Серая мышь на тропе войны (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

— Васса… Пошли посмотрим кино?

Какое еще кино? От неожиданности я открыла глаза и удивленно посмотрела на мужа. Он изобразил на лице совершенно идиотскую гримасу дебильного клоуна, потянув меня за руку:

— Пошли, пошли! Я недавно купил очень красивую романтическую комедию. Знаю, что девушки такое любят.

— Подождите… У нас сегодня какой-то праздник?

Вадим засмеялся, приобняв меня за талию:

— Не праздник, а нормальный субботний день!

Фильм оказался смешным, грустным и очень интересным. Девушка из глубинки, красивый парень, который в нее влюбился… Можно было бы даже сказать, что это про меня, но между героями ее и моего романа была пропасть. Да и Вадим не любит меня…

Его рука удобно улеглась на мое плечо. Как будто он хотел просто положить ее на спинку кресла, но она сползла… Сама по себе. Иногда он поворачивал голову и смотрел на меня. А я чувствовала его взгляды кожей, но не отрывала глаза от фильма. В такие моменты мое сердце даже прекращало биться на несколько секунд.

И остановилось дольше, когда Вадим наклонился и поцеловал меня в губы. Словно оборвалось что-то внутри — вот оно! Случилось! Наконец-то! Неужели мне не снится?

Его губы были мягкими и невесомыми. Они не просто прижимались к моему рту, а хватали его жадно, покусывая там и сям, язык проник внутрь, встретившись с моим, обжег чужим, новым вкусом, который я пробовала наощупь, закрыв глаза… Рука мужа стиснула плечо, так что стало больно, но мне все было нипочем. Я сама подалась ближе, забыв о фильме, о героях, которые целовались на экране, обо всем на свете… Вадим оторвался от моего рта и шепнул на ухо:

— Пойдем наверх? Или хочешь здесь?

Я покраснела, просто физически ощутив жар, приливший к лицу, к груди, охвативший меня целиком. Помотала головой, потом спохватилась и сказала едва слышно:

— Наверх…

Вадим потянул меня за руку вверх, и пришлось встать. Стало страшно, но страх мешался с любопытством — а каково оно в первый раз? И все просто сжималось внутри, а особенно в лоне, там, где живет женское начало. Так сладко и так беспечно мне никогда еще не было. Так спокойно и так страшно одновременно…

Мы вошли в его спальню, где было тепло и свежо, и я удивилась. На постели были разбросаны лепестки роз, на тумбочке у кровати стояла в ведерке бутылка, а рядом два бокала для шампанского. Ишь как… УХ< не готовил ли Вадим все это заранее? И оборвала свою мысль: конечно, готовил. Иначе когда бы смог провернуть затею с лепестками?

Вадим закрыл дверь и повернул меня лицом к себе. Снова коснулся губами моих губ, но лишь слегка. Я почувствовала, как он расстегивает толстовку, и внезапно запаниковала. Господи… Неужели все случится сейчас? Вот прямо сейчас? Мамочка…

Кофта сползла с плеч сама собой, Вадим спустил тоненькую бретельку маечки и приник губами к ямочке на шее. Я задыхалась от нахлынувших ощущений, весьма противоречивых, которые буквально раздирали меня на части. Его губы жгли пуще огня в печи, а руки были повсюду… Они ласкали, гладили, сжимали, они проникали в самое глубокое, что было у меня… А еще его пальцы сдернули резинку с косы, принялись распускать волосы, словно расчесывая, потягивая с силой, словно он хотел подчинить их себе… Как мы оказались на кровати, я даже не поняла, но одежда осталась лежать на полу, а я лежала под Вадимом. Его рука накрыла мою грудь, сжала легонько. Пальцы потеребили сосок, покрутили его. Теплое дыхание обожгло шею — Вадим целовал мою кожу, то едва касаясь, то впиваясь губами. Я только млела от удовольствия. Он хочет меня… Хочет как женщину…

Руки его ласкали мое тело, заставляя меня краснеть и утыкаться в подушку лицом. Но непереносимое наслаждение затмевало стыд. Мне было хорошо, так хорошо… Хотелось кричать от счастья, но я молчала, кусая тонкую ткань наволочки. Молчала и слушала жар, рождавшийся в груди, молчала, боясь спугнуть его, сделать что-то не так… Вадим добрался пальцами до гладкого лобка, чуть помедлил и раздвинул мне ноги, а я снова спряталась в подушку. Но он вырвал эту спасительницу из рук и отбросил назад:

— Я хочу видеть твои глаза, не закрывай их!

— Пожалуйста… — я умоляла, даже не зная, чего именно хочу. Не останавливайся? Дай мне закрыть глаза? Верни подушку? Войди в меня? Сделай все нежно и осторожно?

— Никаких «пожалуйста»! — он даже зарычал вроде как, а потом нырнул лицом между ног. Мама… Я не могла удержаться от стона, от крика раненой птицы — так сладко и мучительно сжалось все в животе от этой ласки, о которой я даже помыслить не могла раньше. Что он делает? Разве так занимаются любовью?

— Девочка моя…

Этот полувздох, полустой чуть не задушил меня. Вадим оторвался от своего занятия и подался ко мне, снова поцеловал… Незнакомый, новый вкус на губах заставил вздрогнуть, пока я не поняла, что это мой вкус, моего лона. Было так странно разделить его с Вадимом, что я прижалась к нему всем телом, ища контакт с его кожей, будто хотела слиться с мужем воедино. А он шепнул:

— Что же ты… Неужели так никого и не совратила, моя маленькая девочка?

Губы куснули за мочку уха, и я ответила, ввинчиваясь куда-то под него, в него, чтобы почувствовать все и не пропустить ничего:

— Я ждала тебя…

Стон был мне ответом. Ну, сделай же это! Сделай! Стань моим настоящим мужем! Молю…

Он навис надо мной, как глыба — большой, сильный, мускулистый. Мой мужчина, только мой! Какие у него крепкие руки… Как он сжимает пальцами сосок, что хочется плакать и взвыть одновременно, но не от боли, нет! От нетерпения…

— Ты точно этого хочешь? — оторвавшись от моих губ, спросил он вроде как даже с угрозой. А я хотела. Я мечтала об этом. Я желала этого… И кивнула. Потом испугалась, что он не заметит, и простонала:

— Хочу…

Что-то большое, твердое и горячее ткнулось мне в промежность, в самый чувствительный уголок, куда нельзя даже палец вставить. Мамочка, как у него получится? Сейчас будет больно… Только бы не закричать и не заплакать… Ведь я хочу этого! Хочу? Да… Ни с кем не хотела, а с ним хочу…

А Вадим не дал мне времени на раздумья, не позволил сомневаться, не оставил возможности издать хоть какой-либо звук. Его губы снова завладели моим ртом, а руки — грудями. Боль пришла — сладкая, долгожданная, но такая недолгая, будто только отметилась и притаилась. А вслед за ней явилось наслаждение, потеснило в уголок. Все мое тело словно превратилось в одну воспаленную, возбужденную точку, и я не знала, что делать с этим — плакать, смеяться, кричать?

— Ты моя сладкая… Ты моя девочка… Моя… Васенька моя…

Вадим был уже глубоко, так, что я чувствовала касание его бедер на животе, а боль стала только маленьким кусочком огромного удовольствия, какого я никогда еще не испытывала в жизни. Мой муж стонал беззастенчиво, двигаясь взад и вперед, убивая неприятные ощущения, заполняя меня целиком, лепя из моего девичьего тела женское…

Глава 20. Чисто семейные праздники

31 декабря

В это утро я продрала глаза поздно. Вообще, в последнее время стала просыпаться не раньше девяти. А все Вадим! Вчера, например, мы до двух ночи смотрели новый фильм про инопланетян и умную женщину-филолога, а потом занимались любовью прямо там, в кинозале… Долго и страстно… И в душе. Я улетала в небеса, цепляясь, как за соломинку, за мускулистые руки мужа, за его плечи, гладкие и сильные, способные выдержать меня, поднять и прижать к себе…

Даже сейчас, когда я только-только увидела новый день, вспомнила об этом чуде, о таинстве любви, которое открылось нам обоим, — и мне захотелось петь. Будто ранним морозным утром вышла в лес, а там каждая веточка, каждая еловая лапка в тоненькой оправе снежного инея…

Мурлыча под нос веселую песенку, я отправилась в душ с легкой душой. Сегодняшний день будет отличным. Просто замечательным! Праздник, приедут гости, интересно проведем время… А завтра Вадим обещал провести целый день со мной в приюте для животных. Мы даже подарки уже купили: для женщин- волонтеров, для собак и кошек, для семейства вьетнамских хрюшек, для старого облезлого попугая с отвратительным характером. Все, разумеется, под вспышки фотоаппаратов и вопросы журналистов. Но я готова, Вадим лично натаскал меня, как отвечать, как держаться и как улыбаться.