Галина Врублевская - Загадки любви
Хотя заглядывались на Артура многие, а не только я, выделил он в классе мою подругу. Теперь я понимаю, что в первую очередь вызывала интерес у мальчиков ее пышная грудь с ложбинкой, видной в глубоком вырезе джемпера. И оба – Артур и Люся – оказались в одинаковой позиции непримиримых стоиков. В тот год и у девочек отменили школьную форму, и учителя отчитывали Люсю за откровенные декольте так же часто, как Арта за отказ носить галстук. Но если Люся хотя бы молчала, слушая выговоры, то Артур смело вступал в споры с учителями, отстаивая свою позицию. В общем, Арта было за что любить.
Особенно меня восхищало неиссякаемое острословие героя моих грез, хотя ныне, как психолог, я знаю истинную причину его возникновения: иронией подростки маскируют внутреннюю неуверенность. И часто используют ее как оружие нападения. Весь стиль общения Артура с одноклассниками был снисходительно-насмешливым. Себя он именовал Артом, Люську прозвал Люсьеной, а меня снисходительно нарек Долли, переиначив имя Даша. К счастью, Витюша – вычурное Виктóр так к нему и не приклеилось – вскоре превратил холодноватое Долли в ласковое Долька; так меня стали звать и остальные.
Имя с французским оттенком Люсьене понравилось, и она использовала его в дальнейшей жизни, требуя от знакомых такого обращения. Я же продолжала для других оставаться Дашей и только в нашей компании именовалась Долькой.
Но сильнее всего меня обижало, когда Артур называл меня «девочкой в чепчике». Дело в том, что у меня в детстве часто болели уши. Даже в старших классах, когда никто головные уборы уже не носил, мне приходилось с ранней осени и почти до начала лета ходить в дурацких шапках. Потому что после того, как врачи в больнице дважды долбили мне воспалившуюся кость в ухе, я смирилась с этой печальной необходимостью.
В том пубертатном возрасте, когда расцветала моя безответная любовь, принято тусоваться несколькими парами, поэтому и образовалась наша четверка: Арт с Люсьеной и я с Витюшей.
Витю я лишь терпела, он абсолютно мне не нравился. По сравнению с братом он выглядел низкорослым, волосы его, тоже темные, неряшливо топорщились, а примятая переносица и вовсе казалась мне уродливой. И учился Витя так себе. Но я героически несла крест, считаясь «девушкой Витюши», чтобы пребывать в компании и быть ближе к Артуру. Мечтала, что в один прекрасный день рыцарь моей мечты заметит наконец мою прекрасную душу. Ведь я была умнее Люсьены, почти отличница, и втайне считала, что и лицо мое одухотвореннее, чем у нее. Обрати тогда Арт на меня свой благосклонный взгляд, я бы предала Люсю не задумываясь. Ведь говорят, что любовь оправдывает все.
И как-то раз я почти приблизилась к своей цели.
Весенними майскими днями мы вчетвером готовились к экзаменам в пригородном лесопарке. Мы жили в центре города и ездили на окраину, до конечной станции метро. Однажды утром мы еле втиснулись в вагон, он, как всегда в часы пик, был переполнен. Но мне удалось изловчиться так, чтобы пассажиры прижали меня не к Витюше, а к Артуру. Мой нос уткнулся в ямку на его шее, под вызывающим мой восторг кадыком. Запах крепкого мужского тела закружил мне голову. Я едва заметным движением языка лизнула его шею, но тут же устыдилась своих действий и попыталась отступить на полшага – но отступать из-за теснивших меня со всех сторон пассажиров было некуда. Хуже того, своим натиском они сдвинули мою ногу с места, загнав ее в узкий промежуток между слегка расставленными ногами Артура. В следующие мгновения мне показалось, что стало еще теснее, что усилились толчки вагона и чей-то зонт уткнулся в мой живот. Но это не могло быть зонтом! Внезапное открытие почти лишило меня сознания, и легкая судорога впервые в жизни пробежала по моему телу.
Придя в себя, я подняла глаза и взглянула на Артура: он стоял, откинув назад голову, чуть прикрыв веки, но на лице его не отражалось никаких эмоций. Ближе к конечной станции в вагоне стало свободнее, и мне пришлось отодвинуться от Артура, и тут же к нему приблизилась Люсьена, любимая им девушка. Не стесняясь пассажиров, Артур обнял ее, и они начали целоваться. А Витя – он был, ко всему прочему, еще и робок – осмелился лишь дотронуться до моей руки, слегка вспотевшей от пережитого ранее волнения.
Увы, я почти предала подругу, бессовестно следуя своему чувству, но в этот же день насмешки Артура снова возвратили меня в русло добропорядочности. Мы четверо вынырнули из метро и пошли в сторону лесопарка, туда, где изумрудная дымка полураспустившихся листьев дрожала в голубизне майского неба. Облюбовав две стоящие друг против друга скамьи, мы уселись на них привычными парами, раскрыли учебники химии. Скамейки стояли на некотором отдалении, и я не расслышала заданный мне Артуром вопрос. И не в том дело, что у меня в ушах были ватки, чтобы не продуло в ветренный день. В мыслях я все еще находилась там, в вагоне метро, с Артуром. Но и оставить уши незащищенными я не могла. День был хотя и солнечный, но ветреный – в те дни по Неве шел ледоход, и подхватить очередное воспаление уха перед экзаменами было бы совсем некстати.
Вопрос касался какой-то формулы – я считалась непререкаемым авторитетом в химии, к сожалению, только в химии и точных науках. Я попросила Артура повторить последние слова. Он с досадой мотнул головой:
– Да ну тебя, Долька, глухая тетеря! Лучше уж свой чепчик носи, чем уши ватой затыкать. Кстати, тебе следовало бы подлиннее отрастить волосы над ушами, чтобы нас не позорить своими затычками.
Мочки моих многострадальных ушей запылали кумачом, будто чьи-то руки в праведном возмездии за секунды счастья в метро надрали их. Витюша заступился за меня, промямлив что-то о том, что мои ватки почти незаметны, только если прямо в уши заглядывать. Этим он только подлил масла в огонь. Артур и Люсьена разразились дружным хохотом. Я, отбросив учебник в сторону, вскочила со скамьи и побежала по аллее прочь от насмешников. Кажется, Витюша потом догнал меня, пытался успокоить, но что для меня были его слова!
Позднее, когда появились плееры с наушниками, я решила свою проблему. Я всегда выбирала большие и теплые наушники и уже в университете перестала чувствовать себя белой вороной. Тогда вся молодежь слушала музыку на ходу, нацепив наушники. Теперь и вообще разноцветные пушистые наушники вошли в моду, как вариант головного убора. Я воспользовалась новыми веяниями среди первых. Мои студенты только восхищаются такой «продвинутостью» преподавательницы, несколько девчонок тоже нацепили разноцветные пушистые помпоны на уши. А иные даже сидели в них на лекциях.
Хотя теперь я прикрываю уши скорее по привычке, потому что они давно не беспокоят меня. Но подозреваю, что создала себе психологическую защиту, не хочу слышать, что нашептывает порой внутренний голос и что говорят другие. Надо будет с кем-нибудь из коллег проработать этот вопрос.
