Няня по принуждению (СИ) - Шварц Анна

Человек долго петляет по чернильной темноте. До тех пор, пока музыка из зала едва ли не полностью стихает. Потом заворачивает спустя несколько долгих минут в другой коридор, и, наконец, останавливается. Толкает дверь плечом, и закидывает меня в небольшую комнатку. Я падаю на колени, выставив вперед ладони, а кто-то появляется сбоку и пинает меня прямо по запястью, чтобы я свалилась плашмя. Что я и делаю. Даже боли не чувствую. Внутри меня сейчас, наверное, чистый адреналин.

Руки мне тут же заламывают и сковывают наручниками. А потом вздергивают за плечи и сажают, подвинув к стене.

Я растерянно моргаю. После темноты свет слепит. Фигуры расплываются из-за рези в глазах и ярких лампочек холодного света. Могу одно точно сказать — видимо, в этой комнате хранят документы. Тут куча металлических стеллажей с папками.

— Привет, Рита, — раздается мелодичный голос и я прищуриваюсь. Передо мной стоит среднего роста девушка. Худенькая, как и я. Только ноги кажутся более костлявыми из-за колготок. Зрение начинает возвращаться, и я медленно скольжу по ней взглядом, оценивая.

На ней красное платье с крутым разрезом на бедре. Я поднимаю взгляд выше — на меня смотрит загорелая блондинка с каре. Красивые голубые глаза внимательно оценивают меня в ответ. Девушка мне абсолютно незнакома. Вообще. Ни капли. Все, что я могу сказать о ней — она слишком переборщила с косметикой. Я просто отсюда вижу, как она пыталась изменить черты лица, прорисовывая их темными и светлыми карандашами для контуринга.

— Ты кто? — спрашиваю я без обиняков, а она улыбается. Тогда я замечаю, что она и губы накрасила, прорисовывая совершенно другой контур, а не обводя тот, что дала ей природа.

— А ты не узнаешь? — хмыкает она, — это хорошо. Значит, и он меня не узнал бы.

Я чувствую, как у меня взмывают вверх брови от удивления, а девушка внезапно хватает себя за макушку и…. стягивает волосы…. черт, нет. Она стягивает парик из платиновых блондинистых волос. Длинные рыжие волосы рассыпаются по плечам, а я медленно сглатываю, чувствуя, насколько вязкой стала у меня слюна, и как сухо стало во рту от страха. Ужас расплавленным холодом стекает по моей спине, оставляя мерзкие мурашки.

— Не переживай. Я смою сейчас этот макияж, — продолжает журчать милый голосок, — и посмотришь впервые за двадцать пять лет на свою родную сестренку, Рита!

Эпизод 46

Я предпочла бы ее не видеть никогда. Особенно, зная теперь, что она сделала. Из меня рвутся обидные и едкие ответы, однако, Амир сказал, что ключ к моему выживанию — молчание, поэтому я всего лишь удивленно приподнимаю брови.

— Что за бред? У меня нет сестры. Какого черта я тут делаю? — произношу я, а она радостно смеется.

— Я жена Амира. Мирослава, — отвечает она, прекратив веселиться, — мы с тобой похожи, как две капли воды, потому что близнецы. Наша мать умерла при родах. А отец тогда сбежал, решив, что не потянет один сразу двух младенцев. Прости, что говорю тебе это сейчас, но твои родители тебе не родные. Как и мои.

Она замолкает, роется в сумочке, достает оттуда влажные салфетки и зеркальце. А потом садится на корточки передо мной и внимательно смотрит в глаза. У меня рвется возглас “да не может этого быть!”, но я понимаю, что он будет звучать очень наигранно.

— Ты удивлена, да? — сочувственно спрашивает Мирослава, — прости.

— Я… — заминаюсь я, — это звучит неожиданно.

— Понимаю. Еще раз прости, но я должна была тебе это сказать. В любом случае, твои родители останутся твоими родителями, просто ты будешь знать, что у тебя есть еще один родной человек.

“Да что ты?!” — кричит сознание, пока я слушаю этот полный приторного сочувствия голос, — “родной человек, который втянул меня в эту дрянь! Который подбросил ребенка и заставил играть меня в странные криминальные игры. Изменил всю мою жизнь. Разрушил ее!”

Мягко говоря, я бы с удовольствием и дальше бы не знала, что у меня есть сестра.

Мирослава криво улыбается, видимо, неправильно истолковав мое перекошенное выражение лица.

— Ты в шоке. Понимаю. Поговорим о чем-нибудь другом? Ты же знаешь, что Амир — мой муж. Он забрал тебя в свой дом. Когда ты нашла ребенка. Что он тебе сказал? Неужели не рассказал про меня, держал в неведении, ни словом не обмолвился?

— Так и есть, — сухо отвечаю я, — Я до сих пор не совсем понимаю, что происходит. Я в курсе, что ты пропала полгода назад.

— Для непонимающей ты слишком откровенно липла к нему сегодня, — губы моей стервы-сестры внезапно кривятся в паршивой усмешке, — понравился тебе мой муж? Решила заменить пропавшую жену, да?

Черт. Я ведь и не подумала ни на секунду о том, что она и ее любовник могли следить за нами и видеть, как я цепляюсь за Амира, не желая отходить от него ни на шаг. Может быть, они и не догадываются о том, что Амир знает их план, но вряд ли Мирослава оценит прилипчивость к ее мужу.

— Он приказал мне, — вырывается у меня оправдание, — сказал, что я должна вести себя так, как вела бы его жена.

— Боже мой, — восклицает Мирослава, — смешно. Это такая глупость — пытаться сохранить лицо, представляя тебя, как настоящую жену. Заставляя играть роль… по его репутации это сильно ударило. Так он реально тебе ничего не рассказал?

Я медленно качаю головой, понимая, что начинается основная часть допроса. Мирослава усмехается.

— Он привез тебя домой… и все? По крайней мере он должен был хотя бы обосновать, для чего это сделал. И ты не похожа на дауна. Наверняка ты была в шоке.

— Он сказал, что ты пропала. И теперь я буду играть роль его жены. Что мы с тобой похожи, как две капли воды, — я пересказываю то, что говорил мне Амир в первые дни моего заточения и похищения. В конце концов, это не та информация, которая может как-то ему или мне навредить. Просто пересказываю тот бред, что творился тогда.

— И ты согласилась играть такую роль? — хмыкает секптически сестра.

— Я похожа на идиотку, которая будет спорить при похищении? — изгибаю я бровь, — у меня не было выбора.

— И больше ты не задавала вопросов? — сестра принимается медленно снимать макияж с лица, поглядывая в зеркальце, а я качаю головой. Она очень настырно допрашивает, но и я могу спокойно пока прикидываться валенком.

— Нет. Зачем?

— Странная ты. Ну да ладно. И чем занималась все эти дни? Что-нибудь происходило необычное?

— Ничего… я просто сидела дома. И занималась малышом. Ты задаешь столько вопросов… не хочешь сама обьяснить, какого черта я тут делаю?

Она скептически поджимает губы, протирая лицо салфеткой, но ничего не отвечает. Я наблюдаю за тем, как она смывает с себя “вторую личность”, и появляются знакомые черты лица, который я вижу каждый день в зеркале. Почему-то это вызывает у меня странное омерзение.

Эта женщина, которая зовется моей сестрой, даже не спрашивает про сына. Её интересует лишь только то, чем занималась я!

Я, все-таки, не выдерживаю.

— И ничего не хочешь спросить про Тимура? Тебя совсем не беспокоит судьба твоего ребенка? Я нашла его у шоссе… как он оказался там, если пропал с тобой?

Она поднимает на меня взгляд.

— Ого, вот это вопросики пошли. Но я тебе вроде не разрешала так много болтать, Рита. Что до беспокойства — мы увидимся с ребенком уже скоро. Он у отца. Чего мне за него беспокоиться?

— Для матери разлука с ребенком даже на день — трагедия, — произношу я, — но ты так расслаблена…

Она как-то нервно опускает руку с зеркальцем, едва не ударив его об пол и впивается в меня темным взглядом. Я замечаю вокруг радужки странный ободок. Ее цвет глаз — это тоже линзы…

— Слушай, ты мне лекции читать тут будешь, что ли, Рит? Еще этого мне не хватало, — произносит она сквозь зубы, и я понимаю, что она какого-то черта держит ярость в узде. Притворяется хорошей передо мной. Спокойной и рассудительной. Чтобы что?… вытянуть из меня все? Мне кажется, что она готова меня за что-то растерзать. Я ее раздражаю. Но почему?