Француаза Бурден - Незнакомка из Пейроля
Самюэль… Что это за Марианна, которая преследовала его по телефону? Подруга, любовница или его будущая жена? Может, он не сегодня-завтра снова женится, ведь это просто невероятно, что за три года ни одной женщине не удалось его заарканить. Паскаль пожала плечами и съела последнюю булочку. Насытившись, она приняла душ и надела джинсы с черным пуловером. Ее поезд отправлялся вечером, поэтому ей предстояло провести весь день в Альби, гуляя по улицам и вспоминая детство. Школьный двор, собор Святой Сесилии, небольшой рынок, где в булочной Гайи она покупала бублики, посыпанные цедрой, или нежное анисовое печенье…
Она вышла из отеля в одиннадцать утра, оставив свою дорожную сумку у портье, и отправилась скорее в странствие, нежели на прогулку. С каждым шагом ей все больше вспоминались всяческие подробности и разные случаи, и она удивлялась тому, что ее память так отчетливо все сохранила и что она получает такое удовольствие от этих воспоминаний. Ни в Сен-Жермен, ни в Париже она не чувствовала себя дома. Она училась и работала, но в душе все еще хранила образы прошлого и чувствовала себя разъединенной со своими корнями. Здесь, на берегах Тарна, к ней постепенно возвращался покой, будто она вновь обрела что-то важное для себя.
Устав ходить и думать о своей матери, Паскаль зашла в старинный кабачок «Робинзон». Доев салат из редиса и соленой свиной печенки, который умели готовить только здесь, в Альби, она попросила хозяина ресторана вызвать для нее такси. У нее еще оставалось время, поэтому она решила все-таки съездить посмотреть на Пейроль. Вчера Самюэль предлагал ей слетать туда, но она не решилась, теперь же она была готова.
Пейроль… Узнает ли она это место, где прошло ее детство? Может быть, она слишком идеализировала этот дом в своем воображении, но ведь известно, что детские воспоминания, как правило, самые яркие и выразительные. Нет, она не могла уехать, не повидав этот дом.
Расположившись на заднем сиденье такси, она предупредила шофера, что он ей понадобится на оставшуюся половину дня, и рассказала о своем намерении поехать в Пейроль. На выезде из города ей вспомнились слова Шатобриана насчет Альби: «Этим утром здесь все напоминало Италию…» И правда, охристые стены домов, сады, стройные кипарисы, соседствующие с зонтичными соснами, в ярком солнечном освещении напоминали Тоскану. Самюэль возил ее туда в свадебное путешествие, и она восхищалась Флоренцией и Пизой, потому что чувствовала там знакомую атмосферу Ниццы.
– После Кастельно я поеду по трассе Д1. Вам это подходит? – спросил шофер.
– Да, годится. Там дальше возьмите вправо…
Она так часто ездила по этой дороге, что, казалось, могла бы ехать по ней с закрытыми глазами. Каждый день в пять часов она возвращалась из школы и, прильнув к спинке кресла матери, весело щебетала о событиях прошедшего дня. Ее мать не любила водить машину и ехала медленно, напрягаясь перед каждым поворотом и рассеянно слушая дочь. Мать вообще была не болтливой. Ее фразы всегда были размеренными и краткими, смех сдержанным.
Паскаль снова прижалась лбом к стеклу. Тарн был недалеко, в этом месте его берега были крутыми и дикими.
– Остановите! – внезапно воскликнула она.
Перед ними высилась стена из каменных нагромождений, окружавшая Пейроль, которую она узнала бы среди тысяч других стен. Ее сердце быстро забилось, и, глубоко вдохнув, она попросила шофера проехать еще сто метров до решетчатой изгороди.
– Подождите меня здесь, я ненадолго.
Он припарковал машину под каштанами, росшими у входа. Первое, что увидела она, – это табличку «Сдается внаем», прикрепленную к воротам. Предыдущий жилец выехал два месяца назад – отец, кажется, что-то упоминал об этом.
Она была разочарована тем, что не может войти, что не сообразила обратиться в агентство и попросить у них ключи. Со стороны дороги дом был не виден, и Паскаль зашагала вдоль стены, удаляясь от такси. Она повернула за угол и пошла по тропинке, скрытой пышной растительностью. Пробравшись сквозь колючий кустарник, она отыскала кованую решетчатую калитку, через которую часто перелезала в детстве, цепляясь за опутавший ее плющ. Она с удивлением заметила, что парк не выглядел заброшенным. Трава на лужайке была высокой, однако деревья недавно подрезали, что подтверждалось аккуратно сложенной кучей веток.
Ступая по дорожке, посыпанной гравием, она вспомнила садовника, который когда-то помогал ее матери. Его звали Люсьен Лестрейд, он учил Паскаль собирать смородину, удалять лишние побеги и залечивать ожоги крапивой. Он казался ей старым, как и все взрослые, хотя ему, скорее всего, было не больше тридцати лет. Работал ли он еще здесь?
Дойдя до конца аллеи, она замедлила шаг и в двух метрах от старой липы, закрывающей обзор, на секунду прикрыла глаза рукой. Затем, превозмогая волнение, сделала еще несколько шагов и открыла глаза: в тридцати метрах перед нею возник белый дом.
Паскаль ожидала, что он окажется менее импозантным того, что виделся ей в воспоминаниях, но он был именно таким, каким сохранился в ее памяти, – большой, внушительный, элегантный, окруженный горделивыми колоннами. Дом был построен в неоклассическом стиле, с почти плоской крышей, покрытой розовой черепицей.
– Пейроль… – словно выдохнула Паскаль.
В порыве нахлынувших чувств она подбежала к двери, но у нее не было ключа, и ей никто не открыл. Вопреки всем своим страхам, она испытывала радость, граничащую с экстазом, только оттого, что смотрела на этот дом. Ее дом… Место, где она жила беззаботно и счастливо… она понимала, что этот дом навсегда будет связан у нее с мыслями о счастье…
Вдали просигналила машина, грубо возвращая ее к действительности: это шофер недоумевал, куда она запропастилась. Паскаль последний раз окинула дом взглядом, отмечая следы неухоженности и запустения. Плитка на сарае, куда ставили садовый инвентарь, совсем раскрошилась, каменные ограждения покрылись плесенью, ставни давно пора было покрасить. Тем не менее в целом дом выглядел неплохо, и, без сомнения, скоро здесь поселится кто-нибудь еще. От этой неприятной мысли Паскаль поморщилась. Да, новым жильцам повезет, и она заранее им завидовала.
Медленно шагая по той же аллее в обратном направлении, она внезапно поняла, что ее не покидает чувство сожаления. Вернуться в Сен-Жермен, снова окунуться в работу в больнице Некер, а затем домой на электричке – в серые будни, забыть Пейроль… Она неловко перескочила через маленькую заржавленную калитку и вернулась к такси. Шофер слушал радио, но, заметив ее, тотчас выключил.
– Куда это вы запропастились, дорогая мадемуазель?
– Я осматривала эти владения.
