Элли и арфист - Прайор Хейзел
Обычно я наслаждаюсь нашими уютными зимними вечерами, когда мы читаем или смотрим телевизор, перед нами горит камин, а за окном бушует ветер, но сейчас атмосфера между нами настолько напряженная, что невозможно расслабиться даже на мгновение.
Я бы вообще не рискнула возвращаться в амбар, но я волновалась за Дэна и отчаянно хотела знать, что он решил делать со своим сыном. Я пыталась до него дозвониться, но он не отвечал. В конце концов, пока Клайв был на работе, я подъехала к амбару, чтобы выяснить, что происходит, и в случае необходимости предложить поддержку.
Дэн уже навестил своего сына в Тонтоне. Похоже, Эд был очень рад тому, что у него появился отец, а Дэн был рад найти своего сына. Я так и не нашла в себе смелости спросить, как у Дэна обстоят дела с Родой, но заметила, что он преобразился. В отличие от последнего раза, когда я его видела, его глаза ярко горели и казались еще более огромными, чем обычно. Все свои ежедневные действия, связанные с изготовлением арфы и нарезанием бутербродов, он выполнял с необыкновенными живостью и прытью. Казалось, он был слишком поглощен своими мыслями, чтобы много говорить. Я поднялась наверх и попробовала поиграть на арфе, но пальцы словно заржавели, и я никак не могла сосредоточиться. Ноты звучали неровно, получались рваными и разрозненными, совсем не похожими на музыку.
Я уверена, что Рода позвонила Клайву нарочно, чтобы доставить мне неприятности. Значит, она в курсе, что это я раскрыла и выдала ее тайну. Она не хочет, чтобы я находилась рядом с ее сыном… или отцом ее сына. Я очень хочу увидеть Дэна с его маленьким сыном, но теперь, когда из-за подозрений Клайва я почти физически заперта в клетке, я сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет.
Клайв берет в руки кочергу.
– Моя жена играет на арфе! – рычит он. – Полагаю, ты воображаешь себя ангелом или кем-то в этом роде.
– Нет, конечно!
Простит ли он меня когда-нибудь? Но я не могу его винить. Я даже сама себя не простила. Следовало давным-давно ему рассказать. Моя жизнь переполнена этими «следовало бы».
Я борюсь со своими сожалениями, немного успокаиваюсь и понимаю, что хоть как-то улучшить ситуацию может помочь один старый трюк. Я натягиваю на лицо то, что должно быть похоже на очаровательную улыбку.
– Клайв, я хотела, чтобы все это стало для тебя приятным сюрпризом, как только я научусь правильно играть. Я думала, что… Спою тебе серенаду или что-нибудь в этом роде.
Пошутить не удалось.
– Хорошая попытка, но раньше ты заявляла другое. Ты думала, что я не одобрю твои занятия. Интересно, с чего бы мне это делать?
Какая же я идиотка. Почему я никогда не могу придумать, что сказать в нужный момент? Я закрываю глаза.
Когда я их открываю, Клайв стоит передо мной, и свет костра отбрасывает жуткие блики на его лицо. Он выглядит совершенно несчастным. Я проклинаю себя. Мне следовало бы подумать о том, как смягчить причиненный ему моральный ущерб, но даже сейчас половина меня находится в другом месте, занятая мыслями о Дэне и о Роде.
Клайв говорит, глядя на пламя:
– Твоя учительница игры на арфе сказала, что у тебя хорошо получается. Благодаря тому, что ты часто, очень часто наведываешься в тот сарай с арфами.
– В Амбар «Арфа». Да. Туда, где хранится моя арфа, – объясняю я. – Хотя… – Я собираюсь сказать, что могла бы принести арфу обратно домой, но понимаю, что это совершенно не то, что я хочу сделать, и закрываю рот.
– Полагаю, по субботам и воскресеньям ты тоже ездила туда? Когда говорила, что навещаешь Кристину.
– Да, – хнычу я. – Но только потому, что Дэн был ранен. Ему требовалась помощь с перевязками.
– Дэн. – Клайв мучительно вытягивает слово, как бы исследуя. – Дэн был ранен?
– Да, и это серьезное ранение. Ему прострелили ногу. Он гулял по болоту, это была глупая случайность. Больше некому было ему помочь. – Я вспоминаю о Джо, Роде, о друге Дэна, почтальоне Томасе, и снова задаюсь вопросом, как сильно я коверкаю правду в своем стремлении защитить себя.
– Значит, Кристина не разрезала себе руку? Вся эта история с консервным ножом – выдумка чистой воды?
– Да. Извини, я просто не могла придумать, как тебе сказать. Все так сложно.
Клайв протыкает бревно кочергой. В его глазах мелькают оранжевые отблески.
– Боже, Элли. Я бы никогда не поверил, что ты способна на такую ложь.
Наряду с гневом в его голосе слышится горькое разочарование. Никогда в жизни я не чувствовала себя так паршиво. Вот бы он ударил меня кочергой и избавил от страданий!
– Так я когда-нибудь услышу, как ты играешь на арфе? Или это прерогатива других, более важных людей?
На глаза наворачиваются слезы.
– О, Клайв!
Он встает и упирается кочергой в угол камина. Наконец он оборачивается и смотрит на меня.
– В чем дело? – ледяным тоном спрашивает он.
– Прости, – всхлипываю я. – Мне так жаль! Я даже передать тебе не могу, как мне стыдно! – Я ненавижу свои слезы. Ну почему в такой важный момент я не в силах взять себя в руки?!
Клайв садится в кресло напротив меня, делает еще один глоток пива и берет газету. И перелистывает страницы. Я раздумываю, подняться ли мне наверх и кусать там подушку или пересидеть, и решаю выбрать второе. Я проглатываю свои эмоции и беру книгу. Слова танцуют перед глазами, которые слишком заполнены слезами, чтобы я могла читать.
– Кстати, где все-таки это место? – вдруг спрашивает он.
– Амбар «Арфа»?
– Нет, Тимбукту! – усмехается он. – Разумеется, Амбар «Арфа». Я поискал в интернете, но адреса так и не нашел. Хотя видел фотографии твоего чудака. Весьма привлекательный тип.
У меня перехватывает дыхание. Если он копался в поисках информации за моей спиной, то все еще хуже, чем я думала.
– Клайв, ты должен мне верить. Он не мой чудак! Если бы ты знал Дэна, ты бы меня понял.
– Но я же не знаю Дэна, верно?
Я с грустью смотрю на него.
– Я с удовольствием отвезу тебя в амбар в любое время, если захочешь.
Клайв хмурится и прячет лицо за газетой.
Через пять минут он выглядывает из-за нее.
– Ладно. Отведи меня туда.
Я встревоженно смотрю на часы.
– Ну… сейчас уже поздно. Я не знаю, во сколько Дэн ложится спать. Может быть… – Слова умирают у меня на губах. – Ну… как хочешь, – говорю я.
33
Дэн
Я сварил кофе и немного походил с ним по помещению, чтобы в воздухе повис приятный аромат. Финес удобно устроился в своей постели. Мне тоже пора было отправляться в кровать, но я должен был еще поработать с арфой Фифи, ведь до Рождества оставалось совсем чуть-чуть, а Майк Торнтон постоянно звонил и спрашивал, готов ли инструмент. Арфа Фифи еще не была готова, но скоро должна была быть готова, потому что я наконец-то вошел в привычный рабочий ритм.
Яблоня – плотная древесина с мелкими порами, но ее удобно склеивать, окрашивать и обрабатывать. Древесина Майка Торнтона сероватая, с равномерной зернистостью и более темными прожилками. У нее сладкий, успокаивающий, немного фруктовый аромат.
Вырезая дерево для деки, я думал не об арфе Фифи. Я думал о своем сыне Эде. О нем, о его поезде, кролике и о том, что он мне говорил.
Мои размышления прервал тихий стук в дверь. Я удивился, потому что на улице было темно и морозно, а люди обычно не приходят сюда за арфами в такое время. Поэтому я решил, что это просто ветка, которую ветром ударило о дверь. Но тут стук повторился. Я подошел и открыл дверь. Передо мной стояла Элли Джейкобс, эксмурская домохозяйка.
– Элли! – воскликнул я и схватил ее за руку. Я был воодушевлен и взволнован мыслями об Эде, моем сыне, и именно поэтому я это сделал. А еще я был рад ее видеть. Но рука Элли оказалась холодной и вялой, а ее лицо выглядело печальным и осунувшимся.
– Привет, Дэн, – произнесла она голосом, лишенным красок. Она слегка отодвинулась в сторону, и я увидел, что в полумраке за ее спиной стоит мужчина. Крупный, с квадратным лицом и жидкими волосами. Он был в большом темном пальто. – Это Клайв, мой муж, – сказала Элли. – Он хотел познакомиться с тобой и взглянуть на Амбар «Арфа». Прошу прощения, я…э-э-э… надеюсь, еще не слишком поздно…
