Одна на Троих (СИ) - Ласка Уля

Цветочек поднимает голову, а я поспешно отвожу взгляд, чтобы не дать вернуться тому бешеному соблазну, который все ещё бурлит в крови, не давая мне окончательно протрезветь.

– Репутация, Маша, то, что ты так ценишь и о чём говорила ещё в первую нашу встречу.

– Во вторую, – уточняет она, вытирая все ещё продолжающие стекать по ее щекам слезы.

– Неважно, – отмахиваюсь я, как будто это имело место быть не пару дней назад, а как минимум год. – Когда вы собирались вернуться домой?

– Поздно, – лицо цветочка начинает морщиться в попытке вновь разрыдаться.

– Отец тебе разрешает? – с недоумением спрашиваю я, потому что на его месте я бы поджидал дочь прямо у клуба, а лучше вообще запретил ей развлечения подобного рода.

– Я взрослая! – возмущённо возражает мне она, забавно подтирая нос рукой, а потом чуть тише добавляет: – Мы бы вернулись к Ришиной тёте, а уже утром домой.

Да!

– Переночуешь у меня! – разворачиваю я ее к машине, с уже предусмотрительно распахнутой Максом дверью.

– Зачем? – возвращается цветочек к нашей привычной манере общения, с глухими, низкими нотами страха.

– Чтобы я точно мог контролировать ситуацию, Алова, – мне не хочется называть её по фамилии, но это то, что нужно, для плана уже формирующегося у меня в голове. – Я не хочу обнаружить внезапно возникшее твоё интервью в таком виде.

Маша моментально заглатывает наживку, пробуя одновременно одернуть шорты и прикрыть грудь, в практически прозрачной кофте.

– Утром во всем окончательно разберемся, а сейчас домой, спать, – подсаживаю я ее на заднее сиденье, захлопывая дверь, и тут же занимая место рядом с Максом.

Тот, в свою очередь, внимательно меня осматривает, удовлетворённо хмыкает и заводит мотор.

Маша, судя по звукам телефона, что то быстро отвечает, убирает девайс и замолкает.

И только к концу поездки я начинаю понимать, что совершил катастрофическую ошибку!

Не люблю толпу, бесконтрольное скопление людей. . . Привет ночным клубам. . . Даже моя работа с отцовским наследством, в виде мусорного полигона, прилично меня напрягала, пока мы не провели полную реорганизацию, и я не добился почти идеальной дисциплины, с редкими её нарушениями вроде опозданий Чернова.

То же самое удалось реализовать и дома, уже после того, как скоропостижно друг за другом скончались родители.

Благодаря тепловым датчикам, я всегда в курсе, кто и где находится. К тому же количество человек, пребывающих на территории особняка, никогда не превышает шести единиц.

Но сейчас я тащу Машку домой, отчётливо понимая, что никто из этих шестерых не будет мне помехой, если. . .

И это "если" продолжает долбить мне мозг, как неутомимый трудяга дятел.

И я наплевал бы на него. . . Но. . . потом настанет утро, и я очень сомневаюсь, что цветочек откажется от моих объяснений и мы просто продолжим работать вместе. . .

Чёрт! А было бы чудесно!

– Никита Владимирович, приехали! – озадаченно сообщает мне Макс.

Точно, мы уже дома. Выхожу из машины, открывая дверь и помогая Маше выбраться.

Она спокойна, или очень хорошо имитирует это дело.

– Пошли, – подхватываю ладонь цветочка, зажимая её в своей.

Не упирается, размеренно шагая рядом и даже вертя головой, осматривая окружающее пространство.

Опускаю взгляд и тут же возвращаю его обратно, потому что фонари расположенные на фасаде дома отлично подсвечивают голые ноги Маши, покрытые какой–то сверкающей хренью.

Смыть! Приходит мне в голову первая мысль, и воображение молниеносно дорисовывает где, как и при помощи чего я могу осуществить своё желание.

Ускоряюсь, будто бы дом сможет контролировать мои обозревшие мысли.

Когда мы заходим внутрь, становится реально легче, в основном потому, что я отпускаю Машину руку и, отодвинув панель, закрывающую монитор слежения, набираю код безопасности.

Привычка ещё из детства, когда порой приходилось держать реальную оборону из–за отцовских разборок. Но сейчас это в разы проще, а с обновлением системы, благодаря успешному слиянию фирм Верова и Рудова–младшего, передо мной сейчас самая последняя из существующих разработок в сфере охраны объектов.

Отвлекаюсь и слишком поздно замечаю стремительно несущееся на нас красное пятно.

– Ма. . –не успеваю перехватить цветочка я, потому что она ныряет мне прямо под руку и, уже усевшись на колени прямо на пол, тискает мою Шоколадку – семилетнюю суку шоколадного лабрадора, по моим наблюдениям, не испытывающую особой любви к особям женского пола.

Но Шо вполне себе спокойно переносит все эти телячьи нежности, и, кажется, даже получает удовольствие.

– Маш, пошли, я покажу тебе твою комнату, – поторапливаю цветочка я, потому что эта непосредственность бьёт по мозгам ещё сильнее, чем откровенная сексуальность. – Она пойдет за нами.

– Де–е–евочка, – радостно констатирует она, быстро пробегая по загривку моей собаки. – Можно я ещё чуть–чуть. У меня никогда не было своей. Квартира. Учеба. Время. Неудобства, – с лёгкой горечью перечисляет она причины, которые, на мой взгляд, при настоящем желании иметь питомца, вовсе не являются критичными.

– Краса–а–авица, – продолжает Маша, совершая запрещённый маневр с ушами, которого Шо обычно достаточно, чтобы тяпнуть нарушителя, но. . . нет. . . И это она переносит достойно, будто бы видя перед собой ребенка.

Ребенка, чёрт возьми!

– Пойдем, пора отдыхать. Мне уж точно!

Беру Машу под локоть, помогая подняться. . .

Нет, это однозначно не ребенок. . . Дёргаю я её за собой, с целью побыстрее довести до гостевой и убраться восвояси, потому что розовый лифчик при ярком искусственном освещении превращается в мощнейший магнит, который с такой силой тянет мою голову в свою сторону, что я, кажется, слышу хруст шейных позвонков.

– Вот располагайся, – раскрываю я дверь в спальню, проталкиваю туда цветочек и тут же захлопываю, не позволяя Шо сунуть за ней свой любопытный нос.

Я что, ревную к собаке?

Принимаю душ, заканчивая его контрастным обливанием.

Что она там говорила про запах? Не пить и не курить? Тоже мне мамочка, – фыркаю я, от души начищая зубы.

Футболка, спортивные штаны.

Я только пожелаю ей спокойной ночи.

Пару раз ударяю костяшками пальцев в дверь, толкая её и с удовлетворением отмечая, что она не заперта.

– Все нормально, Маша? – внимательно осматриваю я цветочка.

Она бодро спрыгивает с кровати, приподнимая полы белого банного халата, которые из–за длинны больше похожи на королевскую мантию.

– Никита Владимирович, я хотела вас поблагодарить, глупо получилось, но я так и не поняла, почему охранники нам не помогли, а наоборот. . . – прикусывает губу она, начиная опять нервничать.

– Откуда у вас браслеты? –вспоминаю я про эту мерзкую штуку.

– Сегодня в кафе нам их дали в качестве пригласительных подруги Риши.

– Риши. . . Если у неё такие подруги, я бы настоятельно рекомендовал подумать, стоит ли продолжать дружбу и с ней.

– Вы шутите? – внезапно как–то потерянно спрашивает цветочек, но сразу же возмущённо добавляет: – Мы знакомы с первого класса, и уж за Ришу я точно могу поручиться.

– Тогда пусть думает своей белобрысой башкой, прежде чем принимать приглашение от ТАКИХ подруг, – не сдерживаюсь я. – Почему ты его до сих пор не сняла? – раздражаюсь я от её тона.

– Не могу, я пробовала, но замок не расщелкивается, а в силиконе несколько армированных нитей.

– А ребятки–то все учли, – с нарастающим бешенством цежу я из–за того, что вновь представляю, через что могла пройти Машка, не завались мы вовремя в клуб. – Пойдем, на кухне должны быть хорошие кусачки, – тяну я ее за собой, а она, как настоящая принцесса начинает вышагивать за мной, приподнимая халат, чтобы не навернуться.

Эффектно, чего уж. . . Главное, что я иду впереди, и у меня нет возможности пялиться на ее ноги.