Отец моего парня (СИ) - Бушар Сандра

Парень с бейджиком «Александр» кивнул и вежливо поздоровался. Только вот мне было отлично видно, что я ему совсем не интересна, как если бы Дмитрий Петрович похвастался перед ним новой рубашкой, которую к вечеру же скинет в урну. Зачем время тратить? Это навело на мысли, что сюда Дима водил любовниц и не раз.

— Тут и «Цезарь» подают, да? — с издевкой спросила я, хмурясь, когда нас привели в самый конец зала. — Вкусно, наверное!

За колонной располагался круглый стол с мягким, овивающим его диваном. С одной стороны, открывался вид на заснеженную столицу, а с другой мы были почти полностью закрыты от любопытных глаз широкой колонной.

— Не знаю, — весело пожал плечами Дмитрий Петрович. Будто и не знал, что «Цезарь» - любимый салат эскортниц. Так что либо не понял вопрос, либо хорошо играл. — Тут все есть... Все, что вкусно, Машунь.

Тяжело вздохнув, я уставилась на Дмитрия Петровича. Пытаясь понять, зачем вообще пришла сюда с ним? Сейчас, когда наваждение после секса рассеялось, я ощущала себя неправильно. Мы вернулись в прошлое положение, но ничего не поменялось.

И снова мужчина уловил мое настроение, словно раньше меня самой. Опустив меню, он поймал мою коленку под столом, подтянув к себе вплотную. Как ума мне только хватило не завизжать на всю округу?!

Хватило бы и этого, чтобы сойти с ума от неловкости, но Дмитрий Петрович просто затянул меня к себе на колени. В публичном-то месте!

— Что будешь, Машунь? — промурчал он мне в шею, и пока одна рука смирно держала меню, другая скользила по талии. Именно поэтому я не видела ничего ровным счетом. — Советую тебе это, это и это… О, а это вообще обязательно!

— Ага, — хрипло прошептала, нервно кивая. Тело задеревенело, стало как-то не по себе. — На твое усмотрение.

— Как скажешь, малыш, — нежно прошептал он мне в самое ухо, после чего бросил меню и обнял меня уже обеими руками, откидываясь на мягкие подушки. Щелкнул пальцами и мой недавно знакомый Саша появился, как призрак оперы. Все мои надежды, что нас никто не видит, канули в лету. Пока Дмитрий Петрович что-то там заказывал, я строила план, как слинять. Обязательно, по уважительной причине! Только вот все варианты были идиотскими. От «у меня кошка заболела», до «трубу в общаге прорвало». Во-первых, он лучше всех знал, что в моей комнате никакой кошки не водилось. А, во-вторых, Дима не из тех парней, которые узнают о твоей проблеме и смоются под шумок. Он сам меня за руку потащит опять трубы чинить. И будет ему еще причина меня на неделю в свой замок утащить!

— Ты совсем не соскучилась? Да, Машунь? — ошарашил меня вопросом мужчина, заставляя вздрогнуть и расширить глаза.

Резко обернувшись к лицу мужчины, я столкнулась с его на редкость серьезным взглядом. Будто мы обсуждали науку, а не что-то эфемерное.

— Тебя не было две недели, — призналась я, разводя руками. Что-то надломилось внутри в тот момент. То, что все эти четырнадцать дней удавалось держать под строжайшим контролем, а теперь глаза стали стеклянными от слез. — А потом просто появляешься, как будто ничего не было…

Нервно вдохнув кислорода, я уставилась прямо перед собой. Вид Димы меня смущал… К тому же, его безумно сексуальный запах духов и тела путал здравые мысли с грязными и похотливыми.

— Ты так хотела, — как можно спокойнее процедил он. Хотя было явно: подобные темы давались Дмитрию Петровичу с трудом. — Тебе не хватило этого времени, чтобы понять, что решение было глупым?

— Глупым? Нет! — ахнула, саркастично хмыкнув. — Я по-прежнему не собираюсь существовать в тотальном контроле.

— Этот самый «тотальный контроль» - способ защитить тебя от неприятностей! — сдавленно процедил он, а затем испустил протяжный выдох. Голос стал мягким, немного хрипловатым и бархатно нежным: — И я спросил не об этом, Машунь. — Дмитрий Петрович ждал ответа, а внутри меня была самая настоящая борьба. Пока одна часть меня рвалась к нему, велела наплевать на все на свете, другая призывала к благоразумию. В какой-то момент мужчина просто крепко обнял меня. Снова. — Я вот очень сильно, пчелка. Мне тебя не хватало.

Я не знала, скольким девушкам он говорил это за сорок семь лет жизни. Не знала, насколько особенной для него являюсь… Но именно его голос, его слова окончательно проникли в мое сердце в тот момент. Если ты уйдешь сейчас, то будешь просто несчастной – шептало мне оно. И я просто опустила ситуацию. Будь, как будет.

— И я очень скучала, — прошептала я удивленно. Больше от того, что решилась сказать подобное. Отважилась! А мужчина замер, перестал дышать.

— Моя девочка… — его ладонь накрыла мою щеку, губы защекотали ухо, нос зарылся в капну волос. Я закрыла глаза и тоже перестала дышать, мурашками волнами бегали под кожей от сердца к пяткам и обратно. — Моя маленькая…

Дима просто касался пальцами моей кожи... Просто касался, ничего особенного! Но маленькие импульсы били током, распространяя эндорфины. В тот момент казалось, что быть более счастливой просто невозможно.

Мир вокруг словно замер. Кто-то поставил его на паузу. Был только он – мужчина, проникший мне в самое сердце. Именно там, в ресторане «Сокол», я осознала, что зря боялась остаться с разбитым сердцем. Зря так отчаянно сдерживала свои эмоции, удерживая их под замком. Я влюбилась в него слишком давно, чтобы осознать этот момент и предотвратить на корню. Сейчас оставалось просто пожимать плоды.

Мужчина заказал много еды, но среди нее не было ничего не понятного и диковинного. Как оказалось, Дима любил все домашнее и простое, а в этом месте все знали его вкусы, кухня устраивала.

— Попробуй, — подцепив ножом запеченную картошку, он поднес ее к моим губам, и я тут же ее проглотила. Только вот какая-то горечь внутри поселилась: насколько же надо быть одиноким, чтобы ходить за чем-то насколько простым в ресторан? — Не нравится, да? Черт, прости, Машунь. Надо было тебе самой выбирать.

Одернув себя, я натянула улыбку и накрыла его ладонь своей:

— Супер, правда! Но, знаешь, вот моя мама дома готовила намного вкуснее… Гуляш, плов… Ммм! Я бы тебе обязательно приготовила, только в общаге кухня – мрак. Да и нет у меня столько утвари…

— Машу-у-унь, — протянул он вдруг, словно только этого и ждал, — так может ты ко мне переедешь, а?

Благо, мужчина позволил мне есть сидя на диване, и теперь не мог почувствовать, как сильно затряслись поджилки.

— Мне учится надо, — прошептала себе под нос, ковыряя вилкой запеченный кусок говядины. Но эта была лишь маленькая капля в море под названием «Почему «нет»».

— Видел я, как ты там учишься, — фыркнул он вдруг, бросив вилку. Нервно барабаня пальцами по столу, угрюмо выдал куда-то в стену: — Что за молокососы тебе каждый день в гости приходят с шоколадками, а? А кому ты вчера есть готовила? Ой, или это такой ритуал для лучшего поглощения знаний: заигрывать со всем, нах, подряд!

Я даже представить боялась, откуда он все это знал! Были догадки про "чужого" в моем отряде под кодовым именем Лерочка…

— Это соседи мои шоколадки приносят за помощь в учебе, и что? А есть я готовила Степану! У него руки обе сломаны, как ему прикажешь самому это делать, а? — взорвалась, сама же бросив вилку. Потому что было дикое желание пристроить ее куда-то между бровей мужчины, где как раз красовалась глубокая морщина.

— А ты там единственная такая благодетельница, да? — съязвил тот, сузив глаза. — Прямо аки святая Мария с подношениями, ага. Вся в цветах и шоколадках.

— Он сам МЕНЯ попросил! — скомкав лежащую на столе салфетку, я запулила ею в Диму. Он поймал ее в воздухе и порвал. Агрессивно и совсем не по-доброму.

— Ну, что я могу тебе сказать: не дурачок твой Степан. Выбрал кого получше, ага. Самую красивую в вашем публичном доме. Только если он еще раз к тебе придет в комнату, я ему кое-что еще сломаю. Тогда уже буде не до супчиков с кашками. — вторая салфетка полетела в мужчину, и он проделал с ней то же, что и с первой. Даже более раздраженно, буквально рыча. — И чтобы никаких шоколадок от левых мужиков, Машунь. Терпение у меня завидное, но не ангельское.