Людмила Бояджиева - "Рим, конечно Рим" или "Итальянское танго"
— Простите. Я задумалась. И приняла вас за другого.
Конечно, трудно было бы не обомлеть: в лесной избушке обитал не садовник, и не людоед. В двух шагах от Кристи стоял высокий брюнет в шикарном белом костюме. Ворот рубашки под упрямым, пересеченным ямочкой, подбородком распахнут, концы развязанного галстука-бабочки небрежно свисали, будто означая принадлежность его владельца к самой высшей касте элегантности. Это он, темноглазый, смуглый, с падающими на лоб цыганскими завитками, выбросил в пыль её букеты там, на подмосковном шоссе.
— Меня зовут Санта. А вы иностранка? — Хозяин домика снял с её плеч жакет и встряхнул мех, усыпанный водяным бисером.
— Я даже не заметила, что идет дождь. — Кристина закинула за спину мокрые волосы. — Да… я иностранка.
— Хм… — Человек, назвавший себя Сантой, внимательно посмотрел ей в глаза. — Зрачки не расширены… Но, похоже, ты чего-то наглоталась, крошка.
— Н-нет. Просто немного удивлена… Сильно удивлена… Я испугалась. Гуляю здесь первый раз.
— Ну, тогда ты свалилась с Луны. На прислугу не похожа, да и среди гостей Антонелли я тебя не заметил, — парень взял её руки в свои. Совершенно окоченела. Наверно, плавала в озере. Ну-ка, скорее к огню, а я согрею вино.
Он усадил Кристину в низкое кресло, подвинул его прямо к жарко пылающему камину и, повозившись в глубине комнаты, протянул девушке чашку с горячим напитком.
— Пей смело. Это чинзано, немного корицы. Мускатный орех… А я пока утеплюсь.
Кристина, приблизив лицо к огню, так, что коже стало горячо, медленно глотала ароматный глинтвейн. В голове было пусто и торжественно, как в соборе перед мессой.
— Санта — это святой? — спросила она, не оглядываясь.
— Да. Вообще-то, Санта — это детское прозвище. Я всегда изображал в праздники Санта-Клауса и пел на Рождество всякие церковные гимны, бухнувшись в кресло напротив, парень нагнулся, шнуруя спортивные ботинки. Он успел переодеться в толстый свитер и джинсы.
— А меня зовут Кристина Ларина. Я русская, живу у Стефано Антонелли. Мы приехали сюда на уик-энд.
Бросив не завязанный шнурок, Санта с удивлением уставился на Кристину.
— Значит, это у тебя болела голова и ты валялась в постели, пока все объедались, а я надрывал горло, услаждая слух почтеннейшей публики?
— Так это пел ты?! — Кристина чуть не уронила чашку и только тут заметила, что все ещё сжимала в кулаке кленовый лист.
Она посмотрела на предвестника чудесной встречи с суеверным трепетом и спрятала его в карман.
— Я никогда так не волновалась от музыки. Мне хотелось плакать…
— Все старушки на нашей улице лили слезы, когда пел Санта. А позже мне удавалось растрогать и более юных синьор. — Он подбросил в камин поленья. Слушай, у меня идея: спать уже все равно поздно. Давай устроим вечеринку. Поболтаем, выпьем, а? Я могу тебе спеть.
— Спасибо. Но Стефано будет волноваться… — Кристина даже испугалась столь неожиданного предложения.
— Звони быстро, пока ещё не разъехались гости. — Он протянул Кристи радиотелефон. — Этот охотничий домик Стефано отдал в мое распоряжение на уик-энд. Здесь вполне хватит места для двоих. Я не маньяк и не насильник. Просто неохота сидеть одному. Да и ты, похоже, интересный собеседник. Расскажешь про Москву. Я никогда там не был.
Кристина механически набрала названные Сантой цифры и произнесла подсказанный им текст: «Я останусь поболтать с певцом в охотничьем домике. Он обещает петь до утра».
— Вот видишь, ты свободна. Что он сказал?
— Что очень рад за меня… Ведь я хандрю.
— Вот и отлично. Представь, что ты у доброго исповедника и рассказывай все начистоту. Обожаю романтические истории! Ведь это несчастная любовь, да? Мне нужен опыт для исполнения «слезных арий». Самому-то мне всегда везет. — Санта ловко жонглировал апельсинами. Поймав один из них зубами, другой протянул Кристине. — Ешь, ты, наверно, голодная. У меня здесь шоколад и всякое вино в холодильнике. Протянем до утра.
Он забросил ноги на подлокотник кресла и запросто, без ножа, очистив свой апельсин, смачно вгрызся в сочную мякоть.
— Давай, без церемоний. Это охотничьи апартаменты. Видишь, — вокруг рога и шкуры. А на этом медведе у камина, думаю, отдыхала не одна парочка… Так что там, в Москве? Перестройка?
— В общем-то, да. Только я не интересуюсь политикой. Правда, не люблю коммунистов, устроивших у нас «застой» на семьдесят лет. А Стефано, оказывается, сын коммуниста-капиталиста. Странно у вас…
— Я тоже не очень сведущ в политических играх. Знаю, кто приличный человек, а кто сволочь. И это, думаю, главное. Так твой московский жених сбежал, пока ты здесь вертелась перед объективами?
— Откуда ты знаешь, кем я работаю?
— Видел портрет на обложке. Но, честно говоря, не подумал бы, что это ты. Стефано сказал, что его русская гостья звезда агентства «Стиль». Это совсем неплохо. Ты и в России блистала в журналах?
— Ой, что ты! В России я была обычной девчонкой, на которую никто и внимания не обращал. Все произошло, как в сказке… Моя школьная подружка познакомила меня с человеком, который занимается устройством конкурсов красоты. Ну, он как-то сразу ввел меня в состав претенденток…
— Понятно. И ты стала «Мисс Россия»!
— Да нет же! Я не заняла никакого места, только почему-то очень понравилась итальянцам. Может, слышал про фирму «Карат»? Они заключили со мной контракт на три месяца и навешали на меня кучу своих изделий в качестве приза.
— И ты упорхнула в Рим, а твой парень, сделавший девочке карьеру, остался ни с чем. Печально.
— Он не парень, а толстый пожилой дядя. В меня не влюблялся, но очень помогал… Если честно, — до сих пор не понимаю, почему он со мной возился. Вот как Стефано — он ни разу даже не пытался меня соблазнить. Но все время помогает и мне, и Бэ-Бэ.
— Эта чертовка — твоя подружка? Горячая особа!
— Да нет! У меня здесь мало друзей, а Бэ-Бэ меня опекает, то ли. Ведь я однажды помогла ей сбежать от бандитов.
— В Риме бандитов полно… Только сейчас не убегай — я не из них! Санта кинул Кристине половину шоколадки.
Она поймала, расплескав при этом красное вино на свои белые брюки. Парень вскочил и тут же принес в горсти что-то белое.
— Кажется, это соль, надо быстро посыпать. А то подумают, что мы дрались.
Он стал втирать соль в пятно на бедре и Кристина замерла, чувствуя, что их беседа может перейти в нечто другое. Он, видимо, почувствовал то же самое. На секунду их взгляды встретились и Санта быстро вернулся в свое кресло.
— От тебя лучше держаться подальше, прекрасная блондинка. Погибель страстным макаронникам. Скажи честно, скольким моим соотечественникам ты разбила сердце?
