Folie a Deux (СИ) - Шишина Ксения

— Прекрати, Ребе, — мне чуть ли не стыдно за свою подругу. Что теперь подумает обо мне Грейс? Что я какая-то ханжа и дружу с теми, кто тоже ограничен во взглядах? Она вряд ли имеет отношение к образу, описанному Ребеккой, но чисто теоретически может позволить себе постоянно принимать участие в аукционах, даже если это будет за счёт Райана. Не думаю, что он откажет ей или ещё кому-либо из своих близких, когда им чего-то невероятно сильно захочется. Возможно, у него самого уже есть вещи, хранящиеся вдали от посторонних глаз. В моих мыслях неуклонно назревает конфликт интересов.

— А что такого я сказала? Мы ведь, и правда, не можем себе позволить такие траты. Даже если мне понравится картина, стоимость сделает банкротами и моих правнуков, а не только меня.

В этот момент мой телефон издаёт сигнал пришедшего сообщения. Я извиняюсь перед девушками и отхожу чуть в сторону, чтобы вытащить сотовый из сумки.

Я съезжу к детям. Она позвонила. Сказала, что Лиам зовёт меня. У тебя есть второй комплект ключей от двери?

Да, посмотри в одном из верхних ящиков комода в прихожей. Ты же вернёшься?

Конечно. Не могу сказать, когда точно, возможно, придётся остаться там, пока он не заснёт, но дождись меня, Моника. Хорошо?

Хорошо. Я понимаю. И рада, что ты увидишь их. Делай, что должен.

Я жду ещё какое-то время, не придёт ли ответ, сосредоточенная на экране, когда помещение наполняет особенно громкий голос Грейс:

— А вот и вы. Ну наконец-то, — но я не придаю особого значения тому, что она, кажется, обращается не к одному человеку, а к нескольким, пока Ребекка не тянет меня за сетчатый рукав свободного чёрного платья. Хотя и тогда моего внимания не становится сильно больше. Я всё ещё занята ожиданием и не замечаю ничего вокруг себя, что, видимо, и заставляет Ребе буквально ущипнуть мою правую руку чуть ниже плеча.

— Что ты творишь? — я тут же поворачиваюсь лицом, и мои ноги сжимает, сковывает в тиски мгновенная слабость, особенно пульсирующая в коленных суставах. Не из-за грубости со стороны подруги или чего-то подобного, а потому, что дети Райана Андерсона находятся не дома, а стоят рядом со своими тётей и дядей. Ричард отстал от Грейс не сам по себе, а с племянниками. Мальчики тут. Не с матерью, а в галерее. И не зовут своего папу. Не спрашивают, где он есть и не разлюбил ли их, раз совсем не бывает дома. Я повторяю это про себя снова и снова, но всё ещё не улавливаю смысла. Или просто ищу оправдание. Не желая думать, что мне солгали. Но правда прямо здесь. Отец не поехал к сыновьям. А вот муж к жене да.

— Прошу, скажи, что мне всё это мерещится, — ты и не представляешь, Ребе, как бы мне самой хотелось, чтобы этого момента действительно не существовало в реальности. Чтобы я не успела довериться тому, кто не способен оправдать испытываемые к нему чувства и эмоции. — Я узнаю мальчиков. Только не говори, что Грейс или её муж являются родственниками Райана Андерсона, и ты в курсе давным-давно.

— Ладно, не буду.

— Ты серьёзно?

— Она его сестра. Я не знала этого, пока в июне она не затащила меня на мероприятие, оказавшееся благотворительным вечером его компании.

— Чёрт побери. И ты молчала? Ты его видела? — любопытство, а может быть, и восторг наполняют Ребекку, вырываясь из неё эмоциональными вопросами. Она кажется не особо довольной, что я это утаила. Что, если вспоминает вечер Дня независимости, когда, взглянув на семейную фотографию, я могла бы сказать, что знаю объект женских грёз лично, и не понимает, почему этого не последовало?

— Да, — вынужденно сознаюсь я, надеясь пресечь неблагоприятное развитие ситуации. Напряжение вытягивает тело словно в струну. Спина становится прямее некуда. — Но это не великое дело. Мы обменялись всего несколькими фразами, — говоря это, я осознаю желание поделиться буквально всем. Выложить правду, как на духу. Потому что мне нужна моя подруга. Действенный совет или банальная поддержка. И я ненавижу и то, что вру Ребе, глядя прямо в глаза, и то, что не могу облегчить душу. Но таков мой удел. Я сама выбрала его.

— Почему ты не дала мне какой-нибудь знак прежде, чем я начала говорить всякие осуждающие вещи про деньги миллиардеров и про то, насколько нелепо они их тратят?

— Я пыталась тебя остановить, — говорю я, убирая телефон в сумку внезапно обессиленной рукой. Мне нечего больше ждать. Нового сообщения не будет. Боже, как можно быть такой дурой? Не просто попросить дать дитя, но и согласиться предоставить шанс тому, кто, возможно, никогда доподлинно не знал, для чего он ему нужен? Что я буду делать, если после он действительно вернётся, словно ничего и не произошло? Не зная, что мне всё известно?

— Я уже заочно готова провалиться сквозь землю от стыда.

А я просто умереть. Тем временем Грейс и Ричард сокращают расстояние между нами, и в течение минуты я понимаю, что ни одно фото не способно передать то, как сильно мальчики похожи между собой и соответственно на своего отца. Такие же взъерошенные бронзовые волосы, торчащие в разные стороны, разрез глаз, форма носа и губ и даже овал лица. И лишь глаза васильково-синие. Видимо, в этом отношении победил материнский ген. Ген женщины, обладающей влиянием, которое мне и не снилось. Она позвонила, и это всё определило. Но, смотря на мальчишек, я чувствую лишь иррациональное желание их обнять. Полюбить и заботиться. И это ощущение лишь усиливается, возрастает в моей груди, когда Лиам признаётся в том, что ему скучно. Явно в той или иной степени стыдясь этого и потому используя шёпот, но я всё равно слышу. И ещё сильнее хочу проявить себя. Сказать ему, что всё в порядке. Что это нормально, что его не особо привлекает осмотр всяких дорогущих вещей, как часть культурной программы. Но я никто, чтобы говорить такие вещи чужим детям. Я просто любовница их отца. Которой тоже изменяют. Хотя исполнение супружеского долга вряд ли можно так охарактеризовать.

Слово за слово Грейс приглашает нас пойти с ними в ресторан, находящийся чуть ниже по улице. Мы с Ребе так и так планировали где-нибудь поужинать, но на частичное изменение планов я соглашаюсь исключительно ради неё. Чувствуя её желание почувствовать себя ближе к человеку, о котором она только читает, хотя бы за счёт времени, проведённого с его сестрой, я осознаю невозможность взять и отвести подругу в сторону, чтобы впоследствии придумать адекватную причину отказаться. Пришлось бы соображать на скорую руку, но дело даже не в этом. Лишь в том, что вразумительного объяснения у меня просто нет. Было бы странно ссылаться на имевший место быть незначительный инцидент, когда Грейс он, похоже, нисколько не задел.

Позже мне приходится тщательно себя контролировать. За столиком на шестерых, находящемся в углу заведения, что обеспечивает некоторое уединение от остальных посетителей, я делаю всё возможное, чтобы смотреть на мальчиков как можно реже. Они сидят напротив меня, и уже один этот факт вызывает немалые затруднения, но я стараюсь почаще переводить взгляд наискосок, на Грейс, благо она мастерски поддерживает беседу и очень активно интересуется нашим с Ребеккой мнением о выставке. В целом же мне трудно не думать о себе, как о белой вороне. Я единственная, кто выбирает первый попавшийся на глаза салат и не уделяет фактически никакого внимания другим блюдам из меню. Как итог, меня окружают сплошь тарелки со спагетти. У Ребе они с грибами и кусочками мяса, у Грейс и Ричарда поданы вместе с котлетами из телятины, приправленными чесноком и сыром под базиликовым соусом, а мальчики с невероятным аппетитом поглощают пасту с томатами. И лишь я, как могу, делаю вид, что наслаждаюсь вечером, окружающей меня компанией и сочетанием зелени, оливок, помидор, сельдерея и огурцов. Возможно, не всё является тем, что кажется? Да, Моника, мечтай и дальше. Неужели тебе мало того, где ты уже находишься благодаря этим мыслям? Не физически, а эмоционально и внутренне?

— Я не особо интересуюсь живописью, но мне запомнилась картинка «Стог сена в Живерни», — говорю я, как только Ребекка заканчивает делиться впечатлением о картине с девочкой, надувающей мыльные пузыри, и отдельно отмечает то, что не все предметы, изделия или драгоценности выглядели так, будто могут находиться исключительно в богатых домах. Она даже упоминает то, что ей понравился один браслет с бриллиантами, который не производил впечатление вычурного и слишком пафосного, и, наверное, это можно считать извинением за все предыдущие слова.