Отчим. Куколка для Монстра - Ольга Дашкова
Мужчина говорит четко, повышая с каждым произнесенным словом голос, а меня вновь накрывает истерика, потому что я не виновата.
Я ни в чем не виновата. Лишь в том, что родилась, и то не просила об этом. Этого не может быть. Потому что не может быть со мной.
— Я никого не убивала. Я никого не убивала, никого…
В груди кольнуло, уже в третий раз за ночь, но сейчас должно пройти, так теперь часто бывало.
— Да ладно? Точно?
— Я сказала! Нет!
— Ого-го, да ты не овца, как прикидывалась до этого. Крутая, да? Вся в папашу своего крутая? А напомнить, как он кончил?
— Нет, мне не надо ни о чем напоминать! Но все, что со мной сейчас здесь происходит, это называется беспределом! Вы не имеете права меня допрашивать без адвоката и предъявлять обвинения без доказательств! — Я вскакиваю со стула, упираясь кулаками в стол.
— А ну сядь и рот закрой! В папашу своего решила поиграть? Не выйдет!
— Я требую звонок и адвоката!
— Сядь, сказал, и рот закрой! — Мужчина стучит по столу ладонью, чуть не опрокидывая пепельницу на пол. — За тобой уже едут, но это не говорит о том, что ты невиновна. Все вы овцы невинные, ничего не делали и ничего не видели. Думаешь, ты одна такая сидела напротив меня и лила слезы? Только вчера девица одна так же плакала, говорила, ничего не делала, а сама сожителя топором зарубила, пока он спал.
Сажусь на место, мысли путаются, но надо действительно держать эмоции под контролем. Нет, топором бы я точно не могла никого зарубить, хотя кандидатура есть.
Но все, что в последнее время происходит в моей жизни, напоминает один большой кошмар. Считала, что хуже уже быть не может, что я прошла почти все круги своего ада, но то, что случилось сегодня ночью, стало настоящим кошмаром.
— Можно мне воды?
— Можно, там графин на тумбочке, налей сама.
Мужчине позвонили, отвечал односложно, вопросов не задавал, только слушал и смотрел в мою сторону. Пытаясь успокоиться, дрожащими руками налила стакан воды из графина, начала пить мелкими глотками.
Я спала в своей комнате, задернув шторы, ничего не слышала, абсолютно ничего, что происходило в доме. А народу в нем всегда было достаточно, еще камеры.
Вернулась на свое место, холодными пальцами сжав стакан. Знобит даже в пальто, накинутом на пижаму, в кроссовках зябнут голые ноги.
Меня не могут посадить в тюрьму, не могут сейчас предъявлять обвинения без суда и следствия. И этот человек не имеет права кидаться обвинениями.
Но с чего начался мой кошмар? Что стало той точкой невозврата к прежней, как я считала, вполне счастливой жизни?
Рождественский концерт, куда мать приехала со своим новым мужем?
Или это случилось еще раньше?
— Вот тебе бумага и ручка, садись за тот стол, пиши все. Как все было. Где была, что делала, как убила свою мать.
— Я ее не убивала! — Я вновь не сдерживаю эмоции, сминаю бумагу пальцами, сжимая их в кулак.
— Где она?
Мне достаточно лишь услышать голос, как цепенею на месте, спину сковывает холод.
Громко хлопает дверь, в кабинет входит мужчина, за ним еще несколько человек, но все рядом с ним кажутся ничтожными и мелкими. Воздух стал сгущаться, энергия — концентрироваться.
— Что она здесь делает?! Я спрашиваю: что?!
— Черт… — Следователь морщится, представляю, как ему сейчас стремно.
— Вита, подойди ко мне! Тебе сделали больно? — Мужчина тянет ко мне руку — черная перчатка, крупная ладонь.
— Нет, нет… Не надо, не трогай меня… нет…
— Подойди ко мне, пойдем, все будет хорошо.
— Нет, нет, это ты! Это ты убил ее! Ты!
— Не говори глупости, дай руку, и пойдем! Мы во всем разберемся дома.
Несколько шагов — и он рядом, стальной хваткой до боли сжимая плечи.
— Посмотри на меня!
— Это все ты, я знаю, это все ты виноват!
— Тихо, тихо, девочка, тихо.
— Отпусти.
Заставляет меня смотреть на него, сжав пальцами подбородок:
— Разве ты не поняла еще, что ты моя?!
— Это неправильно.
— Мне решать, что правильно, а что нет! Ты МОЯ, и никто не имеет права даже касаться тебя!
Молчу, ледяной взгляд холодом пробирает до костей. Все, что происходит после встречи с этим мужчиной, все неправильно.
Он решил разрушить мою жизнь, растоптать, лишить будущего. Но страшнее всего — он решил, что я принадлежу ему.
Я кукла для него — красивая, хрупкая, доверчивая.
Он монстр.
Он мой отчим.
— Ты убил ее, это ты во всем виноват! Это все из-за тебя, я не виновата, я бы не смогла, — захлебываюсь слезами, говорю тихо, смотрю в глаза мужчине.
Ему была выгодна ее смерть— она развязывает руки, дает свободу. Я сама желала ей в душе зла, ненавидела за те слова, что она сказала за ужином. Но я бы никогда не убила. Я вообще всю ночь практически просидела на чердаке, не знаю, что происходило в доме.
— Пойдем, мы во всем разберемся, дай руку.
Горн протягивает мне свою, сняв перчатку. Не могу понять свои ощущения, могу я ему верить или нет? Но Дмитрий, бледный, уставший, ждет, а я сомневаюсь.
— Я бы хотела поговорить с Сергеем Викторовичем Беловым, — обращаюсь я к мужчине за столом.
— Он будет утром, я передам ему о вас.
— Спасибо.
Надо отдохнуть, подумать, принять таблетки — грудь сдавливает болью. Не подаю руки, выхожу из кабинета, надо домой, надо самой во всем разобраться.
Глава 34
— Где ты был, когда все произошло? Почему не задержали тебя?
— Меня не было в доме. Я уехал сразу после ужина, заходил к тебе в комнату, не нашел. Решил, что ты бродишь по территории. Уехал, чтобы не накалять обстановку и не разжигать скандал.
Горн говорит монотонно, смотрит вперед, в одну точку. Делает попытку накрыть своей ладонью мою руку, я отдергиваю. Не хочу находиться рядом с ним: становится душно и жарко.
За рулем Вальтер, едем домой, не могу поверить в то, что это случилось, что матери больше нет. Что все случившееся реально. Нет, пока до моего сознания это не дошло.
Когда я выбралась из своего укрытия на чердаке, глаза резало от боли после чтения мелкого текста. Я действительно в книге нашла завещание, если так можно было
