Джесси Кирби - О чем знаешь сердцем (ЛП)
– Кому-то нужно работать, – отвечает Крис, прихлебывая из своей.
– У кого-то неправильные приоритеты, – невозмутимо парирует тот.
Крис вздыхает.
– Бывает.
– Ладно, ладно, я все понимаю, – примирительно говорит ему друг, осторожно дуя поверх чашки. – Ну как отсюда уйти. Вдруг пропустишь что интересное.
– Чувак, это было жестоко. – Крис улыбается. – Еще чем-нибудь мудрым поделишься?
– Не. Но свелл, вроде, продержится до утра. Завтра на рассвете, ты как?
Крис склоняет голову набок – пересматривает свои приоритеты.
– Соглашайся, – с улыбкой подначивает его друг. – Жизнь слишком коротка. Что тебе мешает, в конце-то концов?
– Ладно, – сдается Крис. – Ты прав. В полшестого. Перехватишь чего-нибудь?
Крошечная частичка меня надеется, что он ответит «да» и останется, и, поймав себя на этом, я понимаю, насколько внимательно прислушиваюсь к их разговору. К нему. Смешавшись, я подношу чашку к губам, скорее затем, чтобы отгородиться ею, чем сделать глоток, и заставляю себя перевести взгляд на улицу за окном.
– Не, пора открывать прокат. Ждем семью из восьмерых человек за каяками. Я обещал сестре все для них приготовить.
Его слова, произнесенные будничным тоном – прокат, каяки, сестра, – обрушиваются на меня градом молниеносных стрел. Внутри все переворачивается при мысли о том, что парень в нескольких шагах от меня это, возможно, он. Я делаю резкий вдох и давлюсь кофе. Кашляю, на меня оборачиваются, я тянусь за стаканом воды, но нечаянно задеваю кружку, и она с грохотом падает на пол. Брызги кофе разлетаются во все стороны.
Пока я соскакиваю со стула, серфер делает шаг ко мне, а Крис бросает ему из-за стойки тряпку.
– Колт, лови.
Мое сердце выпрыгивает из груди. Вытесняет весь имеющийся в помещении воздух, и мне становится нечем дышать.
Колт.
Колтон Томас.
Глава 3
Ученые выявили отдельные нейроны, «загорающиеся» при узнавании. Таким образом, когда мозг реципиента анализирует черты лица человека, который имел существенное значение для пожертвовавшего орган донора, этот орган [возможно] способен возвращать мощный эмоциональный отклик, сигнализирующий об узнавании личности. Подобный обмен информацией происходит за миллисекунды, и реципиент [может даже поверить], что [он] с этим человеком знаком.
«Клеточная память трансплантированных органов»
Колтон Томас уже рядом, хмурит озабоченно темные брови, в одной руке тряпка, другая тянется через лужу пролитого кофе ко мне.
– Ты в порядке?
Еще кашляя, я киваю, хотя все далеко не в порядке.
– Иди сюда. Давай помогу.
Он касается моего локтя, и я сразу же напрягаюсь.
– Прости. – Он быстро снимает руку. – Ты… точно в порядке?
Он здесь. Стоит прямо напротив с тряпкой в руках. Спрашивает, все ли со мной в порядке. Этого не должно было произойти. Все должно было сложиться иначе…
Я отворачиваюсь. Кашляю в последний раз, потом прочищаю горло и делаю судорожный вдох. Успокойся, успокойся.
– Прошу прощения, – умудряюсь вымолвить через силу. – Извините. Просто я…
– Все нормально, – произносит он так, словно приглашает меня посмеяться. Оглядывается через плечо на Криса, который, кажется, занят тем, что наливает мне новую чашку.
– Уже несу! – кричит Крис.
– Видишь? – спрашивает Колтон Томас. – Все хорошо. – Показывает на соседний стул. – Садись. Я все уберу.
Я не двигаюсь и ничего не отвечаю.
Присев на корточки, он начинает собирать тряпкой пролитый кофе, но вдруг поднимает ко мне лицо и улыбается. И я испытываю шок – настолько его нынешняя улыбка не похожа на те подобия улыбок с фотографий, снятых его сестрой. Насколько он сам не похож на себя. Абсолютно другой человек. Я бы вряд ли узнала его, даже увидев, как он собственноручно открывает прокат.
На тех фотографиях Колтон был болен. Бледная кожа, темные круги под глазами, отекшее лицо, тонкие руки. Вымученная улыбка. Парень, стоящий передо мной на коленях, совсем не такой – он полон жизни, он здоров и у него…
Я хочу отвести взгляд, но не могу. Когда он так на меня смотрит.
Его рука зависает над липким пятном на полу, словно он внезапно забыл, что делал. Медленно, не сводя с меня взгляда, он поднимается, пока мы не оказываемся лицом к лицу, и я погружаюсь в глубокую зелень его глаз.
Когда он, наконец, заговаривает, его голос звучит негромко, почти неуверенно.
– Ты… у тебя… чем я…
Недосказанные вопросы приковывают меня к месту, плавая в пространстве меж нами. А потом на меня обрушивается паника.
Когда я осознаю, что наделала – в опасной близости от чего оказалась, – прозрение толкает меня мимо него с такой силой, что я врезаюсь в него плечом, и выносит меня за дверь, не давая ему сказать что-то еще. Не давая взгляду между нами задержаться хотя бы еще на секунду.
Я не оглядываюсь. Торопливо шагаю к машине, подгоняемая тем очевидным фактом, что мне не стоило приезжать, что я должна сейчас же уехать. Потому что к уверенности в том, что я сделала нечто ужасно неправильное, примешивается отчаянное желание узнать его ближе, этого парня с зелеными глазами, загорелой кожей и умением улыбаться так, словно он давно со мною знаком. Который оказался так не похож на Колтона Томаса, которого я ожидала увидеть.
Сзади хлопает дверь. Услышав шаги, я чуть не срываюсь на бег.
– Эй! – зовет меня голос. – Постой! – Его голос.
Те самые два слова.
Они будят во мне желание остановиться, обернуться и взглянуть на него еще раз. Но я пересиливаю себя. Ускоряю шаг. Прочь отсюда. Это была ошибка, ошибка, ошибка. Кое-как нашарив в кармане ключ, я лихорадочно жму на кнопку, снимая блокировку замков. Сойдя с тротуара, сразу тянусь к дверце. Шаги за спиной приближаются, они совсем рядом.
– Эй, – повторяет он. – Вот, ты забыла.
Я замираю, вцепившись в ручку.
С бешено бьющимся сердцем медленно оборачиваюсь и вижу его.
Он с усилием сглатывает. Протягивает мне мою сумочку.
– Держи.
Я беру сумочку.
– Спасибо.
Мы стоим друг напротив друга и тяжело дышим. Ищем слова. Он находит их первым.
– Ты… точно в порядке? Просто кажется, что… ну вдруг нет?
Ко мне приходят внезапные слезы, и я трясу головой.
– Прости. – Он делает шаг назад. – Это не мое дело. Просто я… – Снова всматривается в мое лицо, в глаза.
