Элла Уорнер - Время пришло
Впереди показалась станция техобслуживания.
— Сэр, ничего, если мы на минуточку остановимся и я позвоню Бартлетту? Он очень просил сообщить, когда мы прибудем.
— Странно, что об этом не просила няня Рэббитс, — не удержался от иронической реплики Нор.
— Бартлетт сообщит ей, сэр.
Еще бы.
— Валяй, Оливер. Я никого не хочу лишать права встретить меня на красной ковровой дорожке, устилающей лестницу.
А в центре этой дорожки наверняка будет стоять «няня Рэббитс» и дрожать как осиновый лист!
2
Венди, очень нервничавшая из-за предстоящей встречи с молодым Нортоном, еще раз изучила фотографию, подаренную ей Винсентом.
— Это мой мальчик, мой Нор. Дикий ребенок.
Тогда это неожиданное определение насмешило Венди. Фотография была сделана три года назад, на приеме, устроенном в честь дня рождения деда. Тогда Винсенту исполнилось восемьдесят два. Красивого малого в изысканно строгом вечернем костюме едва ли можно было назвать ребенком. Впрочем, его улыбка выглядела по-мальчишески беспечной, а в глазах плясали чертики.
Зеленые глаза. Они казались особенно притягательными на загорелом лице, обрамленном волнистыми светлыми волосами, слишком густыми и пышными для официального приема. Однако такая прическа смягчала и делала более привлекательным его жесткое волевое лицо с квадратным подбородком. Красивый рот, хорошей формы губы, не полные, но и не тонкие. В общем, что говорить, внешностью его Бог не обидел, но внешность еще далеко не все.
— Венди, постарайся укротить его, привести к алтарю, сделать отцом, и «Рокхилл» станет твоим. И все, что из этого следует.
Сколько раз Винсент ставил перед ней эту задачу за последние два года? Венди всегда считала это шуткой, не принимая слова старика всерьез, и отвечала в тон:
— Господи, да к чему мне «Рокхилл»? Вы избаловали меня, Винсент. Ни у кого из молодых людей нет ни вашей харизмы, ни вашего жизненного опыта.
— Ни умения избавляться от него при необходимости.
— Винсент, он может мне не понравиться. А если так, то как же я выйду за него замуж?
— Нор нравится всем женщинам, — обычно говорил он в ответ.
— Ну а мне может не понравиться, — начинала спорить Венди.
— С чего это вдруг?
После этих слов неизменно начиналось взаимное добродушное подтрунивание. Подчиняться кому бы то ни было противоречило ее принципам. Очень часто многие люди пытались унижать ее, обращаться с ней как с человеком второго сорта, и она всегда решительно противилась этому. Венди пережила достаточно разочарований и знала, что руководствоваться критерием «нравится — не нравится» не стоит.
В конце концов Венди повезло. Она оказалась в чудесном месте. Слуги ее полюбили, приняли в свою семью, если можно так выразиться, и никто не считал ее костью в горле. Винсент представил ее как свою няню, и, хотя должность Венди называлась довольно забавно, прислуга стала называть ее няней Рэббитс так, словно это было совершенно естественно.
Часто повторявшаяся Винсентом мысль о том, что она должна обуздать дикого ребенка, чтобы было кому продолжить род и передать «Рокхилл», также была встречена слугами с одобрением.
Конечно, идея была совершенно безумная.
Но сейчас она начинает обрастать плотью.
И, кажется, становится немалым бременем. Бременем ответственности.
Венди покачала головой, чувствуя неуверенность в себе. Она ничего не могла с собой поделать. Как и обмануть надежды, которые на нее возлагались. Надежды дорогих ей людей. В том числе и Винсента.
— Тебя с нами не было. Ты и представления не имеешь, что здесь творилось, — осуждающе сказала она, глядя на фотографию. — Не следовало тебе пропадать в глуши, Нор Нортон!
Им пришлось все делать без него. В первые дни после неожиданной смерти Винсента все были так заняты организацией похорон, что никто не мог думать ни о чем другом. Они ощутили чувство потери только тогда, когда похороны остались позади. А потом явился поверенный и все расставил по своим местам.
Пункт в завещании, оговаривавший годичное пребывание слуг в доме, означал, что Винсент Нортон действительно умер и что теперь «Рокхилл» принадлежит его внуку, для которого ровным счетом ничего не значит, потому что Нор привык путешествовать. Через год новый хозяин может продать поместье или распорядиться им так, как сочтет нужным. Царствование Винсента Нортона кончилось, а с ним и жизнь его слуг.
Венди знала, что всегда сумеет найти себе другое место. В двадцать восемь лет легко справиться с превратностями фортуны, а до встречи с Винсентом Нортоном ей пришлось заниматься самыми разными вещами. К сильной стороне ее характера всегда относилось умение приспосабливаться к обстоятельствам. Хотя бросить этот волшебный дом и великолепные угодья будет тяжело. Еще тяжелее будет расстаться с людьми, которые позволили ей почувствовать себя членом большой семьи.
Но для миссис Севенсон, Бартлетта, Оливера и мистера Бэрри такой исход означает конец света. Хотя все они молоды душой, другие хозяева увидят в них стариков. Если Нор Нортон решит продать «Рокхилл», куда они пойдут? Что будут делать? Кто возьмет их на работу?
Здесь их дом. Они не хотят расставаться друг с другом. Не хотят, чтобы их сдали в утиль. Не хотят жить на пенсию. Они еще далеко не старики, впереди у них лет двадцать, а то и больше.
Страх за свое будущее обостряет горе утраты.
А потом Бартлетт кое-что вспомнил.
Этот высокий, красивый, исполненный достоинства человек казался островком спокойствия в бушующем море. Его добрые карие глаза устремились на Венди. В них не было и тени сомнения.
— Няня Рэббитс, вы можете спасти нас. Мистер Винсент ждал от вас этого.
Она печально покачала головой.
— Мне ужасно жаль, Бартлетт, но я не могу изменить его завещание.
— Вы обещали ему… Я слышал. Это было вечером накануне его смерти. Помните, незадолго до прибытия гостей он попросил меня налить вам обоим шампанского?
— Да. Но мы говорили не всерьез…
— Нет. Я точно помню его слова: «Обещай мне, что, когда Нор вернется, ты попробуешь». И вы пообещали. Чокнулись с ним и сказали, что попытаетесь.
— Бартлетт, это была всего лишь шутка.
— О нет! Нет, нет и нет! — всполошилась миссис Севенсон. — Няня Рэббитс, мистер Винсент относился к этому очень серьезно! Он много-много раз говорил всем нам, что хочет, чтобы вы вышли замуж за мастера Нора, — с горячностью добавила она.
— Он всегда обращался с вами, как с членом семьи, — вставил Оливер. — Только об этом и думал. Хотел узаконить.
