы настроить тебя соответствующим образом, подготовить к любым неожиданностям.
Вот это речь, Грей!
Ана откидывается назад; похоже, она ошарашена.
– Ты меня слушаешь? – осторожно спрашиваю я.
В кабинет тенью проскальзывает официант; кивком даю понять, что можно убирать со стола.
– Еще вина? – предлагаю я Ане.
– Я за рулем.
Хороший ответ.
– Может, воды?
Она кивает.
– С газом или без?
– С газом, пожалуйста.
Официант уходит с нашими тарелками.
– Ты сегодня очень молчалива, – шепчу я.
За все время она почти ничего не сказала.
– А ты сегодня слишком многословен, – парирует она.
Точно подмечено, мисс Стил.
Что там дальше в ее списке спорных вопросов? Пункт пятнадцать. Делаю глубокий вдох.
– А теперь о наказании. Между удовольствием и болью очень тонкая грань, Анастейша. Две стороны одной монеты, они не существуют друг без друга. Я покажу тебе, какой приятной может быть боль. Сейчас ты мне не веришь, но когда я говорю о доверии, то подразумеваю именно это. Будет больно, но эту боль ты вполне сможешь вынести. И опять же, все дело в доверии. Ты доверяешь мне, Ана?
– Да, – отвечает она, не задумываясь.
Ее ответ застает меня врасплох: такого я не ожидал. В очередной раз. Неужели я заслужил ее доверие? Чувствую себя окрыленным.
– Ну что ж, остальное уже детали.
– Важные детали.
Она права. Соберись, Грей!
– Хорошо, давай их обсудим.
Официант приносит основное блюдо.
– Надеюсь, ты любишь рыбу, – произношу я, пока он расставляет тарелки.
Черная треска выглядит отменно. Ана пробует кусочек. Наконец-то она ест!
– Давай обсудим правила. Значит, ты категорически против пункта о еде?
– Да.
– А если в нем будет говориться только то, что ты должна принимать пищу по крайней мере три раза в день?
– Все равно.
– Я должен знать, что ты не голодна, – подавив недовольный вздох, настаиваю я.
Она хмурится:
– А как насчет доверия?
– Ваша правда, мисс Стил, – бормочу я вполголоса. Этот бой мне не выиграть. – Я соглашаюсь насчет еды и сна.
Ана с облегчением улыбается.
– Почему нельзя смотреть тебе в глаза? – спрашивает она.
– Так принято между доминантами и сабмиссивами. Ты привыкнешь.
Она снова хмурится, и вид у нее страдальческий.
– Почему мне запрещено к тебе прикасаться?
– Потому.
Заставь ее замолчать, Грей.
– Это из-за миссис Робинсон?
Что?
– С чего ты взяла? Думаешь, она меня травмировала?
Ана кивает.
– Нет, Анастейша, не в ней дело. Кроме того, миссис Робинсон не потерпела бы капризов.
– Значит, она здесь ни при чем? – растерянно переспрашивает Ана.
– Да.
Не выношу, когда ко мне прикасаются. Поверь, детка, тебе лучше не знать причину.
– И я не хочу, чтобы ты трогала себя, – добавляю я.
– Из чистого любопытства – почему?
– Хочу, чтобы ты испытывала наслаждение только от меня.
Вообще-то, я уже сейчас этого хочу. Хорошо бы трахнуть ее прямо здесь и заодно проверить, умеет ли она вести себя тихо. По-настоящему тихо, зная, что нас в любую минуту могут услышать другие посетители или обслуживающий персонал. Собственно, поэтому я и заказал отдельный кабинет.
Ана открывает рот, словно хочет что-то сказать, потом снова закрывает и подхватывает еще кусочек рыбы со своей почти нетронутой тарелки.
– Много информации для размышлений, да? – интересуюсь я, складывая листок с вопросами и засовывая во внутренний карман.
– Да.
– Хочешь, поговорим и о пределах допустимого?
– Только не за ужином.
– Брезгуешь?
– Вроде того.
– Ты почти не ела.
– Мне хватит.
Опять старая песня.
– Три устрицы, четыре кусочка рыбы и один стебель спаржи. Ни картофеля, ни орехов, ни оливок, и без еды целый день. А ты утверждаешь, что тебе можно доверять.
У нее округляются глаза. Да, Ана, я считаю, что ты ешь.
– Кристиан, пожалуйста, я не привыкла обсуждать подобные темы.
– Анастейша, ты нужна мне здоровой и крепкой, – заявляю я категоричным тоном.
– Знаю.
– И я хочу прямо сейчас сорвать с тебя платье.
– Не самая удачная мысль, – шепчет Ана. – А как же десерт?
– Ты хочешь десерт?
Какой десерт, когда ты не съела горячее?
– Да.
– Ты сама можешь стать десертом.
– Боюсь, я недостаточно сладкая.
– Анастейша, ты восхитительно сладкая, уж я-то знаю.
– Кристиан, ты используешь секс как оружие. Так нечестно.
Она опускает взгляд на колени, и в ее тихом голосе слышится грусть, затем поднимает глаза и пристально смотрит на меня. Взгляд бирюзовых глаз тревожит… и возбуждает.
– А ведь правда, использую. В жизни пользуешься тем, что умеешь. Но я все равно тебя хочу. Здесь и сейчас.
Я же знаю, Ана, ты не против. У тебя изменилось дыхание. Для мужчины вполне естественно применять оружие, а я – мужчина, да к тому же мужчина опасный. Мне от тебя нужно все, абсолютно все, кроме того, что ты так мечтаешь мне отдать: твоего сердца. Я не собираюсь завладевать им. Я только хочу владеть тобой.
– Я бы хотел кое-что попробовать.
Меня на самом деле тянет узнать, будет ли она вести себя тихо, и не помешает ли ей страх, что нас застукают в процессе.
Ана хмурится, она явно смущена.
– Если бы ты была моей нижней, тебе бы не пришлось об этом думать. Все было бы проще простого. Тебе не нужно было бы ничего решать, не было бы никаких вопросов: «Правильно ли я поступаю? Произойдет ли это здесь? Случится ли это сейчас?» Ты бы ни о чем не волновалась, все решения принимал бы я, твой верхний. Уверен, Анастейша, ты тоже меня хочешь.
Она откидывает волосы за плечо и, облизнув губы, хмурится еще сильнее. О, да! Она меня хочет.
– Я знаю потому, что тебя выдает твое тело. Ты сжала бедра, покраснела, и у тебя изменилось дыхание.
– Откуда тебе известно про бедра? – спрашивает Ана тонким голосом. Похоже, она шокирована.
– Я почувствовал, как колыхнулась скатерть, в общем, это догадка, основанная на многолетнем опыте. Я ведь прав?
Ана замолкает и отводит взгляд.
– Я не доела рыбу, – уклончиво говорит она, но ее лицо пылает.
– Ты предпочтешь холодную рыбу мне?
Наши взгляды встречаются; глаза у Аны широко распахнуты, зрачки потемнели и расширились.
