Данте - Татьяна Михаль
– Ты серьёзно? – вдруг резко спрашивает она.
И я слышу что-то странное в её произношении.
– Ты серьёзно думаешь… ч-что какой-то чёртов медведь с… с цветами… заставит меня… ик… простить тебя и растаять у твоих ног?
Она что пьяна?
Отбрасываю грёбаного медведя в сторону. Туда же летит веник из роз.
Врубаю свет на минимум и подхожу к ней.
Рядом с ангелом две пустые бутылки из-под вина.
Дебил, надо было не оставлять в доме алкоголь!
Оглядел гостиную.
К удивлению, ничего не разбито, не испорчено.
Всё также идеально, как и было. Разве что Ангел сидит пьяная и тихо смеётся.
– Ты пьяна, – говорю строго. Скрещиваю руки на груди и жду её объяснений.
Ангелина медленно и устало поднимается на ноги, вздёргивает воинственно подбородок и смотрит на меня с вызовом.
Шатается и произносит:
– Да… Как видишь… пьяная… А на фига тебе пьянь, а? Тебе хорошая нужна девочка, правильная…
Она мотает головой из стороны в сторону и заваливается на бок, я удерживаю её. Она взмахивает руками и сбрасывает с себя мои руки.
– Не трогай! Я не такая… как нужна тебе… Посмотри на меня…
Разговор явно не клеится. Вообще всё не клеится. Всё через задницу.
– Блять, Ангел… Какого хера надо было пить? Лучше бы посуда всю разбила… – вздыхаю я, протягиваю к ней руку. – Пойдём, уложу тебя спать.
Чёрт. А ведь я хотел поговорить с ней. О многом. В том числе и о моём поведении. О моей командировке.
Ангел смотрит на мою протянутую руку, вдруг всхлипывает, утирает кулачками слёзы и обижено выдыхает:
– Иди в жопу…
Роняю руку и закрываю глаза. Когда открываю, вижу, что она снова сидит на полу и смотрит в окно.
Бля… Кажется, я реально вчера всё испортил.
– Ангел, я…
– Денис, что непонятного во фразе «иди в жопу»? – глухо, но раздражённо произносит она. – Я устала… от тебя… И раз это моя… ик… квартира, то я хочу, чтобы ты ушёл.
Как-то всё… не так!
Она не кричала. Хотя лучше бы накричала на меня, разбила о мою башку сотню-другую ваз, чем была вот такой: усталой, разочарованной и пьяной.
Зато мне хочется разбить всё, что бьётся, и сломать всё, что ломается. Но я лишь беру себя в руки.
Проклиная себя за вчерашний излишний напор, понимаю, что исправить всё будет гораздо сложнее, чем думал.
– Мне не нравится, что ты вот такая… Прости, Ангел. Я буду долго вымаливать прощение. Но не сейчас. Сейчас ты обижена, зла, пьяна и эта смесь плотной дымкой застилает твой разум. Поэтому малышка прости за это…
– Какой же ты тугой, Денис… – выдыхает она и вскрикивает, когда резко поднимаю её с пола и крепко прижимаю к себе.
– Эй! А ну пусти… сволочь поз-зорная! – кричит она.
– Так-то лучше, – усмехаюсь я. – Характер проснулся…
Несу её в ванную и ставлю на ноги.
Быстро стягиваю с себя куртку, футболку. Следом расстёгиваю ремень и снимаю джинсы, носки.
Остаюсь в один плавках.
Ангел смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Взгляд хмельной. Жаль, что не от меня, а от вина.
– Ты спятил? – шёпотом произносит девушка и делает шаг назад, прижимается спиной к стене.
Выхода нет, я стою между ней и дверью.
– Давно спятил, – отвечаю ей. – Идём в душ. Тебе необходим контраст – холод и тепло. Снова холод и тепло. Чтобы тебе не было скучно, я составлю компанию.
– Сам с собой принимай душ… – рычит она и сжимает руки в кулаки.
– Нет, малышка, только с тобой, – говорю как можно мягче и ласковей.
Снова протягиваю к ней руку.
– Пожалуйста, Ангел. Только душ.
– Почему… только душ? – вдруг смеётся она и неуклюже снимает с себя футболку.
Со злостью бросает её в меня и наигранно кокетливо с нотками безысходности и глухой ярости, говорит:
– Ты все уши мне прож… жжж… прожжж… Чёрт… Короче, задолбал тем, что я нужна тебе… Давай, пока я в неадеквате… ты возьмёшь и трахнешь меня… Возьмёшь, что тебе надо и всё… Поймёшь, что я… не подхожу тебе и разбежимся…
В конце она хихикает и продолжает раздеваться.
В меня летит её бюстгальтер.
– Это не смешно, – произношу тихо, чтобы она не услышала грубость в голосе. – Никакого траха, Ангелина.
– Отвергаешь меня, да? – хохочет она и чуть не падает, когда снимает джинсы.
Ловлю её и прижимаю к себе.
– Мне жаль, что я довёл тебя до отчаяния, – говорю, глядя в её бездонные печальные глаза. – Этого больше не повториться, Ангел. Надеюсь, ты простишь меня, маленькая… А сейчас – душ.
Она толкает меня в грудь и показывает средний палец.
– В задницу твоё прощение! – рявкает она, снова толкает меня и пытается вырваться, чтобы сбежать из ванной.
Но я держу крепко и практически заталкиваю малышку в душевую.
Врубаю холодную воду на максимум, и мы вдвоём кричим как ненормальные от колючего холода.
Буквально две секунды и включаю горячий душ…
Прижимаю её к себе, и сердце обрывается, когда слышу её тихие рыдания.
Она прячет лицо в ладошках, прижата к моей груди и я не знаю, что делать.
Бля. Мудак ты, Данте…
* * *
Контрастный душ приводит её в чувство.
Только радости никакой.
Ангел краснеет от стыда, злости и отталкивает меня.
– Прекрати прижиматься ко мне… – хрипло произносит она, упираясь ладошками мне в грудь.
Отпускаю её и делаю шаг назад, упираюсь спиной в стену.
Ангелина стоит напротив под упругими струями воды, и она умопомрачительно прекрасна.
Её лицо напряжено, губы сжаты в упрямую линию, а взгляд сфокусирован точно на моём лице. Она скрещивает руки и прикрывает ими свою роскошную грудь.
Я протяжно вздыхаю. Из всех людей, которых я когда-либо обижал своими словами или действиями, об Ангеле я сожалею больше всего.
– Ангел, я хочу с тобой поговорить… – произношу виновато.
– Не уверена, что разговор приведёт к чему-то хорошему, – тихо говорит она и открывает дверь душевой.
Выходит и рывком хватает с полки полотенце, заворачивается в него и старается не смотреть на меня.
Я выключаю воду и следую за Ангелом.
– Думаю, ты сказал мне всё, что хотел. Ты – тиран и абьюзер, Денис. Монстр и ты похитил меня, обманом привёз в эту квартиру, запер, и надеешься, что я воспылаю к тебе тёплыми чувствами? Ты надеешься, что у меня случится стокгольмский синдром?
Она запрокидывает голову и громко смеётся, а потом
