Я буду первым (СИ) - Лав Натали

Дальше в камере раздаются звуки ударов и мат, причем в драке не принимают участие Мирон, старик и еще один заключенный. Остальные трое решили оторваться по полной. Несколько раз мне прилетело, но двое уже корчатся на полу, а третий, сплевывая зубы на пол, выхватил заточку и двинул на меня.

Еленка

После с разговора с Платоном я никуда не ходила. С университетом все было решено. Мы с мамой заказали билеты в Испанию. Она настояла на том, чтобы поехать со мной и помочь обустроиться на новом месте. Я не возражала. Когда рядом близкий человек, любые трудности кажутся не такими пугающими. Веру мы решили взять с собой. Ей должна понравиться солнечная страна.

В ватсапе мне пришло странное сообщение. От Ирины. " Я понимаю, для тебя это неожиданно, но мне очень нужно с тобой поговорить. Можно я приеду?" - таков был его текст. Я перечитывала его раз за разом, жалея, что не удалила его сразу же, как получила. Но теперь нужно дать ответ. Поразмыслив, я написала: "Если тебе это нужно. Я - у мамы".

Не представляла, что ей от меня понадобилось.

Когда Ирина зашла, то первое, на что я обратила внимание - это синяк на ее лице. Не знаю почему, но начать разговор у меня не получилось. Как и поинтересоваться с притворным сочувствием, что у нее с лицом. Меня не очень интересовали ее проблемы. Своим поведением она показала мне, что я ее не интересую, а навязываться я никогда не умела.

Она тоже чувствовала себя не в своей тарелке.

Но, не дождавшись от меня какой-либо реакции, моя бывшая подруга сказала:

- Я хотела извиниться. Мы с тобой так по-дурацки поссорились. Я думала, что ты неправа. Думала, что ты предвзята по отношению к Платону. А оказалась, что я сама ошибаюсь. Он... - она делает драматическую паузу, - Он пытался изнасиловать меня.

Новость ошеломляющая. Хочется приземлиться куда-нибудь, чтобы ее переварить. Неужели Платон докатился еще и до такого?

А потом я, взглянув на Ирину, с ясностью осознаю - она мне врет. Не знаю, зачем ей это надо. Не знаю, зачем она пришла с этим именно ко мне. Но она так внимательно на меня смотрит, ожидая от меня каких-то слов, поступков, возмущения, что у меня не остается и тени сомнения. Она говорит мне неправду.

- Я написала заявление, - она делает шаг ко мне, а я подавляю желание отступить, лишь бы она не стояла со мной рядом, - Я так виновата перед тобой, Лен. Может быть, я еще могу все исправить?

Какая-то мысль мешает мне слушать.

- Ты заявила на него. И что?

- Его посадили. Будет следствие, суд. И он за все ответит.

Ее слова так не вяжутся с ее прошлым отношением к Хромову. Как же быстро он из божества превратился в ее врага. Как и я - не так давно.

Не знаю, что двигает мной. Разумнее выпроводить ее и забыть этот разговор, но мне почему-то это не удается.

- Ирина, ты мне лжешь. Таким, как Платон, нет нужды кого-то насиловать. Попроси он, и ты сама бы дала.

У меня есть много причин так думать. Ведь и я не устояла.

Краска заливает ее лицо. В сочетании с ярко-рыжими волосами это смотрится, как будто у моркови выросла красно-оранжевая ботва.

Но затем ее прорывает:

-Считаешь себя лучше меня? Да? И всегда считала. Да только с тобой тоже поиграли. Думаешь, он все равно достанется тебе? Нет уж! Если я ему не нужна, то пусть в тюрьме гниет. И да, ты права. Платон меня не трогал. Он меня просто не захотел. Знаешь, я себя такой униженной никогда не чувствовала! А синяки не проблема. Только Хромов ничего не докажет. Того, кто меня действительно ударил, не найдут. И к тебе он не прибежит!

С порога раздается спокойное:

- Ирина, тебе лучше уйти.

Мама, наверное, услышала, как она кричала.

- Уйду я, уйду! - выкрикивает Пархомова и уносится прочь.

Я вытаскиваю руки из кармана худи, где лежал телефон, на котором я успела нажать аудиозапись.

- Это правда?: - спрашиваю у мамы.

- Да, Платона арестовали и отправили в СИЗО, - отвечает она.

То, что случилось между нами, требует, чтобы я спокойно занималась упаковкой вещей и не вмешивалась. Платон получает по заслугам. Но, если сделать вид, что ничего не произошло, то я сама, чем отличаюсь от Ирины и Хромова? Разве это справедливо, что он будет наказан за Ирискину ложь? И если жаждать возмездие, то надо было заявить о похищении и попытки продажи меня в рабство. Я этого делать не стала.

-Мам...

Я даже не договариваю фразу до конца, за меня ее заканчивает она.

- Ты хочешь рассказать о визите Ирины следователю.

- Да, я записывала наш разговор.

- Так ли необходимо тебе вмешиваться?

- Если я промолчу, это будет неправильно. Я один раз уже поступила так, как не должна была. Второй раз этого делать не хочу.

-Я позвоню, узнаю у кого дело, потом отвезу тебя.

Киваю. Если бы я не знала, что Ирина оговорила Платона, то улетела бы. Теперь все же нужно рассказать правду.

- Мам, а нельзя, чтобы показания я дала уже сегодня? Чтобы не откладывать вылет?

- Можно.

Ей удается все быстро выяснить. И вот мы уже идем по коридору следственного комитета.

В кабинет к следователю я захожу одна. За это я тоже ей благодарна. Мне неудобно чувствовать себя маленькой девочкой. За столом я вижу миловидную женщину. Это, видимо, и есть Клавдия Сергеевна Струева.

- Елена Даниловна Новикова, я так полагаю? - голос у нее не слишком довольный.

- Да.

- Что привело Вас?

- В Вашем производстве находится уголовное дело в отношении Хромова. Об изнасиловании. Мне стала известна важная информация.

- Что именно? - мне кажется, или она усиленно имитирует заинтересованность?

- Ко мне сегодня приходила Пархомова. Так вот из ее слов следует, что никакого изнасилования не было. Хромов не согласился на интим, после чего она нашла кого-то, кто ее ударил. И написала заявление.

- Хм. А зачем она Вам это рассказала?

Мне не нравится настрой этой женщины. Похоже, она вынуждена меня слушать. Вот только собирается ли что-нибудь делать?

- У нее и спросите.

- Я обязательно спрошу. Но чтобы Вы понимали, Ваши слова против ее слов... Она же будет утверждать, что ничего подобного не говорила.

Я достаю специальное устройство и воспроизвожу запись. После того, как следователь ее прослушала, добавляю:

- Экспертиза без труда подтвердит, что это голос Пархомовой.

Тонкие пальцы Струевой сжимают ручку чуть сильнее, чем следовало бы.

- Милая барышня, а в каких отношениях Вы состоите с Хромовым?

Я понимаю, к чему она это говорит, и собираюсь прямо у нее спросить, сколько ей заплатили, но тут дверь открывается и в кабинет проходит мужчина. Вместе с моей мамой.

Женщина насторожилась.

-Олег Романович, в чем дело?

Платон

Скорее всего, для меня бы всё закончилось печально, потому что на помощь симпатяге с заточкой бросились Мирон и еще один сокамерник. Меня спасла случайность. Дверь камеры открылась, и внутрь ворвались сотрудники СИЗО, которые, не разбирая правых и виноватых, быстро навели порядок трехэтажным матом и чувствительными ударами палками, в результате чего мы оказались на грязном полу.

Даже в это умиротворяющее мгновение парень, который затеял драку, не успокоился, зло прошипел в мой адрес:

- Я тя все равно достану.

За что получил еще один воспитательный тумак. Я предусмотрительно не стал отвечать, потому что мазохизмом не страдаю.

Не знаю, куда дели моих соседей, но я я попал в карцер. Мрачный, темный мешок навевал воспоминания о прочитанных в детстве романах Жюля Верна. Однако мне не понравился. Было холодно и сыро, хотелось жрать и в свою квартиру в Хамовниках. Я безуспешно поискал хоть какую-то лежанку. Так ничего и не найдя, постелил на пол свой недешевый пиджак и уснул, прислонившись спиной к стене. Надеюсь, крыс здесь нет.

Когда мне в лицо ударил сноп света, я проснулся и не сразу вспомнил, где нахожусь.

- Хромов, на выход! К стене, руки за спину! - эти команды быстро привели меня в чувство.