Моя мятежница - Райан Кендалл

– Итак, скажи мне, – говорю я, допивая остатки вина и уютно прижимаясь к Холту. – Как ты стал таким экспертом по пляжам Бостона?

– Раньше я постоянно приводил сюда своих маленьких двоюродных братьев, – говорит он, обнимая меня за талию большой рукой. Он на мгновение замолкает, а когда заговаривает снова, его голос звучит немного напряженно. – После того как моего брата посадили за решетку, а маме прописали обезболивающее, я стал дежурной няней в семье. Здесь их было легче занять, чем в двухкомнатной квартире тети Лори в Южном Бостоне.

Его слова ложатся на грудь тяжелым грузом. Тут столько всего, в чем нужно разобраться, что я даже не уверена, с чего начать, поэтому доверяюсь инстинктам и спрашиваю первое, что приходит на ум.

– Кстати, как поживает твоя мама?

Когда моя голова вот так прижимается к его груди, я не могу видеть выражения его лица, но чувствую, как тяжело поднимается и опускается его грудь под моей щекой, когда он вздыхает.

– У нее все хорошо. Она записалась на амбулаторное лечение в своем реабилитационном центре, чтобы не сорваться, и, похоже, пока все довольны ее результатом.

– Приятно это слышать. Но тебе все равно, должно быть, тяжело, – шепчу я.

– Это всегда было тяжело. Но я уже привык. Не то чтобы становится легче, но учишься приспосабливаться. Борьба делает человека сильнее.

Я отстраняюсь от него, отодвигаясь назад, чтобы посмотреть в глаза.

– И все же. Это несправедливо, и мне жаль, что тебе пришлось пройти через это.

– Все мы проходим через дерьмо, – ворчит Холт, выдавая вымученную улыбку, которая не вполне согласна с его взглядом. – Меня больше волнует, как это повлияет на тебя.

Я морщу лоб. Меньше всего я ожидала такого ответа.

– В смысле?

– У меня были годы, чтобы привыкнуть к этому дерьму. Но ты… – Он качает головой и отводит взгляд. – Тебе не нужен такой багаж.

От его слов сердце сжимается. Он звучит так подавленно, будто его семейная жизнь для меня слишком ужасна. Может, он забыл, что и у меня есть своя семейная драма.

– У всех свои скелеты в шкафу, – говорю я, кладя ладонь на его руку. – Ты ведь помнишь, кто мой отец и что он сделал, да?

Пристальный взгляд Холта возвращается ко мне, одна темная бровь выгибается дугой.

– Губернатор?

– Бывший губернатор. – Я сглатываю кислый привкус во рту, который всегда появляется, стоит возникнуть этой теме. – Я только пошла в среднюю школу, когда его отстранили от должности. Как будто развода родителей было недостаточно. Было совсем не весело, о его романе с секретаршей трезвонили все новостные агентства. Это сделало меня легкой добычей для задир в моей частной школе.

– Дети могут быть жестокими.

– И взрослые. Знаешь, мне попадались и взрослые хулиганы с тех пор, как пришла в команду.

Губы Холта плотно сжимаются, он глубоко вдыхает через нос.

– Думаю, по-своему, каждому из нас было нелегко, – со вздохом отвечает он.

– Не пойми меня неправильно. Твое детство было намного тяжелее моего. Я не хочу принижать это. Но лишь потому, что моя семья богата, она не становится менее испорченной. Поверь мне.

На его губах появляется легкая улыбка, все тело расслабляется, когда он снова заключает меня в объятия.

– Думаю, у нас больше общего, чем я думал.

Я прижимаюсь головой к его плечу, вдыхая древесный запах.

– Похожи как две капли воды.

Мы долго сидим так, наблюдая за набегающими волнами, пока Холт поглаживает мои костяшки подушечкой большого пальца. Когда он нарушает молчание, его голос звучит так мягко, но в то же время так уверенно, что по моему телу прокатывается волна жара.

– Я не знаю, как мне посчастливилось снова найти тебя, Иден.

Прежде чем я успеваю ответить, он поднимает мое лицо и прижимается своими губами к моим в теплом, нежном поцелуе, от которого загорается все мое тело.

То, что он сказал, – правда. Каким-то чудом мы нашли друг друга в этом сумасшедшем мире во второй раз. И я не могу сказать наверняка, но что-то подсказывает мне, что мы будем находить друг друга снова и снова в этой жизни и в следующей.

Мы так и прижимаемся друг к другу, обнимаясь и целуясь, пока солнце не опускается низко в небе. Как бы мне ни хотелось, чтобы время остановилось в этот момент, у надвигающейся тьмы другие планы.

Когда небо приобретает оранжевый оттенок, мы собираем вещи для пикника, берем одеяло и оставшиеся закуски и отправляемся обратно к машине Холта. Когда он садится на водительское сиденье, то поворачивается ко мне. Его серые глаза темнеют от желания, и он задает вопрос, которого я отчаянно ждала.

– Хочешь, вернемся ко мне домой?

Это самое простое и восторженное «да», которое я когда-либо давала.

Путь обратно, в квартиру Холта, не занимает много времени, но каждая минута тянется медленнее предыдущей, каждая секунда наполнена потребностью быть рядом с ним, снова оказаться в объятиях его больших рук. Когда мы наконец приезжаем, я опускаюсь на его мягкий серый диван и жду, пока он уберет закуски, которые мы не доели.

– Ты чего-нибудь хочешь? – кричит он через плечо из кухни. – Еще вина? Чего-нибудь поесть?

Я качаю головой, и мгновение спустя он присоединяется ко мне на диване, притягивая меня к своему массивному телу достаточно близко, чтобы я могла положить голову ему на грудь. Это далеко не первый раз, когда мы так близки, но этим вечером что-то в нем кажется иным, более непринужденным. Пока он играет с моими волосами, проводя своими большими пальцами по моим взъерошенным ветром локонам, я настраиваюсь на биение его сердца. Ритм ровный, бьется у моей щеки, пока его рука перемещается от моих волос к бедру, а затем медленно начинает поглаживать изгиб моей задницы.

Внезапно его пульс учащается, как и мой.

– М-м-м. Как приятно, – говорю я, одобрительно прижимаясь бедрами к его ладони.

Вскоре его рука тянется к пуговице моих джинсов, и я сгораю от нетерпения их снять. Когда Холт замечает кружевные фиолетовые стринги, которые я сегодня надела, его рот приоткрывается, дыхание становится неровным.

– Черт, милая.

Его язык скользит по нижней губе, пока он поглощает меня взглядом, жадные руки тянутся к клочку кружева, облегающего мои бедра. Но у меня другие планы. У этого человека хватило смелости поделиться со мной сегодня своим разбитым прошлым, и я хочу показать, насколько я благодарна. Когда я опускаюсь перед ним на колени, слышу низкий, измученный, глубокий горловой звук.

– Боже, Иден. Ты невероятно хороша.

Он стаскивает с себя джинсы, и я чувствую, как в груди образуется маленький комочек гордости, когда вижу наполовину эрегированный член. Парочка нежных поглаживаний от основания до кончика, и он готов. Его неистовые глаза смотрят на меня умоляюще. Но ему не нужно умолять. Я хочу его так же сильно, как он хочет меня. Когда я беру его в рот, по мне прокатывается дрожь. Мы едины, это момент чистого адреналина.

– Боже правый, Иден.

Холт собирает мои волосы в кулак, удерживая белокурые локоны на затылке, когда я приближаюсь к нему на дюйм, затем – еще на один, пока мои губы плотно не обхватывают член. Холт вздрагивает, и я скольжу губами вверх, к его бархатистому кончику, и снова вниз, все это время поглаживая его языком. Затем у Холта перехватывает дыхание, и он отстраняется, в глазах мерцает что-то первобытное.

– Так хорошо, милая. Но ты нужна мне вся.

«Не могу спорить с этим».

Переплетя свои пальцы с моими, он притягивает меня обратно на диван, и мы окунаемся с головой в глубокий, голодный поцелуй. Проходит совсем немного времени, и вот уже его губы блуждают по моей шее, посасывают и покусывают ключицу, вызывая у меня задыхающийся стон. Вскоре мы сбрасываем то, что осталось от нашей одежды, и я забираюсь на него, сжимая коленями его мощные бедра.

– Презерватив? – спрашивает он.

Я встречаюсь с ним взглядом.

– А нам он нужен? Я на таблетках, и…