Игра на грани. Навсегда моя - Юлия Стоун
Ага, зато я теперь знаю. И значит Артур тоже знал, с первой минуты нашей встречи. Вот же ж скользкая рыба.
За весь день я так и не выяснила мотивы Марка, более того, он уехал и черт его знает когда теперь удастся с ним поговорить.
Меня разрывало на части от головоломки под названием «Марк Романовский». Наверно, в день, когда я его разгадаю, выпадет фиолетовый снег.
Глава 27
Александр Колесников
Прокуратура по Московской области закончила проверку завода жены и, опечатав несколько поставок камней, забрала их в качестве вещественных доказательств. С помощью своих друзей из адвокатского круга мне удалось узнать как эти камни попали к нам. Минусом было то, что алмазы были добыты в России и не проходили таможню, по нашим документам компания поставщик должна была поставить партию меньше, но они почему-то к нашей партии подложили незарегистрированные камни. Ни в документах, ни в накладных они не были указаны, а поэтому для прокурора неочевидно, что камни возникли у нас на складах вместе с теми поставками. Это знали только мы. Зачем нашему поставщику нас так подставлять — предстояло еще выяснить.
Пока не было доказательств оплаты этих камней в обход бухгалтерии компании — мы были в относительной безопасности. Сложно пришить такое дело Ирине на основании одного склада, выглядит как «подкидыш», но с другой стороны — тянет на статью.
Романовский умен, все провернул без единой зацепки. Найти предыдущего директора, который подписывал контракт мне не удалось, да и что это даст, если такая поставка вскрылась только сейчас. Добыть историю этих камней также нереально, на то они и серые, что их невозможно отследить.
Целую неделю я сильнейшими адвокатами страны разрабатывали план защиты в случае, если жене выдвинут обвинения, но все как один советовали уезжать из страны, пока это дело не дошло до суда. Я и сам подумывал, что так будет лучше, только вот оставлять Вику с этим мужиком будет подло, неизвестно что он ей сделает.
Пока мы были в гостях у Романовского, я распихал в верхнюю одежду, под стельку в кроссовки и в сумку Вики несколько AirTag, чтобы хоть иногда отслеживать её местоположение и устраивать «незапланированные» встречи с дочерью без присутствия Романовского. Судя по всему, её передвижение ограничивают домом и офисом, и это печально.
На столе моего кабинета завибрировал телефон. Пока я решал дела, прошло уже половина субботы, а к пониманию как быть я так и не приблизился. Посмотрев на экран, мне сразу вспомнилась народная поговорка: «вспомнишь про кхм, вот и оно».
— Слушаю.
— Колесников, блять. Клянусь, я убью тебя, если это окажется неправдой!
Марк Романовский. Исчадье ада. Орущее на грани срыва. Я ждал этого звонка.
— Открыл папку наконец, молодец. А если правда — отпустишь мою дочь?
— Нет, она моя. Ни при каких долбанных обстоятельствах я не отдам никому Вику!
Интересно. Очень интересно. Однако. Не верю в искренность его чувств, но какие мотивы тогда им движут? Не успев обдумать детали, я получаю приказ в трубку:
— Будь готов через пятнадцать минут, поговорим при встрече.
Я открыл программу местоположения Вики, все три датчика находились в доме Романовского. Сердце заныло тоской по дочери, наше солнышко в заложниках в монстра. Я обязательно собирался придумать как прекратить это фарс, устроенный Романовским.
В назначенное время спустился к подъезду, где меня уже ожидали и пригласили в одну из припаркованных машин.
На заднем сиденье, обложенный документами, сидел злой, как черт, Романовский. В подстаканнике стояли две чашки кофе на вынос из разных кофеен, видимо, его путь ко мне был напряженным.
— И? — задал вопрос первым, потому что было очевидно, что он не собирался начинать разговор, тупо уставившись в экран впереди своего сиденья, глубоко дышал и скрипел зубами.
— Если эти документы подлинные, получается, Глеб Шаталов знал, что я не его сын.
— Знал.
Романовский прикрыл глаза и прикусил губу. Я бы хотел испытать жалость к нему, но не после того, как он устроил допрос в следственном комитете моей жене.
— Блять.
Я уселся поудобнее в кресле и посмотрел в окно. Парадная нашего подъезда, как всегда, была идеально чистая, а вокруг был осенний подстриженный газон с несколькими листочками. Старый дуб только начал скидывать листву, скоро у дворника будет много работы.
— Александр, — осторожно Романовский вытащил меня из мыслей, — расскажите детали развода. Я не понимаю тогда зачем он отобрал у моей мамы все, но оставил потом мне, зная, что я его не родной сын.
Это был интересный и правильный вопрос, ответ на который я мог лишь предполагать. А ещё меня порадовало обращение на «вы».
— К сожалению, залезть в голову твоего, кхм, Глеба мне так и не удалось. Насколько я понял, он очень любил твою мать и в начале отношений даже зная, что она ждёт ребенка от другого, предложил брак. Но спустя годы, возможно, это его начало точить, он употреблял запрещенные вещества, и что творилось у него в голове — непонятно. Одно я знаю точно: Наталья ждала, когда тебе исполнится восемнадцать, чтобы подать на развод, а если бы Глеб начал оказывать на тебя влияние, она бы предъявила в суде бумагу о том, что ты не являешься его родным сыном. Она отправила тебя к тетке заранее, чтобы ты не участвовал в процессе, но, к сожалению, суд затянулся.
— Почему они так долго судились и в итоге мама осталась ни с чем?
— Это не так, Марк. Твоя мать хотела только три картины, а Глеб, поняв это, сделал так, что конкретно их отсудить было невозможно. Не знаю, из вредности или он все еще любил её и не хотел отпускать. Мы с твоей мамой пошли на схему, в итоге ей достались те картины, а Глеб думал, что она осталась ни с чем. Это заняло время. Мне очень жаль, что Наташа умерла.
Романовский, не скрывая, уронил челюсть и широко раскрыл веки, весь его вид отражал шок, который он испытывал. Зрачки расширились и на руках, держащих документы, проступили вены. Жаль, что Наталья при жизни ему не сказала правды.
Мы смотрели, не моргая, друг на друга и мне уже хотелось пощелкать пальцами перед его носом, но в какой-то момент он будто пришел в себя от шока и, прикрыв глаза, откинул голову на подголовник.
— Я буду делать эксгумацию Шаталова для забора ДНК. Надеюсь, вы
