Их двое - Мария Зайцева
По телу моему проходят одна за другой судороги волнения и предвкушения… В конце концов, может, тот первый опыт был просто неудачным? В конце концов, как выяснилось за короткий промежуток времени, я совсем ничего о себе не знала. И не предполагала, как могу кончать, от чего могу получать удовольствие… Если они остановятся… Если они обещают…
Киваю, со стоном встречая каждое возобновляющееся движение Егеря. И синхронное ему – Кота.
- Молодец, Мась, - возбужденно шепчет он, - не пожалеешь…
Движения приобретают ритмичность, и я уже и без того ни о чем не жалею. Как можно жалеть об удовольствии? Да еще и таком удовольствии?И я выгибаюсь, чуть приподнимаясь и пытаясь сама сильнее насадиться на член Егеря и пальцы Кота, которые уже никакого неудобства не приносят, только дополнительный кайф.И кончаю я в очередной раз именно так, именно от такого проникновения.
Кричу, никак не имея сил сдерживаться, кусаю от избытка кайфа крепкое плечо Егеря, и в то же мгновение ощущаю, как в меня проникает Кот. Уже не пальцами.Это приносит легкую боль, которая перекрывается запредельной просто наполненностью, такой, что , кажется, двигаться нереально. Но отчего-то очень сильно хочется.В глазах моих – красное марево, в голове – безумие, сердце колотится так, что сейчас выпрыгнет из груди…
- Ох, бля-а-а-а… - хрипит надо мной Кот, - вот это кайф… Вот теперь потрахаемся…
И начинает мягко, враскачку двигаться во мне.Одновременно с ним легко и длинно вбивается Егерь, не отводящий жадного взгляда от моего безумного лица, и я умираю, просто умираю от запредельных по своей откровенности ощущений.Они оба во мне. Они делают что-то такое, от чего душа буквально из тела выламывается. Это не секс.
Это просто… Просто сумасшествие. Новый уровень сумасшествия. Я не выдерживаю этого, тону в наших общих движениях, стонах, хрипах и грубых словах, которыми они комментируют происходящее, рассказывая мне, насколько я охуительная, насколько горячая, насколько их завожу… Это все выносит меня в очередной раз за пределы реальности, но уже без надежды на возвращение в ближайшее время.
Меня трясет, сжимает, все внутри пульсирует, и Егерь не выдерживает первым, кончает, прижав меня к себе и кусая в шею со звериным каким-то рыком, содрогаясь и хрипя.
Я не успеваю моргнуть, как ощущаю пустоту, тянущую и странную, а затем осознаю себя уже на спине, с ногами, задранными на плечи Коту. Он не прекращает меня трахать, все ускоряясь, все сильнее вбиваясь, и теперь ощущается по-другому, более жестко и откровенно, мои нервные окончания, которые раньше не были задействованы таким образом, активизируются, и это совершенно ново и необычно.
- Хорошая какая, давай, малыш, давай… - рычит Кот, уже не выглядя мягким уютным котиком, обходительным и сладким. Нет, сейчас он – зверюга, жесткий и грубый. Он хочет от меня… чего-то… Смотрю, широко раскрыв ресницы, жалко прихватывая пальцами покрывало на кровати, взгляд расфокусирован, не могу ни на чем остановиться, и вдруг меня за подбородок ловят жесткие пальцы.
Егерь наклоняется ко мне, гладит, тянет ладонь вниз:
- Кончай, няша, - приказывает он и трет ритмично клитор.
И я взрываюсь. Ноги распрямляются, носки тянутся вверх, в глазах – фейерверк.
- Сука, да! – рычит Кот, содрогаясь в кайфе практически одновременно со мной.
Но я этого уже не вижу.Я уже отрубаюсь, не заботясь о том, что будет дальше. Мне плевать на последствия нашего спонтанного секса, на метель за окном, на горячие руки мужчин, гладящие меня, на их нежный, утешающий шепот и мягкие, на контрасте с только что произошедшим, поцелуи.Я, наверно, не переживу этих новогодних каникул…Но, даже если и так, ни о чем никогда не пожалею.И об этом – тоже.
Новогодние каникулы
Громадный снежок прилетает в тот момент, когда я наклоняюсь за поленом. В зад, естественно, прилетает. И вот больше чем уверена, что мишень была выбрана специально. Прямо в засаде сидел стрелок и ждал. Сволочь улыбчивая!
Пискнув, не удерживаюсь на ногах, потому что снежок-то, мало того, что здоровенный, так еще и с серьезной силой запущен, там скорость разгона до сотни, не меньше!
Втыкаюсь лицом в рыхлый снег, не успев даже руки перед собой выставить, потому что зачем-то вцепилась в полено, как бейсболист в мяч.
- Мась, - слышится взволнованный голос стрелка, меня выдергивают из снега, ставят на ноги, оттирают лицо, отбирают и отшвыривают в сторону полено, - Мась, ну ты чего? Ты чего на ногах не стоишь?
Я за эти полминуты успеваю только несколько глубоких вдохов сделать, судорожных таких, с нервным всхлипом. Видимо, получается вполне себе драматичненько, потому что Кот пугается уже всерьез, не понарошку:
- Мась! Ну ты чего? Испугалась? Ну прости дурака… Я не хотел, вот серьезно… - он прижимает меня к себе, и от широкой груди в распахнутом пуховике идет жар, обволакивает меня, снег тает на лице, стекает за шиворот майки, щекотно и волнительно.
- Отстань, - наконец, нахожу в себе силы отталкивать, копошусь в его лапах, с досадой прячу лицо, потому что страшная, наверняка, мокрая, как мышь, кошмар, короче…
Но Кот не замечает этих трепыханий, внезапно начинает дышать глубже, держать крепче, перехватывает одной рукой, и ее длины запросто хватает, чтоб не давать мне ни грамма свободы, а второй приподнимает за подбородок.Бережно оттирает остатки снега, уже давно превратившиеся в воду, смотрит внимательно и жадно, а я замираю, глядя в его темные глаза. Красивый какой, бог мой… Какой красивый мужик. Я же буквально умираю, когда они с Егерем рядом, не могу глаз оторвать.
Бывает, задумаюсь о чем-то, а сама на них смотрю, то на одного, то на второго… И нескоро спохватываюсь, перевожу взгляд… Мне кажется, они это все прекрасно понимают.И потому ощущаю себя жалкой и глупой. Влюбчивой дурочкой.
Мы здесь вторую неделю, Новый Год прошел, буря улеглась только вчера, и установилась тихая-тихая, морозная погода, такая, какая бывает только в средней полосе России, в глубинке.Когда снег – плотным, сверкающим ковром, ровным-ровным. Когда елки в лесу смотрятся на контрасте практически черными, а воздух – прозрачный настолько, что им невозможно надышаться.
