Разлучница между нами (СИ) - Барских Оксана
– Я был женат, – коротко говорит он.
– О, – всё, что я в силах сказать.
Нелепо размешиваю сахар в чашке чая, не зная, чем занять свои руки, ведь спрашивать, что случилось, как-то неудобно. Слишком странная у него реакция, так что я сразу понимаю, что за этим кроется какая-то необычная история. О которой, кажется, не в курсе даже Кеша.
– Я не знала, – пытаюсь заполнить я пустоту, которая образовывается, не теряя надежды, что он не замкнется, а расскажет мне, почему он с женой развелся.
– Это было двадцать лет назад. Многие уже и забыли, что я вообще когда-то был женат.
Гера пожимает плечами, и на несколько секунд взгляд его становится стеклянным.
– Наверное, мне лучше самому тебе всё рассказать, пока кто-нибудь из жен друзей не поведал тебе эту историю. Не хочу, чтобы ты узнала об этом из чужих уст.
– Если ты не хочешь, то не нужно, Гера. Всё хорошо.
Он поднимает на меня взгляд, и я немного ерзаю на стуле, но вижу, что брать свои слова назад он не собирается.
– Ее звали Лера. Мы поженились с ней, как это не звучало бы тривиально, по залету. Молодые, глупые. Многого не понимали, да и я не понимал ничего в беременности, так что не придал значения тому, что она редко посещала врача. Думал просто, что всё хорошо, и этого достаточно.
Я холодею внутри, начиная догадываться, чем закончилась эта невеселая история, но молчу, не перебиваю Геру, который становится со мной откровенным. Будто душу приоткрывает, лучше всяких действия говоря, что хочет, чтобы я была рядом. Такие мужчины, как Карамзин, мало с кем делятся личным и наболевшим, только с самыми близкими. Чем-то напоминает Кешу.
– И что произошло? – тихо спрашиваю я, когда он замолкает.
– Она умерла в родах. Ребенок не выжил. Больше я не женился и, если честно, не планировал.
– Мне жаль, – искренно говорю я, ведь такого даже врагу не пожелаешь. Потерять за одни сутки и жену, и ребенка. Самый страшный кошмар, который можно представить.
– Ты боялся, что история повторится? – осторожно произношу я, чувствуя, что хожу по тонкому льду.
Вот только понимаю, что искренность, которая рождается между нами сейчас, как нельзя кстати, чтобы понять наши истинные желания. На удивление, Гера не злится и не хмурится, а просто качает головой.
– Нет. Я бесплоден всю жизнь, Варя. На тот момент, когда Лера носила ребенка, мы оба этого не знали. Так что беременна она была не от меня. Я узнал об этом в тот же день, когда они оба с ребенком умерли. Не хочу вдаваться в подробности, но суть такова, что детей у меня никогда не будет.
Я сглатываю и сжимаю пальцы, впиваясь ногтями в кожу ладоней. Эта новость выбивает меня из колеи, заставляя взглянуть на мужчину совершенно под другим ракурсом. В его словах нет ни капли обиды или обвинения в сторону умершей супруги, лишь констатация фактов. А мне вдруг становится жаль, что из-за чужой лжи он был вынужден долгое время страдать.
– Я говорю тебе всё это для того, чтобы ты понимала, с кем имеешь дело. Детей у нас с тобой не будет, Дин. Ты это понимаешь? – мягко спрашивает он меня, глядя мне в глаза, но свои эмоции скрывает, отгородившись эмоциональной стеной. Непробиваемой, я бы сказала.
Я молчу, не отвечаю сразу. Не хочу пороть горячку, но мое сердце, к счастью, знает ответ лучше меня самой.
– У меня уже трое детей, одной из которых всего семь лет. Так что это не главный критерий, на который я смотрю, Гера. Я ценю верность, опору и честность. Скажу откровенно, все те качества, которые не приобрела в предыдущем браке.
Наши взгляды скрещиваются в воздухе, и этот момент становится в наших отношениях переломным. Между нами не было близости, безудержных поцелуев под луной или прогулок под дождем, которые считают признаком истинной любви, но мы уже давно не подростки, верящие в сказки, которые показывают по ТВ или пишут в книгах.
Между нами протягивается незримая нить, и мы оба понимаем, что в этот момент рождается что-то неуловимое и хрупкое, и только от нас зависит, сможем ли мы это сберечь и не сломать, как это часто бывает.
Первое время после его откровений общение между нами отдает неловкостью, но вскоре возвращается в свое привычное русло. Я же с удивлением подмечаю, как гармонично он вписывается в нашу со Светой жизнь. Или мы в его…
Несмотря на то, что у не было своих детей, с моей дочкой он отлично ладит и почти сразу находит общий язык. Объясняет какие-то сложные вещи простым языком, сбросив с моих плеч большую часть нагрузки по бесконечному отвечанию на ее частые “почему и как”. Сейчас она в том возрасте, когда ее интересует всё вокруг, и именно Гера оказывается самым терпеливым из всех взрослых в ее окружении.
Антон никогда не уделял ей столько внимания, постоянно пропадая на работе и, видимо, у Фаины, так что Света с упоением пользуется тем, что Гере, как оказалось, не в тягость проводить с ней свободное время. Ему это даже нравится, а я с легкой тоской вижу в их тяге следствие внутренней пустоты, которые они посредством друг друга пытаются заполнить.
У Геры нет детей, но в глубине души он хотел бы обратного, поэтому Света становится для него лучиком света, как бы тавтологично это не звучало. А моей дочери не хватает отца, и она отчаянно ищет его в Гере.
А я… А я чувствую, наконец, что мое собственное счастье зависит только от меня. Никто не даст гарантии, что Герасим Карамзин станет тем самым, с кем я доживу до глубокой старости, ведь жизнь, как показало время, непредсказуема. Но если я не попробую обрести новую любовь, то даже этого шанса у меня не будет.
Мы живем у Геры уже дней пять, а чувство, словно целый год, до того нам всем комфортно. Мне даже начинает казаться, что так всегда и было, и что снаружи меня не ждут старые проблемы, пока однажды дело о пожаре в моем доме не обрастает новыми ужасающими подробностями.
В один из дней Гере звонят прямо при мне, так что я становлюсь свидетельницей смены его настроения. Вот только что за столом он смеялся, рассказывая курьезные случаи из своей практики, а сейчас сидит хмурый и сосредоточенный, и ему уже не до смеха.
Я отправляю Свету поиграться в гостиной, а сама сижу напротив и жду, когда он скажет, в чем дело. Не сомневаюсь, что дело касается меня и моей семьи. И оказываюсь права.
– Дом твоего брата пытались взорвать.
– Что? – выдыхаю я, а затем вскакиваю. – Они целы? Где Маша с Кешей?
– С ними всё в порядке, Дина, не суетись. Около их дома караулил мой человек, он и обезвредил злоумышленника. Это был Колмогоров Филипп Юрьевич.
– Колмогоров? Кто это? – спрашиваю я и хмурюсь, но сколько бы ни думала, такого человека в своем окружении вспомнить не могу.
– Сотрудник твоего бывшего мужа. Бывший сотрудник, – поправляет Гера себя в конце.
– Тот самый, которого подозревали в соучастии убийства Игоря? – выдыхаю я, неверяще прижимая руки в груди, где заполошно бьется беспокойное сердце.
– Тот самый. Теперь никуда не денется. Его отпечатки совпали с теми, что удалось обнаружить даже после взрыва в лаборатории, где работал брат твоего бывшего мужа Игорь Лазарев. И с теми, которые нашли после пожара в твоем доме. Мы давно разработали новые методы обнаружения отпечатков, которые не уничтожить даже огню, так что дело, наконец, сдвинется с мертвой точки.
Голос Геры звучит зловеще, и что-то мне подсказывает, что ни Антону, ни другим соучастникам убийства от правосудия не уйти. Я же никак не могу принять тот факт, что Антон подослал своего наемника поджечь мой дом. Неужели и правда хотел меня убить? Даже о Свете не подумал, а ведь она его родная плоть и кровь…
А как узнал, что не вышло, видимо, решил, что я прячусь в доме брата, и попытался устроить чужими руками пожар и в его доме.
В ушах от переживаний шумит, перед глазами двоится, и я хватаюсь пальцами за стол, чтобы не упасть на пол, но над телом я уже не властна. Перед потерей сознания успеваю лишь подумать, что бывшего мужа я не знала от слова совсем.
