Елена Лагутина - Песочные часы
Попавшаяся под руку керамическая тарелка полетела в стену, громко ударилась о бетонную поверхность стены и разбилась на мелкие куски. Ее глаза сверкали дикой злобой — в следующее мгновение она подлетела к нему и вцепилась в него, как дикая кошка.
— Ну, что ты молчишь? Нечего ответить? Так ведь я тебя не просила меня спасать, не просила! Откуда ты взялся, черт возьми, что ты там делал, ночью, на пляже, зачем ты появился? Ненавижу тебя, ненавижу!..
Он схватил ее за плечи, пытаясь успокоить, но она принялась вырываться, колотя его кулаками в грудь и без конца повторяя:
— Ненавижу! Ненавижу тебя!
В следующее мгновение, ощутив толчок его сильных рук, она отлетела на диван и разрыдалась в полный голос, закрыв лицо руками.
— Приди в себя, истеричка, — отрывисто и сухо произнес он, — или мне придется вызвать санитаров.
Больше он не сказал ей ни слова. Она лежала плашмя на диване, вздрагивая от беззвучных рыданий, не в силах справиться с дыханием, словно сквозь сон, слыша его голос:
— Да, Рита… Я уже выезжаю. Буду часа через четыре, может, чуть позже. Постараюсь… Да, конечно, с этим не будет никаких проблем… Успокойся, все будет хорошо.
Резко и отчетливо в наступившей тишине она услышала, как открылись и снова закрылись дверцы шкафа, непонятный шум где-то в коридоре, звук захлопывающейся двери — и снова в квартире воцарилась тишина, в которой все реже и реже раздавались ее всхлипы и приглушенные стоны. И его последние слова: «Успокойся, все будет хорошо» — почему-то долго еще звучали в ее сознании. Только ведь они были адресованы не ей…
* * *Она пролежала без движения до самого вечера, равнодушно наблюдая, как солнце в светло-голубом прямоугольнике окна постепенно движется по небу, то прячась за облако, то снова загораясь ослепляющим желтым шаром, заставляя щурить уставшие, припухшие от слез глаза. Время от времени она впадала в забытье, засыпала тяжелым и неглубоким сном, вздрагивала, очнувшись от какой-то нелепой и страшной картины перед глазами — снова Максим, мертвая Лиля и ее муж, громко смеющийся над могилой жены, Мила, держащая на руках мертвого ребенка… Солнце садилось, верхушки деревьев за окном темнели, сливаясь в одно темное и неровное пятно. Она не могла заставить себя подняться — не потому, что это было для нее тяжело, а потому, что просто не знала, что ей делать потом.
Потемневшее пространство комнаты давило сильнее и сильнее. Она чувствовала себя словно зверь, загнанный в клетку… В клетку, на которой нет замка, но вырваться из которой все же невозможно. Или, может быть, она все это придумала? Ведь стоит только подняться, повернуть ручку двери и уйти… Вот только куда?
Думать о том, что ждет впереди, было просто невыносимо. Она встала, включила лампу на стене, стараясь почему-то не смотреть на фотографию, и огляделась вокруг. На полу, напоминая о том, что произошло, лежали темно-коричневые осколки. Осторожно, стараясь не наступить, она прошла в кухню, взяла веник и смела их. У нее снова разболелась голова — в поисках аптечки она долго бродила по квартире, открывая шкафы, и наконец нашла ее на полке в ванной комнате. Под руку попалось снотворное — она долго и задумчиво вертела его в руках, потом медленно надавила пальцами на фольгу — одна розовая таблетка упала в ее ладонь, затем еще одна… «Достаточно», — мысленно сказала она себе и отправила две таблетки в рот. Пожалуй, это и в самом деле неплохая идея — просто заснуть покрепче и поспать подольше… И головная боль пройдет, а главное — хоть какое-то время не нужно будет ни о чем думать.
Снотворное подействовало достаточно быстро — уже через четверть часа она ощутила, как слипаются веки, словно их налили свинцом, и покорно опустилась на подушку. В комнате было прохладно, но сон уже полностью овладел ею, сил подняться и взять плед из шкафа не оставалось — свернувшись клубком на диване, она наконец заснула, как в детстве, сложив обе ладони под щекой. Сквозь сон она еще долго ощущала холод, но потом ей наконец почему-то стало тепло, и она, впервые за долгие дни, заснула глубоким и спокойным сном.
Она проснулась от того, что на нее кто-то смотрел. Алена почувствовала это сквозь сон — чьи-то глаза, пристальные и внимательные, незнакомые… Проснулась и увидела перед собой детское лицо.
Возле нее, на самом краешке дивана, сидела маленькая девочка. На вид ей было не больше пяти лет, только глаза почему-то казались взрослыми — два больших светло-голубых шара с маленькими точками-зрачками внутри. Широко распахнутые, эти глаза смотрели пристально и удивленно.
— Привет, Алена, — сказала девочка и улыбнулась. Заиграли ямочки на щеках, голубые шары заискрились…
— Привет. — Алена улыбнулась в ответ, все еще не понимая, не приснилось ли ей все это. — Ты кто?
— Я — Саша. Саша-маленькая. — Улыбка не сходила с лица. — Ты будешь со мной играть?
— Играть?.. Конечно, буду, — автоматически согласилась Алена. — А во что мы будем играть?
— Ну… — она подняла брови, — знаешь, есть много интересных игр. Например, мы можем играть в дочки-матери, только, чур, ты будешь дочкой, а я — мамой. А еще мы можем играть в фотомоделей.
— В фотомоделей? А как это?
— Я буду переодеваться, надевать разную одежду и туфли и ходить по комнате, а ты будешь на меня смотреть. Ну, или… — она задумалась, — если ты захочешь, то тоже будешь переодеваться и ходить по комнате. По очереди. А еще можно играть в зверей. У меня есть маленький мышонок. Знаешь, он такой проказник… Его зовут Микки, и с ним очень много хлопот. Настоящий хулиган. Ну, так что ты выбираешь?
— Что я выбираю?.. — Алена задумалась. — Послушай, давай ты сама выберешь игру, ведь ты маленькая, поэтому я должна тебе уступать. Только сначала мне, наверное, нужно умыться и одеться, я ведь только что проснулась.
— Конечно, умойся и руки помой.
— Руки помыть?
— Ну да, конечно! Ведь на руках живут микробы, если ты их не помоешь, у тебя заболит живот, — ответила она, словно удивляясь, что такая взрослая Алена не знает таких простых истин.
— Откуда ты это знаешь… про микробы? — Алена попыталась придать лицу серьезное выражение, изо всех сил сдерживая улыбку.
— Мне папа сказал. И воспитательница в детском саду говорила, и бабушка тоже все время говорит… Только бабушка теперь заболела.
— Бабушка заболела? — переспросила Алена, пытаясь понять, о чем все-таки речь и кто эта девочка. — А что с ней?
— Сердце, — серьезно и грустно ответила Саша-маленькая, — ее отвезли в больницу, а мне теперь не с кем оставаться, поэтому папа привез меня сюда.
