Няня по принуждению (СИ) - Шварц Анна

Кто-то случайно задевает меня локтем, когда мы проходим мимо столиков. Я вздрагиваю, прижимаюсь к Амиру, а потом и вовсе делаю невероятное: беру его под руку. Фактически обнимаю ее.

“Ты правда считаешь, что тебя украдут вот так из-под носа Амира?” — скептически спрашивает внутренний голос, а я, встряхнув головой, прогоняю его. Да, на долю секунды я действительно испугалась случайного прикосновения. Пусть я дурочка пугливая, но мне так будет спокойнее.

Амир поворачивает голову и смотрит на то, как я обвиваю его руку собой. Наверное, он удивлен. Я впервые по собственной воле прикасаюсь к нему.

— Не хочу, чтобы меня украли, когда я морально к этому еще не подготовилась, — тихо поясняю я, — просто скажи, когда пора, и с этого момента я смогу начать нервничать и готовиться.

— Вряд ли получится, — просто отвечает он, а я выдыхаю.

— Амир, ты не мог бы поддержать меня хоть словом? Честное слово, я была бы тебе благодарна. Сколько все это продлится при хорошем раскладе?

Он едва усмехается в ответ.

— Всё — это что?

— Моё похищение. Моё спасение. Возвращение обратно, — поясняю я, а он неожиданно заходит прямо в толпу людей, которые что-то снимают на телефоны, и, обхватив меня за талию рукой, буквально впечатывает в свое тело. Я охаю. Он наклоняется к моему уху, практически зарываясь лицом волосы. Мы со стороны, наверное, выглядим, как муж и жена, решившие немного поворковать друг с другом, только никто не слышит слова, которые произносит Амир.

— Женщина, мать твою, — рычит он мне на ухо, — потише говори.

— А что? — шепчу я, а он сжимает меня еще сильнее, едва ли не до хруста ребер. Я чувствую сквозь ткань платья, как каменеют его мышцы, и замираю. Боже, чертова гранитная скала.

— Ничего. Прослушивают нас, — поясняет Амир, а я округляю глаза. Я и забыла. Дура, — вообще не поднимай эту тему. Ясно?

— Ясно, — выдавливаю я, но хватка не слабеет. Он и не думает отпускать меня. Чувствую себя странно — все равно что оказаться в тисках лап медведя или льва. Но никаких неприятных эмоций нет, за исключением того, что это, все-таки, Амир, который в моих глазах остается весьма неоднозначным человеком. Несмотря на то, что моё похищение было, по видимости, полностью подстроено… и не им. А моей сестрой. Жаль, что я не додумалась подробнее об этом расспросить, пока мы были в самолете.

Я поворачиваюсь к его уху и интересуюсь:

— Отпустишь меня ты, или нет?

А он немного отстраняется в ответ. Так, что наши лица оказываются друг напротив друга. В такой опасной близости, что я чувствую, как он дышит на меня запахом мятной жвачки. Ни разу не видела Амира, жующего что-то. Интересно, он вообще хоть ест? Спит? Или он монстр, робот без потребностей?

Но самое странное не запах Орбита или Дирола. Самое странное и то, что меня потрясает до глубины души — после того чертового поцелуя я начинаю видеть в Амире не только тирана, монстра и зверя без души и эмоций. А мужчину. Будто бы он в поцелуе отравил меня чем-то, каким-то своим ядом, и все внутри меня против моей воли подмечает новые детали. Шрам на руке. Его одеколон. Черты лица. Я смотрю на него по-новому. Что-то во мне тянется к этому мужчине, заставляя обратить на него внимание. Сблизиться еще раз с ним.

Это ужасно.

Он опускает взгляд на мои губы, и мне кажется, что вот-вот повторится то, что было в самолете. Но неожиданно позади нас раздается мужская речь на русском, с легким восточным акцентом:

— Амир! Брат! Давно не виделись!

Он тут же отпускает меня и выпрямляется, а я выдыхаю. Не пойму — с разочарованием или облегчением. Не пойму свои чувства.

Амир смотрит за мое плечо, и я оглядываюсь тоже.

Позади нас, в паре метров, стоит мужчина лет сорока. Темноволосый и темноглазый. Невысокий, но крепкий, с широкими плечами. Он разводит руки, блеснув украшениями на них, и золотыми часами, широко и белозубо улыбаясь, и Амир подходит к нему. Они обнимаются, похлопывая друг друга по спине.

— Заур. Брат, — произносит Амир, а потом они начинают говорить на каком-то незнакомом мне языке, и я тушуюсь. Остаюсь одна посреди кучи незнакомых людей — все они говорят на итальянском, громко, и очень эмоционально, а я чувствую себя, как воришка, случайно забежавший на этот праздник жизни. Единственный знакомый мне человек оставил меня торчать в одиночестве и нервно обкусывать ногти.

Единственное, на что я надеюсь — это на то, что меня не похитят прямо сейчас. Момент-то очень удачный. Я осторожно оглядываюсь. Нет, возможно, толпа людей вокруг меня сможет защитить. Боже, как это должно случиться?

Спустя несколько минут моих переживаний, Амир и Заур пожимают друг другу руки и расходятся. На меня его знакомый не обращает ровным счетом никакого внимания. Даже не кивает напоследок. Будто бы я пустое место.

— Это твой брат или ты просто назвал его братом? — спрашиваю я, а Амир приподнимает брови, посмотрев на меня.

— Зачем тебе это?

— Если мне придется жить с тобой долго, то я должна хоть что-то о тебе знать, — осторожно пожимаю я плечами. Произношу я это легко. Однако, при попытке представить в очередной раз, как я до смерти буду слушать сплошь короткие и сухие приказы, в душе снова поднимается легкая буря протеста.

— Серьезно ты настроена, я смотрю. Считай, что он мне брат. Не кровный, правда, — хмыкает Амир. Он смотрит на меня странным взглядом. Будто пытается заглянуть в мысли. А я приближаюсь к нему и произношу очень тихо, чтобы услышал только он:

— Ты, кстати, еще так и не ответил на вопрос, когда мы вернемся обратно. Честно говоря, меня тревожит нянька Тимура. И он ее не очень любит…

Он продолжает сверлить меня взглядом. Очень пристальным. Я бы многое сейчас отдала, чтобы узнать — о чем он думает в этот момент.

Вот только я не успеваю получить ответ, потому что где-то сверху раздается тихий хлопок. Я бы не обратила на него внимания, но в этот момент Амир хватает меня за плечо и резко притягивает к себе, закрывая своим телом. Метрах в двадцати от нас что-то падает на пол. Очень тяжелое, судя по звуку. А потом зал взрывается женским истошным визгом. Словно свинью режут.

Я испуганно вцепляюсь в Амира. Обнимаю его, сжимаю в руках футболку, до боли в пальцах, прижимаюсь к груди, и ощущаю, как испуганно бьется у меня сердце.

— Что случилось?… — шепчу я, ничего не понимая, но нутром чувствуя, что творится нечто неладное. Что-то идет не по плану.

Амир ругается внезапно сквозь зубы и резко отстраняет меня. Я остаюсь одна, глядя, как он отворачивается и медленно идет в сторону людей, которые испуганно пятятся назад. Они расступаются, открывая мне обзор, эмоционально переговариваются, ахают и в ужасе смотрят куда-то.

Но теперь вижу и я. Вижу причину паники.

На полу, лицом вниз и раскинув руки, лежит Заур. По ним растекается алая лужа крови, и я сдавленно издаю стон, закрывая рот рукой. Я узнаю названного брата Амира по часам и кольцу-печатке на руке.

“Это подстава” — зажигается ярко мысль в голове. Отвлекающий маневр. Все подстроено. Спланировано заранее. Брата Амира убили не просто так. Сделали это, чтобы выбить его из колеи, разрушить его спокойствие, потому что я вижу лицо Амира, когда он садится на корточки рядом с телом: он смотрит на Заура так, что у меня что-то переворачивается в душе. В его глазах не печаль или горе, там самая настоящая, разрушительная ярость. Приговор тем, кто сотворил это.

Амиру сейчас явно не до меня. В этом и проблема.

И когда мой рот зажимает рука, а потом меня резко тащат куда-то в сторону, туда, где коридоры тонут в темноте, я понимаю, что время для подмены настало. Теперь делает ход моя чертова сестра.

Мне не дают даже слово вымолвить. Кто-то очень сильный заставляет меня передвигать ногами, и ведет по практически полной темноте. Только за спиной ярко горит зал, в котором проходит встреча.

Даже если бы я поджала ноги — меня бы просто протащили бы.