Друг моего отца (СИ) - Чер Алекс

– А Роман Валентинович тебя тоже пригласил? Или у тебя с ним дела? Ты за мной следишь?

Но у меня с Романом Валентиновичем, к которому мать послала меня за ответами, разговор уже был. И не один. Поболтали немного об отце. Немного о моём прошлом. Арман запретил ему лезть ко мне с расспросами, но раз уж я сама пришла, то разрешила спрашивать обо всём. Особенно мне понравилось, что он один расспрашивал про бабаню. Например, как она нашла мою мать. А бабаня увидела её в какой-то газете, когда лежала в больнице. Большое интервью на целую страницу с фото. И телефон, на который можно обращаться по правовым вопросам. Вот она его и набрала. Долго собиралась, но, как поняла, что шансов выкарабкаться нет, так и позвонила.

Кстати, Роман Валентинович в долгу не остался, тоже внёс для меня много ясности в те смутные события прошлого, что происходили на его газах, и даже обещал видеозапись.

– Нет, следить, вынюхивать, выпытывать – это привычка твоего мужа, надеюсь, скоро бывшего. И если про Валентиныча был твой второй вопрос, то я отвечу: дела с ним не у меня, а у моего второго бывшего мужа, следователя. Я тебе как-то про него говорила, – присела мать на стул и, глядя на меня в упор, сложила ногу на ногу. – Всё жду-жду, когда ты поумнеешь. Но, видимо, напрасно. Давай подскажу. Твой отец доверился не тому человеку…

– Можешь не продолжать. Я знаю, что я тоже доверилась ему. Ведь я так похожа на отца. К чёрту это старьё. И этот нафталин, которым старый пердун, похоже, кормит всех, кому не лень, – брезгливо вытащила я из чемодана пакет с пистолетом и отложила в сторону. – Концепция уже давно поменялась. Арман мне не враг. И ни тебе, ни Романову не настроить меня против него. Скажи мне лучше, за что ты так ненавидишь меня? И это третий и последний вопрос.

Её идеальные брови поползли наверх.

– А я тебя ненавижу?

– Я объясняла это тем, что отец изнасиловал тебя, а я так похожа на него. Но это херня. Ведь ты любила его. А ненавидеть стала, когда он тебя бросил. И жизнь сломал. Хотя разве можно назвать сломанной жизнью то, что ты имеешь?

– Ты права, до того, как у меня объявилась взрослая дочь, я жила и горя не знала. Уже всё забыла, всё пережила. Считала, что жизнь моя удалась. Любимый мужчина, достаток, работа. С детьми не вышло, но и тут выход нашла. Не ухмыляйся, – поняла она руку предупреждающе, – уже оскомина на языке от слова «инкубатор». И не обольщайся, я решилась на это ещё до тебя. И вообще всё у меня было ровно и складно, пока не позвонила твоя бабка. Но и тут я не спасовала. Думала, подарок судьбы – моя девочка жива! А вместо этого получила – вставшее поперёк горла прошлое и бесконечные проблемы. Ты же оказалась как ядерный гриб – отравила всё.

– Считаешь, в этом моя вина? – схватила я бельё из комода и бросила в чемодан.

– Я считаю, что пора уже прошлое оставить в прошлом и жить дальше. Ведь если я скажу, что желаю тебе счастья, ты ведь всё равно не поверишь?

– А должна? – развернулась я. – Сознайся честно: я просто тебе не нравлюсь. Я не такая как ты. Не такая, как ты ожидала. Я бесхарактерная, бесхребетная, неинтересная, неумная. Ты была настолько разочарована, что первое время и смотреть на меня не могла.

Она молчала и от этого становилось ещё горше.

– Мне жаль, мам, что я тебя подвела. Что выросла «нетакая». Не оправдала твоих надежд. Никто в этом не виноват. Ни гены отца. Ни ты, что так и не смогла меня полюбить. И уж точно не Арман. Не знаю, за что ты его ненавидишь, но ни мне, ни тебе, ни отцу он точно ничего не должен.

– Девочка моя, – вздохнула она и встала мне навстречу. – Давай мы не будем разбираться кто в чём виноват и кто кому что должен. Пусть они разбираются сами. Не лезь ты к этому Арману. Это не твоя война.

– Война? – прошлось холодком по спине. – Это ты сейчас образно?

– Нет, это я сейчас буквально. Сиди ты лучше здесь, Яна. Не лезь туда.

«Так вот почему он меня так легко отпустил! – замерла я. – А я думала решил не вбивать больше между мной и матерью клинья, дать мне возможность самой разобраться друг она мне или враг. – Я выдохнула. – Вот почему мне показалось, что он прощался. Война».

– Я не лезу, мам, я – возвращаюсь к мужу. Потому что у нас настоящий брак. Потому что я ему нужна. Потому что я его люблю, – хлопнула я крышкой чемодана и принялась натягивать кофту.

– Ну тогда не торопись, – она посмотрела в телефон. – С минуты на минуту он сам будет у меня.

Глава 43. Арман

– Татьяна Владимировна, – церемонно раскланялся я. – Сколько лет, сколько зим.

– Арман Эмильевич, – пригласила она, лично подвинула к столу кресло.

– Да я вас не задержу. Некогда рассиживаться.

– И чем же вы так заняты? – не уступала в «любезности» она. – Дайте угадаю. Скучаете по моей дочери?

– Я бы сказал: по своей жене. Ах, да, – ударил я себя по лбу, – чуть не забыл! Вы же решили расстроить наш брак.

– Не приписывайте мне своих заслуг, Арман Эмильевич, – всё так же гаденько улыбнулась она. – Она ушла от вас сама. А я всего лишь сделала то, что этот показной брак и заслуживает. Обратилась в прокуратуру, чтобы признать его фиктивным.

– Дайте угадаю и я, – тянул я губы в улыбку. – Конечно, у дочери вы об этом спросить забыли.

– Зачем же спрашивать наивное и покорное дитя? Не знаю, Арман, как вы её уговорили, что обещали и чем привлекли. Я склона верить, что просто заставили. Как заставили её лечь с вами. Как жестоко лишили её невинности, не считаясь с тем, что говорила она. Так и в этом браке, думаю, просто тупо ебли её во все дыры, что бедная девчонка посчитала меня, – нет, меня! – суку, решившую сделать её инкубатором, тварь, подложившую её под похотливого губернатора, лучше вас. И вернулась. Ко мне.

– Мы можем весь день соревноваться в острословии, Татьяна Владимировна, – вздохнул я. – Но, мне кажется, вы и на это вопрос знаете ответ.

– Конечно, Арман Эмильеич. Но для начала предположу. Возможно, вы убили её отца?

– Да, это был я, – я уверенно кивнул. – И она это знает. Неужели для вас это был секрет?

– Конечно, нет, – небрежно махнула она рукой. – Вот только роль суки вроде как выпала мне. Я – нехорошая. Я – дрянь. А в настоящей опасности она оказалась не со мной, а с вами.

– И хотел бы поверить в ваши добрые намерения, но простите, не могу, – выдохнул я.

– А вы попробуйте, а я пока перечислю факты. Я не знала, что она жива. А ты, сука, знал, но палец о палец не ударил. Я даже со своей скудной зарплаты отправляла дочери сколько могла. А ты, падла, содержал всех, кого не лень, ёбаного губернатора, безголосую певичку, но в упор не видел, как жила дочь друга, которому ты обязан всем этим. Да, нет мне прощения, я хотела использовать её как суррогатную мать. Но ты, мудак, изнасиловал её и чуть не обрюхатил.

– Я женился на ней.

– Да ладно, – фыркнула она. – Так боялся потерять свои бабки?

– Тань!

– Залепись, а? – подошла она вплотную.

– Да с радостью. Мне до чёртиков надоело это одно по одному. Просто отзови этот иск. Как бы оно ни выглядело. Что бы тебе ни казалось. Ты и сотой доли того, что происходит, не знаешь и не понимаешь. Какое бы говно не толкал тебе в уши губернатор. Какой бы жидкой мочой тебе не промывал мозги старый князь, просто уясни: наследство отца Янке всё равно не достанется. А вот я все свои деньги оставил жене. Повторю: жене. Если не хочешь, чтобы всё это пошло прахом, отзови иск. Если ты действительно умная женщина, если тебе действительно важно, что дальше будет с Янкой, сделай так, как я говорю. Хоть раз.

Блякнул какой-то колокольчик, видимо, подающий одной ей известный сигнал.

И я и глазом не успел моргнуть и сообразить, что происходит, когда она вынула заколку. Тряхнула волосами. Потом достала из юбки блузку.

И ровно в тот момент, когда открылась дверь, рванула пуговицы и прижалась ко мне.

– Отпусти, Арман! – крикнула она. И исказившееся ужасом лицо Янки стало последним, что я увидел.