Джесси Кирби - О чем знаешь сердцем (ЛП)

Мне ответили четверо из тех, кого он одарил.

После двухсот восьмидесяти двух дней обмена многочисленными письмами, заполнения форм и предварительных консультаций мы с мамой Трента приехали в офис Центра поддержки семей доноров. Сели и стали ждать. Когда они придут, и мы встретимся с ними лицом к лицу.

Нора первой дотянулась до нас словами, и она же первая протянула нам руку. Я сотни раз представляла себе нашу встречу и все-таки оказалась совсем не готова к тому, что почувствую, когда возьму ее за руку, посмотрю в глаза и пойму, что в ней есть частичка Трента. Частичка, которая спасла ей жизнь и подарила возможность быть матерью кудрявой малышки, которая выглядывала из-за ее ног, и женой мужчины, который стоял и плакал с ней рядом.

Когда она с глубоким вдохом приложила мою руку к своей груди, чтобы я почувствовала, как легкие Трента, расширяясь, наполняются воздухом, мое сердце наполнилось вместе ними.

Так прошли встречи и с остальными. С Люком Палмером, парнем на семь лет меня старше, который сыграл для нас на гитаре и который смог это сделать, потому что Трент отдал ему свою почку. С Джоном Уильямсоном, тихим мужчиной за пятьдесят, который писал удивительно красивые, поэтичные письма о том, как изменилась его жизнь после трансплантации печени, но который с трудом подбирал слова, разговаривая с нами в тесной приемной. С Ингрид Стоун, женщиной с бледно-голубыми глазами, так не похожими на карие глаза Трента, но которая благодаря ему смогла вновь увидеть окружающий мир и запечатлеть его яркими красками на холсте.

Говорят, время лечит любые раны, но встреча с этими людьми – с этой импровизированной семьей незнакомцев, которых объединил один человек – исцелила во мне больше, что все прошедшие до этого дни.

Именно по этой причине я стала искать его. Единственного не ответившего реципиента. Именно она заставила меня сопоставлять даты новостей с больничными записями, пока он не нашелся настолько легко, что я не сразу смогла в это поверить. И именно поэтому на людях я делала вид, будто понимаю причину его молчания. Как объяснила мне женщина в Центре, некоторые не желают встреч. Таков уж их выбор.

Я вела себя так, словно не думала о нем дни напролет и не ломала голову над причиной его поступка. Словно смирилась. Но наедине с собой, в бесконечные часы перед рассветом, я всегда возвращалась к истине. Я не смирилась. И вряд ли смирюсь, пока не выясню, почему.

Я не знаю, как отнесся бы к этому Трент. Что он сказал бы, появись у него такая возможность. Но прошло уже четыреста дней. Я надеюсь, он бы понял меня. Его сердце так долго принадлежало мне, мне одной. Я должна узнать, где оно сейчас. 

Глава 2

Сердце имеет доводы, которых не знает разум.

    Блез Паскаль

Дорога узкая, даже если захочу развернуться – негде. Сразу за краем – крутой обрыв и дубы на склоне холма, затянутого высокой, по-летнему золотистой травой. Неизменная на протяжении миль дорога с каждым витком приближает меня к побережью, где он прожил все свои девятнадцать лет. В тридцати шести милях от нас.

Когда деревья наконец расступаются, впереди открывается бескрайняя синева океана на окраине его городка. Мои руки начинают дрожать. Так сильно, что приходится притормозить около смотровой площадки, где тонко вьется туман, цепляясь за край обрыва, тая под утренним солнцем, заливающим светом водную гладь. Я заглушаю двигатель, но остаюсь внутри. Опускаю стекла, дышу. Глубоко и размеренно, пытаясь успокоить свою совесть.

Я уже бывала в Шелтер Ков, и не раз. Весной, летом, я проезжала мимо этого места, чтобы устремиться дальше, к маленькому приморскому городку. Но сегодня все воспринималось иначе. Не было головокружительного предвкушения, которое распирало меня, пока мы с моей сестрой Райан ехали следом за мамой и папой; в багажнике – пляжные полотенца и надувные матрасы, холодильник трещит от вкусной, но не самой здоровой еды, которую нам никогда не разрешали есть дома. Не было волнующего до дрожи ощущения свободы, как в день, когда Трент получил права, и мы катались до позднего вечера, чувствуя себя взрослыми и влюбленными. Сегодня я ощущаю одно: мрачную решимость и порожденное ею нервное напряжение.

Пока я смотрю на воду, меня посещает внезапная мысль. А вдруг я уже видела Колтона Томаса раньше, в один из визитов сюда? Вдруг мы с Трентом сталкивались с ним на улице, но прошли мимо, обратив на него не больше внимания, чем на любого другого незнакомого человека? Совершенно не подозревая о том, что однажды он станет связующим звеном между нами. Раньше. До несчастного случая, до писем, до встреч, до бессонных ночей, когда я до утра терзалась вопросом, почему Колтон Томас не написал мне ответ.

Шелтер Ков – городок маленький. Настолько, что мы почти наверняка пересекались друг с другом. Но, опять же, может, и нет, ведь он проводил лето за летом не так, как все остальные. Я изучила подробнейшие отчеты в блоге его сестры – он-то и привел меня к Колтону, – который она завела, как только его внесли в лист ожидания трансплантации. Там я узнала, что проблемы с сердцем начались у него в четырнадцать лет. В семнадцать его внесли в лист ожидания, и он умер бы, если б не дождался звонка в первый день своих восемнадцати лет. В последний день семнадцати лет Трента.

Я отталкиваю эту мысль и то тяжелое чувство, которое она влечет за собой. Делаю новый глубокий вдох и напоминаю себе быть осторожной. Я уже нарушила столько писаных и неписаных правил, столько протоколов, предназначенных для того, чтобы защитить как реципиентов, так и семьи доноров от лишней информации. От излишних ожиданий.

Но когда я нашла Колтона и прочла в интернете его историю, в моей голове появились новые правила, новые обещания. Это их я твержу мысленно снова и снова, это они завели меня сегодня так далеко и заставили опять вырулить на дорогу: я вряд ли пойму нежелание Колтона Томаса идти на контакт, но отнесусь к нему с уважением. Я просто хочу увидеть его. В реальности. Может, тогда я пойму. Или, по крайней мере, смирюсь.

Я не стану вмешиваться в его жизнь. Даже не подойду, даже голоса его не услышу. Он даже не заподозрит о том, что я есть.

Я паркуюсь напротив пункта проката Good Clean Fun, но выходить не спешу. Рассматриваю его, впитывая детали, словно они могут поведать мне о Колтоне больше, чем все записи в блоге его сестры. Прокат ровно такой, как на фотографиях. За окном видны каяки и доски для серфинга, аккуратно уложенные на стеллажи, яркие всплески красного и желтого в серой утренней мгле; дальше ровными рядами висят гидрокостюмы и спасательные жилеты в ожидании сегодняшних любителей приключений. Ничего неожиданного. И все же странно смотреть через дорогу и знать, что я не раз здесь ходила, но никогда не обращала на это место внимания. Сегодня оно кажется мне знакомым. Сегодня оно содержит в себе много больше снаряжения, разложенного на стойках.