Ронда Дьюпорт - Чудо поцелуя
Беседа с Финдлеем, должно быть, оказалась для Джо слишком болезненной. Нэнси не могла сообразить, что для него будет лучше — оставить эту тему или вновь вернуться к ней. Она выбрала второе.
— Вы, возможно, не правы в своих догадках, Джо. Как сказал Роберт, нет ни одного свидетельства тому, что преступник ваш брат или ваш зять.
Уоткинс резко остановился и обернулся.
— Боже мой, мисс, — вспыхнул он. — Неужели вы думаете, что мне бы хотелось, чтобы Кеннет оказался убийцей нашего отца?
Ладно, пусть сердится, решила Нэнси. Она понимала, что этот гнев направлен не против нее; Джо просто изливает, что в душе накопилось.
— Я как раз надеялся на то, что разговор с Роби снимет мои подозрения. Но все получилось наоборот. Я могу понять человека, доведенного отцом до белого каления. Я сам с трудом терпел это. В тот роковой день так и получилось. Но чтобы мой брат позволил кому-то свалить вину на меня и радоваться привалившему счастью…
Ему было трудно дышать, гримаса боли и ярости исказила лицо.
— Господи! Ведь это… это же хуже поступка Иуды…
Он отвернулся и уставился в потолок, потирая затылок, словно пытаясь снять головную боль. Когда он опустил руку и снова подошел к ней, на его лице уже было обычное бесстрастие.
— Не обращайте на меня внимания, Нэнси. Лучше поговорим о чем-нибудь другом.
Но другая тема не получалась. Джо остановился и взялся руками за спинку стула рядом с ней.
— Как вы думаете, должен ли я поступить так, как предлагает Роби? То есть забыть обо всем? В конце концов, это тоже в некотором роде освобождение. Может быть, он прав. Может быть, мне лучше бежать отсюда и затеряться в чужих далях, вместо того чтобы продолжать биться головой о стену?
Она сама обдумывала этот вопрос всю обратную дорогу от Финдлея и, вопреки логике, пришла к другому выводу.
— Затеряться где-то вдали — это, быть может, самое безопасное для вас, Джо. Честно говоря, мне бы хотелось, чтобы вы так поступили.
Пока она говорила, Джо пристально смотрел на нее своими колючими серыми глазами. И она решительно отмела собственное утверждение.
— Но я уже кое-что знаю о вас. Вы боец, Джозеф Уоткинс. После того что с вами произошло, большинство мужчин на вашем месте смирились бы. Но вы до сих пор стараетесь выпутаться из этого ужасного положения. Я думаю, вы не сможете забыть злобный наговор и просто затеряться среди чужих людей. Вы ведь невиновны, Джо. Вы не должны прекращать свою борьбу!
Джо не верил своим ушам. Таких слов он не ожидал даже от преданного ему Роберта Финдлея. А эту мужественную тираду произнесла почти посторонняя, еще совсем малознакомая ему женщина. Он вдруг снова почувствовал ту горькую, ошеломляющую беззащитность, которую породило в нем оглашение вердикта присяжных.
Его губы едва шевельнулись.
— Спасибо вам, Нэнси, — чуть слышно произнес он.
— Я повторяю: коль не вы убили отца, то вам надо найти и наказать человека, который это сделал.
— Но хватит ли на все это моих сил?..
— Я верю в вас, Джо. Я видела, как вы рисковали жизнью ради человека, которому не были ничем обязаны. Вы схватились с тремя подонками — только чтобы защитить меня. А тут речь идет о вашей чести!
Перехватив его благодарный взгляд, она вскинула голову.
— Вы не трус, Джо Уоткинс. Но вы и не злодей. Даже если бы вы убили своего отца, это могло случиться только по трагическому недоразумению. Но трагического недоразумения не было. В этом я глубоко убеждена.
Джо подошел к ней и положил ей руки на плечи.
— Слышать то, что вы говорите, Нэнси… знать, что после всех унижений кто-то еще верит тебе — огромное счастье… — Он издал глубокий вздох, более похожий на стон. Так дальше жить нельзя, думал Джо. Он уже достиг возможного предела. Как карточный домик рушилась душевная пустота и горькое одиночество. И причиной всему была женщина, стоящая рядом. Ее вера в него обрушила его последние укрепления. Нежность ее прикосновений вызывала к жизни целую бурю раскрепощенных эмоций.
Он понял, как отчаянно нуждается в ней. Ему так захотелось почувствовать себя хоть на одну ночь любящим и любимым человеком, забыться на груди безумно желанной женщины.
Никакая сила на земле не могла удержать Джо от того, чтобы не обнять ее и не покрыть поцелуями ее прекрасное лицо.
Она тоже разомкнула руки и кончиками пальцев коснулась его груди.
— Я хочу вас, Нэнси, — просто сказал он. Он не мог сейчас прикидываться соблазнителем, играть в те старые игры, которые существовали когда-то, в той, другой, жизни. Он хотел — ему было так необходимо — давать и получать все открыто и честно.
И этот человек казался Нэнси холодным и бессердечным, презирающим все человеческие радости, дарованные Богом и природой.
— И я вас хочу, Джо, — так же просто ответила она. — Считайте, что теперь у вас есть друг и… любовница.
Он наклонился и коснулся ртом ее губ. Она тут же ответила горячим поцелуем.
Он больше не мог держаться с рей в рамках осторожной нежности. Страсть не позволяла ему этого. Он увидел, что ее синие глаза, глядящие прямо ему в лицо, потемнели и затуманились от встречного желания. Он подхватил ее на руки и понес на кушетку.
На узкой лежанке было место только для одного. Он опрокинул ее на спину и накрыл своим тяжелым телом. О, как давно он мечтал ощутить ладонями нежные, возбуждающие выпуклости ее грудей. Как ему хотелось проверить, так ли соблазнительны на ощупь эти крохотные сосочки, проступающие под рубашкой, как они казались его жадному взгляду. Он больше не мог терпеть. Нэнси сама помогла ему раздеть себя, выгнувшись навстречу неуловимым, изящным движением. Потом расстегнула молнию на его джинсах. Он застонал. Остатки одежды превратились в препятствие, которое невозможно было далее терпеть. Он сорвал и отбросил их прочь и стал неистово целовать ее обнаженное тело.
Помогая ему, Нэнси всем своим существом устремилась навстречу желанным ощущениям. Резкий крик ночной птицы разорвал тишину, но она слышала только хриплые вздохи Джо. Ей и самой безумно хотелось закричать, но она закусила губу, боясь, что он может подумать о ней плохо, заподозрить сексуальную опытность. Хотя тех мужчин, что были у нее до него, можно было сосчитать по пальцам одной руки.
Его отросшая щетина колола ей щеки. Его руки так крепко сжимали ягодицы, что ей было больно, но эта боль лишь усиливала страсть. Их тела изгибались в эротическом трансе под бешеный стук сердец, под гулкие толчки крови…
Наконец Джо капитулировал и почувствовал, как Нэнси судорожно стиснула его. Потом благодарно прошептала его имя и поцеловала.
