Анна Альварес - Дикая Роза
— Покидаю вас, потому что опаздываю.
Он поцеловал в макушку мать, помахал рукой отцу и вышел из комнаты.
Паулетта продолжала привычно хозяйничать за столом: нарезать любимый мужем кекс, подливать горячий кофе в его чашку, очищать от кожуры яблоко его любимого сорта.
Их стол, как, впрочем, и весь дом являл собой образец хорошего вкуса. И старинная голубая с серебряной крышкой сахарница на хрустящей от свежести и белизны скатерти выглядела как бы символом этого годами устоявшегося быта.
Так, во всяком случае, казалось.
Роке тоже встал.
— Пойду переоденусь. Только немного отдохну… Не составишь мне компанию?
— Чуть позже, дорогой, — не сразу ответила Паулетта. Роке вышел, поцеловав жену, и в двери тотчас появилась
Эдувигес, с беспокойством смотревшая на Паулетту.
— Ах, девочка моя, — сказала она. — Так и будешь молчать? До каких же пор?
— Наверно, всю жизнь, кормилица. Раз уж мне сразу не хватило духа признаться Роке… Раз уж я струсила… Раз уж позволила, чтобы меня разлучили с Розитой…
— В футбол погоняем?
— А как же, Розита! Ура!
Мальчишки потянулись за Розой к пустырю.
— Слышь, Розита, говорят, ты Палильо отлупила.
— Было дело. — Роза весело рассмеялась. — Не прискакала бы его мамаша, мокрого места от него не осталось бы.
— Ух ты! Ну ты даешь!
— Я его вот так! — Роза ловко подставляет ножку идущему рядом мальчишке, опрокидывает его на землю и тут же помогает подняться. Мальчишка скорее польщен.
— А знаешь, Роза, что я видел?
— Что ты видел, дурачок?
— Видишь вон тот дом за пустырем, желтый такой?
— Ну?
— Забор видишь?
— Ну, вижу.
— За ним сад.
— Ну и что?
— А то, что там вот такие сливы! — Мальчик показывает Розе два сложенных вместе кулака.
Роза останавливается. И тотчас останавливаются ее друзья.
— Обчистим?
Ребята молчат недолго.
— Уж как я сливы люблю! — говорит один.
— Подбери слюни, Кот, — отвечают ему. — Там вон какая ограда!
— Ну и какие сложности? — спрашивает Роза. — В первый раз, что ли?
— То-то, что не в первый. В прошлый раз еле ноги унесли.
Роза презрительно сплевывает.
— Прямо зла на вас не хватает. Бабы какие-то!.. Сама, без вас, залезу. Тогда уж слив не просите.
Она решительно направляется к дому, крыша которого чуть виднеется из-за растрепанных крон кучки деревьев, приютившихся на краю пустыря, служившего ребятне «заброшенного города» футбольным полем.
— Я с тобой, Розита!
Это Кот. Он с такой же решительностью двигается за ней.
— А кто не с нами, тот старуха поганая!
Кто-то из ребят, изображая походку дряхлой старухи, направляется за двумя смельчаками.
— Что ты, Розита, мы здесь все — молодцы ребята, — шамкает он старческим голосом…
Подойдя к ограде, Роза командует:
— Нагибайся, Кот!
— Уж больно ты длинная.
— Я длинная, но легкая.
Роза забирается на спину Кота и, подпрыгнув, садится на ограду.
— Слышь, Роза, давай быстрей. У меня слюнки текут… Уж как я люблю сливы!
Роза, протянув руку, прямо с ограды, срывает с дерева крупную синюю сливу и ест ее.
— Во! Сама жрет, а мы тут дожидайся! — раздается снизу. Роза кидает мальчишкам сливу за сливой.
— Нате, ешьте, трусишки, что бы вы без меня делали! Сливы доставать все труднее. Роза тянется за ними с трудом.
— Сверзится она, — мрачно предполагает Кот.
Но Роза не падает. Она намеренно спрыгивает в сад, собираясь набрать слив в свою любимую шапочку.
Сестры и братья Линарес имели общего отца.
Матери у них были разные.
Родительница Кандиды и Дульсины умерла, когда братьев-близнецов Рикардо и Рохелио еще не было на свете.
В детстве сестры опекали малышей и привыкли, чтобы мальчики слушались их. Но мальчики росли, становились юношами, потом молодыми людьми. И в последнее время опека сестер довольно часто раздражала их, особенно Рикардо.
Он вообще был самостоятельнее и решительнее брата, на характер которого, довольно нелюдимый, безусловно повлияла тяжелая травма, полученная во время автомобильной аварии и приведшая Рохелио к инвалидной коляске и костылям.
Рикардо, наоборот, был олицетворением молодой силы и здоровья. Он был очень способным спортсменом и выступал за легкоатлетическую и волейбольную команды университетского клуба, а в последнее время увлекся еще и восточными единоборствами, целыми часами пропадая в гимнастическом зале университета, где проходили тренировки.
Довольно дружные в детстве, в последнее время сестры и братья стали заметно прохладнее друг к другу. Этому способствовала и финансовая зависимость братьев от сестер, главным образом от Дульсины, ведшей хозяйство.
Впрочем, в финансовых вопросах у семьи был надежный и опытный советник — лиценциат Федерико Роблес, старый знакомый семьи.
В мрачноватом кабинете своего дома, где вечерние лучи солнца отбрасывали легкий отблеск на дорогую кожу кресел и старое темное дерево рабочего стола, сестры Линарес разговаривали с адвокатом Федерико Роблесом.
— Как вам кажется, Федерико, я дала достаточно денег Рикардо? — спросила Дульсина.
— Вполне достаточно. Он много тратит.
— В этом месяце я не намерена давать ему ни сентаво.
— А если он обратится с просьбой о деньгах ко мне?..
— …То вы ему откажете. Этот мальчик сущий мот.
— Я согласен с вами. Но хочу напомнить, что в завещании вашего покойного отца…
Дульсина не дала ему договорить.
— Кто знает об этом завещании, кроме нас с Кандидой? Ну и, естественно, вас тоже.
— Я согласен, сеньорита Дульсина: что касается Колонии дель Валье…
Дульсина опять, прервала его, на этот раз поднявшись из кресла.
— Что касается Колонии дель Валье, то полезно будет взглянуть на документы. Ключ от сейфа в моей спальне. Я сейчас принесу его.
— Очень хорошо, сеньорита.
Едва Дульсина успела выйти, Федерико протянул руку к молчаливо сидящей рядом Кандиде и, вытянув ее из кресла, крепко прижал к себе.
— Что ты делаешь? Дульсина сейчас вернется!
— Ну и что? Что она может сказать? Здесь ты хозяйка. Хотя почему-то и позволяешь Дульсине командовать… Qua ни в чем не сможет упрекнуть тебя, даже если узнает про нас. Потому что главная наследница рода Линаресов — моя любовь! Моя Кандида!
У Кандиды нет сил противиться ни его словам, ни его поцелую.
Направляясь к спальне и проходя через залу, Дульсина увидела старшую служанку, что-то внимательно разглядывавшую в окно.
— Что ты там увидела, Леопольдина?
— А вот поглядите-ка, сеньорита Дульсина: никак, мальчишка к нам в сад залез!
